Хроника расстрелянных островов

Виноградов Юрий Александрович

Очнулся он от горько-соленой воды, попавшей в рот. Спасательный пояс, надетый заранее, удерживал его на воде. Тральщик, отбиваясь от самолетов, маневрировал возле острова. К песчаному берегу подходили лодки с десантом. «Значит, высаживаются все же наши», — облегченно подумал Егорычев и поплыл к острову. Он не выпускал из виду головную лодку сержанта Ходака. Вот она уже совсем рядом с отмелью. И тут с берега ударил станковый пулемет. С лодки тотчас же полетели гранаты, пулемет умолк. Десантники соскочили в воду и устремились

на остров. Кайтселиты, отстреливаясь, отступали в лес.

Егорычев с трудом доплыл до песчаной отмели, подняться уже не было сил. Болела правая нога. Должно быть, он обо что-то ударился, когда взрывной волной его выбросило с тральщика. Подбежал Ходак и вытащил командира взвода на берег.

— Я думал, вы на тральщике, товарищ старшина, — гудел над ухом Ходак. — А вы купаться вздумали. Остров наш. Саперы не подкачали.

— Все целы?

— В полном составе. Не считая двух раненых.

«Легко отделались, — подумал Егорычев. — Да и корабли десанта особо не пострадали».

Вечером начальник гарнизона Рухну лейтенант Сашков собрал у маяка командиров подразделений на совещание. Он объяснил задачу каждому подразделению и распределил между ними участки обороны побережья в случае высадки немецкого десанта на остров. Командарм поднялись на смотровую площадку металлического маяка, откуда открывался вид на весь сравнительно небольшой остров, прикрытый сверху зеленой шапкой леса.

— Мы будем драться на этой советской земле. Отступать нам некуда, сами видите, — твердо сказал Сашков. — Поэтому каждый метр должен быть неприступен для врага.

Саперам был отведен для обороны тот участок, на котором высадился десант.

— В первую очередь замаскировать лодки и спрятать взрывчатку, — распорядился Егорычев.

Саперы перетащили резиновые лодки в лес, замаскировали их ветвями. В вырытую яму они сложили взрывчатку.

— Завтра с утра примемся за окопы, — предупредил Егорычев саперов, укладывавшихся спать в натянутых палатках.

Следующий день ушел на рытье окопов и стрелковых ячеек.

— Минное бы поле соорудить, товарищ старшина, — предложил Ходак. — Поставить бы с десяток фугасов. Сунется фашистская посудина к берегу — и поминай как звали.

— Добро! — согласился Егорычев.

Ходак взял с собой двоих саперов и, насколько позволяла глубина, поставил десять подводных фугасов вдоль берега.

— Поймаем фашистскую рыбку, вот увидите, — твердил он своим помощникам.

Поздно вечером с Саремы пришел торпедный катер, на котором прибыл инженер для руководства строительством огневой позиции береговой батареи. Обратно лейтенант Сашков отправлял на катере кайтселитов, обезвреженных группой эстонского истребительного батальона.

Все последующие дни с раннего утра и до позднего вечера саперы строили дальномерную вышку для береговой батареи, а инженерный взвод сооружал основания под орудия. Когда уже

было почти все готово, пришла неожиданная весть: орудия, погруженные на буксир, потоплены немецкими самолетами при переходе.

— Выходит, вся наша работа вылетела в трубу! — упал духом сержант Ходак. — А может, новые орудия пришлют, а? — с надеждой спросил он Егорычева.

— Не пришлют. Нет их больше, орудий. Остров Муху надо укреплять. В Виртсу немцы.

— Что же нам делать здесь?!

— Только не сидеть сложа руки. Будем укреплять полосу обороны.

Егорычев заставил саперов углублять окопы, укреплять их бревнами, строить ходы сообщения и землянки. Возможно, долго им придется оборонять Рухну, вот тогда все это и пригодится!

Неожиданно к их участку подошли три немецких торпедных катера.

— Начинается, — кивнул Егорычев на катера, которые опасливо подходили к берегу.

— Давайте, голубчики, давайте… спешите, — манил их Ходак. — Еще поближе… Так. Чуточку еще. Наш фугасик ждет вас не дождется…

Катера вдруг открыли огонь из автоматических пушек и крупнокалиберных пулеметов. Снаряды врезались в брустверы окопов и с грохотом разбрасывали землю с осколками. Над головами свистели пули, впиваясь в стволы деревьев.

— Ну, еще ближе подходите, дьяволы! — кричал расходившийся Ходак. — Не бойтесь же. Мы же пока не стреляем!.. — уговаривал он, налаживая свой ручной пулемет.

Но катера так же неожиданно прекратили стрельбу и, развернувшись, ушли в сторону Пярну.

— Удрали, сволочи! Даже выстрелить ни разу не дали! — ругался Ходак.

Ежедневно утром и вечером, точно по расписанию, на Рухну прилетал немецкий самолет-разведчик. Обычно он долго летал, над островом, порой переходил в бреющий полет и под конец наугад обстреливал берег. Все в гарнизоне уже настолько привыкли к знакомому разведчику, что мало обращали на него внимания. И лишь один Ходак не мог мириться с этим.

— Зенитку бы нам хоть одну. Враз бы подрезали крылышки. Ведь обнаглел, стервец! Погоди, ты у меня долетаешься, — говорил он обычно.

Сержант сходил в деревню и прикатил оттуда деревянное колесо от телеги.

— Ты что надумал? — поинтересовался Егорычев.

— Хочу угостить фашиста саперным способом.

Ходак вбил в землю кол, надел на него колесо и прикрепил к нему ручной пулемет Дегтярева. Стоя во весь рост, он мог теперь вращать колесо по кругу и поднимать пулемет в зенит.

— Пусть сунется, угостим.

Вечером прилетел разведчик. Все с нетерпением ждали, что получится из затеи сержанта. Немецкий самолет, как обычно, низко летел вдоль береговой черты. Ходак весь напрягся, поджидая разведчика. Самолет сделал круг и пошел прямо на установку сержанта. Ходак вел мушку пулемета за разведчиком и, когда тот находился метрах в пятидесяти от берега, нажал на спусковой крючок.