Хроника кровавого века: Замятня
Шрифт:
Проводив Ключникова и Мещерякова с хлебным обозом до городской управы, казаки направились в казармы 214 резервного Мокшанского пехотного батальона, которые располагались в версте23 от Златоуста. Казаки там стояли на постое.
Едва Ключников вошёл в здание городской управы, прибежал полицейский и сообщил, что господина исправника требуют в заводоуправление. В просторном кабинете управляющего горным округом Зеленцова, кроме самого хозяина кабинета, за длинным столом для совещаний сидели: адъютант уфимского губернского жандармского управления ротмистр Долгов и инженер Кихлер.
– Наконец – то вы
– Всему виной ваша мягкотелость, Анатолий Александрович, – хлопнул ладонью по столу ротмистр Долгов, – бунтовщиков карать нужно, а вы господа инженеры пошли у них на поводу. Теперь получайте стачку!
В Златоусте располагался оружейный завод. Условия работы у рабочих здесь, так же как и везде в России были тяжёлые: низкая заработная плата и произвол администрации. В 1888 году сюда на работу приехали выпускники Уральского горного училища Рогожников и Тютев. Именно они первыми в Златоусте познакомили рабочих с нелегальной марксистской литературой, и организовали рабочий комитет. Начались стачки за улучшение условий труда на предприятиях Златоуста. Лишь в 1897 году полиции и жандармам удалось выявить и разгромить этот рабочий комитет, все его члены были арестованы. Однако рабочих было уже не остановить. В Златоусте они вскоре организовали «Союз социал-демократов и социалистов – революционеров». Одна за другой на предприятиях города шли стачки и забастовки, потом состоялась общегородская манифестация рабочих. Опасаясь остановки производства на предприятиях, Зеленцов пошёл на уступки. 12 декабря 1902 года на литейном, механическом, и прочих тяжёлых и вредных производствах, были введены восьмичасовой рабочий день, и повышена зарплата. Теперь она составляла двадцать рублей в месяц. К слову, это была средняя зарплата на таких же производствах, как и везде в Российской империи. За ту же работу в Германии рабочий получал втрое больше, а в США в пять раз. Однако для Златоуста, и двадцать рублей в месяц, было достижением. Но вот пришла грозная бумага из Петербурга – пересмотреть условия работы в сторону ужесточения.
В марте 1903 года администрация Казённого оружейного завода сообщила рабочим, что вводятся новые правила. Отныне восьмичасовой рабочий день отменялся, длительность рабочей смены администрацией вводилась произвольно: от двенадцати часов и выше. Зарплата снижалась и одновременно вводилась новая система штрафов: за сбор больше трёх рабочих на территории завода, за то, что рабочий не снял шапки при обращении к мастеру, и так далее. Запахло новой стачкой.
– Нет господа, действовать нужно решительно! – ещё раз хлопнул ладонью по столу ротмистр Долгов.
– Казачья полусотня завтра должна отбыть в Самару, – заметил Ключников. Он посмотрел на Зеленцова и спросил: – Может отменить их отъезд?
– Зачем?! – вместо управляющего, спросил Долгов. Он встал и прошёлся по кабинету:– У нас целый пехотный батальон под боком. Найдём и без казаков, чем усмирить бунтовщиков.
– Вопрос оставлять казаков или нет, лежит целиком в вашей компетенции господа, – инженер Кихлер посмотрел на Ключникова и Долгова, – меня интересуют литейные печи. Они не должны останавливаться. В случае забастовки печи погаснут, и начнут остывать. Последующее доведение их до нужной температуры дело долгое и хлопотное.
– Не беспокойтесь Альфред Кириллович, печи не погаснут. Даю вам слово офицера, – усмехнулся Долгов.
– А может всё обойдётся! – неожиданно воскликнул Зеленцов.
– Тут Анатолий Александрович, как говорится: «На Бога надейся, а
Не обошлось. Десятого марта завод забастовал. Кихлер всё причитал о своих печах, и перепуганный Зеленцов вышел к рабочим. Он предложил выделить для переговоров двух делегатов от рабочих. На переговоры вызвались идти члены подпольного комитета «Союза» Симонов и Фелюшкин.
Зеленцов по телеграфу связался с уфимским губернатором Богдановичем, и обрисовал ему ситуацию. Тот обещал подъехать, а начальник Уфимского ГЖУ24 полковник Шатов, по телеграфу указал Долгову: «Выявить и задержать заговорщиков». К тому времени в Златоуст вошли две роты Мокшанского пехотного батальона.
Когда на переговоры явились Фелюшкин и Симонов, то Долгов их арестовал как зачинщиков, и отправил в городскую тюрьму. Тут всколыхнулся весь город. Около восьми часов вечера Ключников пришёл в заводоуправление, где Долгов устроил свой штаб, и сообщил, что в городе неспокойно. Ротмистр выделил пятьсот рублей из средств жандармского фонда. Для того времени это были большие деньги. Ротмистр послал полицейских Коноплёва и Варежкина в трактир Шишкина за водкой. Купец надолго запомнил этот день, такой богатой выручки у него ещё никогда не было. Всю ночь Долгов поил солдат, и сам с офицерами батальона не забывал прикладываться к бутылке.
Утром шеститысячная толпа рабочих собралась на городской площади около дома Зеленцова. Они требовали отпустить Симонова и Филюшкина. Не протрезвевший от ночной попойки Долгов, валял дурака, и говорил, что не знает где они. Тем временем на поезде, подъехали: губернатор Богданович, начальник ГЖУ полковник Штатов и товарищ прокурора25 уфимского окружного суда Дьяченко. Они прошли в дом Зеленцова. Туда же хотел войти и Ключников, но толпа задержала его. Послышались крики: «Бей исправника! Нашу кровушку пил, теперь пусть своей умоется!»
На выручку начальству бросился полицейский Коноплёв, но ему пару раз стукнули по спине и сбили с ног. Однако члены подпольного комитета «Союза» быстро вмешались, и утихомирили толпу. Коноплёв и Ключников прошли в дом Зеленцова. Выйдя на балкон дома, губернатор Богданович крикнул, что с толпой говорить не будет, он предложил выбрать депутатов для разговора. В ответ рабочие ответили, что они выбрали депутатов, а тех арестовали. Богданович ушёл с балкона, и приказал Долгову разогнать толпу.
Офицеры Мокшанского батальона дали команду солдатам: «К стрельбе изготовиться».
Солдаты вскинули ружья. В первых рядах толпы стояло очень много женщин с маленькими детьми, но это ни офицеров, ни Долгова не остановило. Ротмистр махнул рукой и грохнул залп. Попадали убитые и раненные, а толпа застыла в шоке. Грохнул ещё один залп, люди вновь упали. Городская площадь маленькая, а народу собралось много. Люди стали разбегаться и образовалась давка. Солдаты тем временем перезаряжали ружья и стреляли по толпе.
Сидевший в доме товарищ прокурора Дьячков, вспомнил о револьвере, который он недавно купил. Он захотел его опробовать. Дьячков подошёл к окну, и стал стрелять из револьвера в людей. Стрелком Дьячков оказался плохим и в толпе никого не задел, но шальной пулей убил бабу на соседней улице, которая несла воду в вёдрах.
Некоторые рабочие, не испугавшись солдатских пуль, стали швырять камни по окнам зеленцовского дома. Один из таких камней, по касательной, оцарапал лоб полицейскому Коноплёву. Впоследствии на суде, обвинение доказывало, что у рабочих было оружие.