Хроники боевых ангелов. Часть 2.
Шрифт:
Хозяйка опять высунулась в окошко. На этот раз она была очень прилично одета:
– Интересно, а на других участках стены хоть кто-нибудь остался?
На доклад к императрице отправился лейтенант Зигано. Предварительно он распределил, кому какой участок стены охранять. Я ушёл вместе с Айсфинг на южный участок, оборотней позвал с собою.
Пятерых ребят из надвратной башни вытащили с большим почетом и унесли к доктору. Они все были очень сильно ранены. Меня никто благодарить не стал, поскольку я отказался убирать за леопардами, а они так уделали башню кровью, что в неё даже войти было страшно. Охранять северные ворота остались городские легионеры.
Примерно до полудня повстанцы копили силы и думали, что делать дальше. Мы перестреливались из луков и ждали решения начальства. Повстанцы всё прибывали. Их было много, очень много. Похоже, сюда собрались недовольные со всей провинции. Офицеры оценили их количество в несколько десятков тысяч человек.
Потом нам приказали построиться для атаки. "Нам" - это двум кавалерийским взводам и трём сотням парней из числа городских наёмников Исхальдии. Мы должны были выйти из ворот, напасть на мятежников, изобразить паническое бегство и заманить их внутрь замка. Внутри были построены плотным строем все остальные легионы, тут же находились в полной боевой готовности все волшебники.
После полудня генералы мятежников, к своему огромному счастью, увидели, что основные ворота замка - восточные - открываются. Мы выскочили в нахальную кавалерийскую атаку, кого могли, кололи копьями, кого не могли, расстреливали из луков. Вслед за нами начала выходить пехота. Поначалу толпа мятежников дрогнула и начала разбегаться. Они были без брони, а их слабые луки не особенно пробивали наши доспехи. Но потом генералы мятежников подтянули свежие отряды, и численное превосходство начало сказываться. Мы драпанули в замок, строго следя в ходе панического бегства, чтобы никто не отстал. Пехота на воротах прикрывала наш отход и вошла после нас, так же "панически" разбегаясь перед неприятелем и "забыв" закрыть ворота. Торжествующие орды мятежников хлынули в замок. Первая волна тут же была сожжена концентрированным светом. Вторая волна ничего не поняла и поодиночке накатила на плотные порядки наших легионов. Эффект был точно таким же, как если бы волна накатывала на камень. Половину из них кавалерийские взвода перестреляли ещё на подходе.
Десять волн накатывали одна за другой, и каждый раз с таким же эффектом. Наши легионы вынуждены были отступить в переулки замка, но только потому, что вся площадь перед воротами уже была завалена трупами, и нападавшие просто не могли добраться до врага.
Повстанцы решили, что победа близка, и кинули новые войска на приступ. Правда, первые полчаса им пришлось выносить раненых и убитых с площадки перед воротами. А когда они кинулись на приступ, то обнаружили, что с крыш и стен в них стреляют лучники, а все проходы заняты ничуть не поврежденными легионами. Колдуны тоже не остались без дела. После часа избиения капитан созвал кавалерийские отряды и послал нас через северные ворота на поиск генералов противника. Мы спокойно вышли через ворота, доскакали до совершено незащищённой ставки врагов, перебили небольшое охранение и покидали в фургоны всех аристократов повстанцев. Они до последнего были уверены, что побеждают, и что их войска в замке добивают остатки войск империи. Все вражеские войска сражались в замке, защищать штаб было некому.
На обратном пути мы чуть не врезались в плотный строй тяжёлой пехоты. Несколько тысяч человек в хороших доспехах маршировали умело и чётко. Отряд вышел совершенно неожиданно и полностью перекрыл нам проход к северным воротам. Мы уже готовились задать дёру, но тут рассмотрели знамя империи. Лейтенант Зигано, командовавший вылазкой, развернул кавалерию уступом и грозно спросил, что это за знамя и зачем повстанцы притворяются мятежниками. Командующий противостоящим отрядом офицер так же сурово спросил, какого лешего какие-то пришлые бандиты скачут по его городу и истребляют мятежников, которых положено истреблять ему. Оказалось, что это имперские городские легионы пробились через осаду и решили посмотреть, что происходит в замке. Наш лейтенант попал в тяжелое положение. Формально мы даже не были военной частью империи. Офицер городских легионов представлял официальную власть и был по положению выше всего нашего отряда, кроме Императрицы. В конце концов лейтенант представился офицером отряда наёмников, выполняющего прямые указы Императрицы, и потребовал у имперцев дать проход, а затем приказал им идти к восточным воротом и перехватывать тех мятежников, которые попробуют пробиться на помощь своим товарищам в замке. Поскольку лейтенант молчал и не собирался ничего добавлять, я посоветовал:
– Только в замок не входите. Наши лучники и колдуны могут не понять, что вы свои.
