Хроники Кадуола
Шрифт:
Еще метров через двести она приблизилась к слиянию канала Бартоло Сеппи с каналом Дачиано. Уэйнесс перешла через канал Дачиано по мосту Орсини к перекрестку бульвара и улицы Мальтуса. Повернув направо, она замедлила шаг. Метров через пятьдесят ей попалась темноватая маленькая лавка со скромной табличкой у двери. Поблекшими золотыми буквами на черном фоне было написано, затейливым курсивом:
«Ксантиф: талисманы и снадобья»
Дверь была закрыта, лавка пустовала. Уэйнесс отошла на шаг и разочарованно поджала губы. «Черт возьми! — сказала она себе. — Что же это получается? Я проделала весь этот путь, чтобы стоять здесь под дождем перед закрытой дверью?» Действительно, сгустившийся туман превращался в моросящий дождь.
Уэйнесс попробовала что-нибудь
Уэйнесс прошла до конца улицы Мальтус, упиравшейся в причал. Там она задержалась и посмотрела назад. Никто, по-видимому, не интересовался ее передвижениями. Она вернулась по улице Мальтуса к магазину, торговавшему нефритовыми медальонами. Объявление в витрине гласило:
«Заходите, Альвина здесь!
Вход рядом»
С трудом открыв подпружиненную дверь, Уэйнесс зашла внутрь. За столом сбоку сидела худая женщина средних лет в рыбацкой кепке, натянутой набекрень на рыжевато-серые кудри; на ней были толстая серая шерстяная кофта и юбка из серой саржи. Женщина покосилась на Уэйнесс яркими серо-зелеными глазами: «Заметно, что вы в Триесте первый раз — не ждали дождя?»
Уэйнесс нервно рассмеялась: «Да уж, у вас не позагораешь! По сути дела, я приехала, чтобы навестить соседнюю лавку, но она закрыта. Вы не знаете случайно, когда господин Ксантиф ее откроет?»
«Знаю. Он открывает лавку три раза в неделю в полночь, и каждый раз только на три часа. Если вас это интересует, сегодня ночью он явится».
Уэйнесс слегка отпрянула: «Удивительное расписание!»
Альвина улыбнулась: «Если бы вы знали Ксантифа, вас это нисколько бы не удивило».
«Но это неудобно для покупателей! Или коммерческий успех его нисколько не волнует?»
Продолжая улыбаться, Альвина покачала головой: «Ксантиф отличается множеством неожиданных особенностей. Между прочим, он ловкий делец. Прекрасно умеет притвориться, что не желает расстаться с товаром, подразумевая, что интересующая клиента безделица слишком хороша для непосвященных, и что объявленная стоимость просто смехотворна по сравнению с ее действительной ценностью. На мой взгляд, однако, такой подход граничит с нелепостью».
«Так или иначе, это его лавка, и с ней он может делать все, что хочет. Даже если потенциальные покупатели зябнут под дождем», — Уэйнесс старалась придать голосу оттенок равнодушия, но чувствительное ухо Альвины уловило признаки недовольства.
«Раздражаться по поводу Ксантифа бесполезно. Он аристократ».
«В мои намерения не входило устраивать ему скандал, — с достоинством ответила Уэйнесс. — Тем не менее, я благодарна за совет». Приоткрыв входную дверь, она выглянула на улицу: дождь упорно продолжался и только усиливался.
Так как Альвина явно не торопилась избавиться от посетительницы, Уэйнесс спросила: «Ксантиф уже давно держит здесь лавку?»
Альвина кивнула: «Он родился километрах в семидесяти к востоку от Триеста, в родовом замке. Его отец, тридцать третий барон, умер, когда Ксантиф еще не закончил колледж. Ксантиф рассказывал мне о последних минутах своего батюшки. Когда Ксантиф приехал его проведать, старый барон был уже при смерти и сказал ему: «Дорогой Альцид, мы счастливо провели вместе много лет, но теперь настал мой час. Я умираю безмятежно, ибо оставляю тебе бесценное наследство. Во-первых — я привил тебе безукоризненный вкус, разборчивость, завидную с точки зрения большинства. Во-вторых, тебе свойственно бессознательное, инстинктивное чувство собственного достоинства, чести и превосходства, как и подобает тридцать четвертому обладателю нашего титула. В-третьих, ты наследуешь абсолютное право собственности на практические аспекты поместья — все наши земли, владения и сокровища. Итак, внемли мое последнее наставление: хотя кончина моя не должна служить поводом для распутства и бесшабашного веселья, не предавайся скорби, ибо, если на то будет моя воля, я всегда буду под рукой с тем, чтобы предохранять тебя от напасти и поддерживать тебя в нужде». С этими словами старик умер, и Ксантиф стал тридцать четвертым бароном. Так как он уже успел познакомиться с прелестями вина, деликатесов и женщин, а также потому, что он никогда не сомневался в своих личных достоинствах, в первую очередь он занялся оценкой унаследованного имущества. Ксантиф обнаружил, что оно не слишком велико — заросший плющом старый замок, несколько гектаров скалистого известнякового плоскогорья, две дюжины древних оливковых деревьев и немногочисленное стадо коз. Ксантиф выжал из наследства все, что мог. Он открыл лавку и первоначально наполнил ее коврами, драпировками, книгами, картинами и всевозможной древней утварью из замка. Финансового успеха он добился сразу же. Так, по крайней мере, он утверждает».
«Гм. Возникает впечатление, что вы с ним хорошо знакомы».
«Достаточно хорошо. Каждый раз, когда Ксантиф появляется поблизости днем, он заходит ко мне полюбоваться на танглеты. Он к ним очень чувствителен, и время от времени я даже прислушиваюсь к его советам, — Альвина усмехнулась. — Странное дело! Ксантиф может прикоснуться к танглету и определить интенсивность его влияния. Ни у меня, ни у вас это не получится».
Уэйнесс повернулась, чтобы посмотреть на будто светящиеся изнутри зеленые пряжки — или застежки, как бы они не назывались — выставленные в витрине. Каждый покоился на небольшой подставке, покрытой черным бархатом. Все они были похожи, но каждый заметно отличался от других.
«Красивые штучки — как называют этот камень? Жадеит, нефрит?»
«Именно нефрит. У жадеита чуть более грубая, крупнозернистая текстура на ощупь. Нефрит — холодный и скользкий, как зеленое масло».
«В чем их назначение?»
«Я продаю их коллекционерам, — ответила Альвина. — Подлинные танглеты — очень дорогие исторические редкости, а все новые танглеты — подделки».
«Как они использовались первоначально?»
«Первоначально это были заколки для волос — их носили воины на далекой планете. Когда воин убивал врага, он брал его заколку и надевал на свою косу. Танглеты, таким образом, становились трофеями. Танглет героя, однако — нечто гораздо большее, чем трофей, это талисман. Существуют сотни деталей и свойств, отличающих танглеты, и целый словарь соответствующих специальных терминов, что делает коллекционирование этих талисманов захватывающим занятием для тех, кому более или менее знакомы его тонкости. Несмотря на все усилия фальсификаторов, известно лишь ограниченное число подлинных танглетов, причем каждому из них присвоено особое наименование, и каждый сопровождается сертификатом, подтверждающим его происхождение, с комментариями экспертов. Все они дорого стоят, но выдающиеся талисманы просто бесценны. Коса героя с шестью танглетами излучает такую внутреннюю силу, что практически искрится. Приходится принимать чрезвычайные меры предосторожности; от одного прикосновения блеск тускнеет и мана — внутренняя сила — сходит на нет».
«Вы преувеличиваете! — воскликнула Уэйнесс. — Кто заметит, что вы прикоснулись к заколке?»
«Эксперт заметит, и с первого взгляда. Я могу вспоминать истории об этом часами, — Альвина подняла глаза к потолку. — Расскажу вам одну, о знаменитом танглете под наименованием «Двенадцать канавок». Коллекционер Джадух Ибразиль пытался приобрести танглет «Двенадцать канавок» в течение многих лет и в конце концов, в результате длительных и сложных переговоров и обменов, получил его. Вечером того же дня его супруга, красавица Дильре Лагум, заметила этот танглет и надела его в качестве заколки для волос, когда готовилась к банкету. Джадух Ибразиль присоединился к жене на банкете, похвально отозвался о ее красоте и умении одеваться — и увидел танглет у нее в волосах. Очевидцы говорят, что он побелел, как полотно. Он знал, в чем состоял его долг — не было никаких сомнений. Он любезно взял Дильре Лагум под руку, вывел ее в сад и разрезал ей глотку над клумбой гортензий, после чего закололся кинжалом. Об этом случае, как правило, шепчутся только в тесном кругу коллекционеров. Практически все они считают, что Джадух Ибразиль поступил совершенно верно — в противном случае он пренебрег бы высшими соображениями, доступными только тем, кто хорошо понимает метафизику. А вы как думаете?»
«Не знаю, — осторожно ответила Уэйнесс. — Может быть, все коллекционеры — сумасшедшие».
«Само собой! Это азбучная истина».
«А вы не боитесь, что соседство с такими... темпераментными изделиями подействует вам на нервы?»
«Иногда побаиваюсь, — призналась Альвина. — Тем не менее, мои высокие цены в значительной степени компенсируют вредность постоянной работы с талисманами». Владелица лавки поднялась на ноги: «Если хотите, потрогайте поддельный танглет. Это не нанесет никакого ущерба».