На лице имперского офицера отразилось удивление:
– А я как раз думал ударить по мерзавцам сзади.
В этот момент над замком возник очередной смерч. Через стены замка полетели тела мятежников. Некоторые упали не так далеко от нас. Судя по почерку, Сатори поработала. Потом над восточными воротами встало красное сияние. Порыв ветра донёс волну жара. Либо Ансельмо, либо сама императрица.
– Ходить в замок - плохая идея, - подтвердил лейтенант Зигано.
– Милостивые боги!
– дружно зашептали все легионеры империи, включая командира.
– Нет, это всего лишь ваша императрица, - разочаровал их наш злой лейтенант.
Потом мы проехали в свои ворота, а имперцы потопали к восточным.
Вскоре повстанцы, до которых дошла новость о разгроме штаба и имперской части за воротами, начали разбегаться. К вечеру всё было кончено. Агенты императрицы рыскали по городу и вылавливали последних сторонников мятежа.
Императрица нашла возможным прервать свой напряженный труд по подписыванию смертельных приговоров, чтобы выйти к сохранившей ей верность пехотной части. Госпожа Алиана сердечно поблагодарила "защитников порядка и мирного труда её верных подданных". Некоторые из офицеров были допущены к ручке. Парни чуть не умерли от счастья, воины окраинной провинции, они до этого дня даже не надеялись увидеть свою повелительницу.
Меня никто не хвалил. Для начала меня нашёл Ансельмо Чёрный, отозвал в сторону и на виду у всего отряда отвесил затрещину:
– Я же сказал тебе умирать рядом со мной! Не геройствуй, а то тебя порежут на такие кусочки, что я не смогу тебе помочь! И никакой вечной жизни!
Наш капитан построил отряд, чтобы высказать свое мнение о бое. Но ради Чёрного он немного задержал построение, с весельем наблюдая за отеческим поучением. Ансельмо явно не угрожал моему здоровью, так что капитан не нашел нужным вмешиваться. О чём мы говорили, им не было слышно, но зрелище, несомненно, должно было стать предметом обсуждения отряда на ближайший месяц.
Не успел отойти Ансельмо, как подошла Императрица в сопровождении её черной свиты. Офицеры как раз закончили целовать ей ручки. Императрица отвесила мне две пощёчины, сначала левой рукой, потом правой. У Ансельмо рука тяжёлая, но он её сдерживал. У императрицы руки легкие, и поэтому она не посчитала нужным их сдерживать. Получилось больнее. Чуть всю морду мне не своротила, карга старая.
– Тебе же сказали умирать около меня или Ансельмо! Куда ты побежал геройствовать? Ничего страшного не произошло бы, погибни эти пятеро. Ты важнее! Если ты станешь тем, кем мы надеемся, что ты станешь, то силы порядка в этом мире станут сильнее на одну двадцатую. Или ты считаешь, что одна двадцатая - это очень мало? Да мне ради тебя пришлось перед мужиками сиськами трясти и дуру изображать, отвлекать их от тебя! Я, конечно, ими горжусь, но это зрелище не для простых фермеров. Падай на колено и проси прощения...
Я послушно опустился на колено:
– Простите меня, сударыня.
– Прощаю.
– Кстати, моя личная охрана. Когда я проснулась, окружённая врагами, то около меня сражался только этот отважный молодой человек. Мне почти пришлось вас ждать.
– Простите нас, госпожа, - только и смог ответить командир гвардии, пока остальная команда валялась на земле.
Императрица ушла, мимоходом посоветовав нашему капитану быть со мной построже. Ребята из свиты дали мне посмотреться в бронзовое зеркало. На щеках очень явно отпечатались красным следы дамских пальчиков.