Хроники Кадуола
Шрифт:
Уэйнесс покачала головой: «Лучше этого не делать. Тем более, что я не вижу особого смысла в том, чтобы держать в руках подделку».
«В таком случае я могла бы заварить чаю — если вы не торопитесь».
Глядя в окно, Уэйнесс заметила, что дождь кончился — по меньшей мере на какое-то время. «Нет-нет, спасибо! — заторопилась она. — Я воспользуюсь просветом в облаках и вернусь бегом в отель».
2
У выхода из лавки Альвины Уэйнесс на несколько секунд задержалась. Над Адриатическим морем сквозь тучи пробились снопы солнечного света. Улица Мальтуса
Заходящее Солнце разогнало большинство разорванных туч, и некоторые серые и темно-серые тона пейзажа стали белыми. Уэйнесс несколько минут постояла на балконе, после чего вернулась в номер, устроилась в кресле и стала размышлять о полученных сведениях. Эти сведения, хотя и любопытные, в основном имели мало отношения к предмету ее поисков. Она не заметила, как задремала, встрепенулась, добралась до кровати и снова уснула.
Шло время. Уэйнесс открыла глаза, разбуженная ощущением срочной необходимости что-то сделать. Уже стемнело. Она переоделась в темно-коричневый костюм, спустилась в ресторан и поужинала гуляшем с салатом из белой и красной капусты, запивая их мягким местным вином из графина.
Покинув зал ресторана, Уэйнесс присела в углу вестибюля, притворяясь, что читает журнал, и следя за входящими и выходящими.
Часы показывали двадцать минут двенадцатого. Уэйнесс встала, подошла к выходу и посмотрела на улицу.
Все было тихо, ее окружала темная ночь. Редкие тусклые фонари стояли в островках своего желтоватого света. На склонах холмов, приглушенные туманом, тысячи других фонарей казались не более чем искорками. По бульвару Десяти Пантологов больше никто не спешил — насколько могла видеть Уэйнесс, тротуары опустели. Но она колебалась и зашла обратно в отель. Подойдя к прилавку регистратуры, она обратилась к девушке немногим старше ее, выполнявшей обязанности ночного дежурного. Уэйнесс старалась говорить самым обыденным тоном: «Деловой партнер назначил мне встречу в нескольких кварталах отсюда. Безопасно ли ходить по улицам в такое время?»
«В любом городе на улице можно столкнуться с кем угодно — с маньяком или с собственным отцом. Говорят, в некоторых случаях и отец может оказаться маньяком, и маньяк — отцом».
«Мой отец далеко, — возразила Уэйнесс. — Я очень удивилась бы, если бы встретила его на улицах Старого Триеста».
«В таком случае больше вероятность того, что вам встретится маньяк. Моя матушка очень беспокоится, когда мне приходится выходить из дому поздно вечером. «Безопасности нет нигде, даже в кухне на шестом этаже, — говорит она. — Только на прошлой неделе водопроводчика вызвали починить раковину, а он оскорбил твою бабушку!» Я ответила, что в следующий раз, когда она позовет водопроводчика, бабушке следует выйти на улицу и подождать, а не торчать в кухне у него под боком».
Уэйнесс повернулась, собираясь уходить: «Видимо, придется рискнуть».
«Одну минуту, — остановила ее дежурная. — Вы неправильно выглядите. Повяжите голову платком. Девушка с непокрытой головой дает знать, что ищет приключений».
«Только приключений мне еще не хватало! — откликнулась Уэйнесс. — У вас, случайно, нет платка, который я могла бы занять примерно на час?»
«Конечно, есть! — дежурная вынула большой шерстяной платок в черную и зеленую клетку и передала его Уэйнесс. — Этого достаточно. Не задерживайтесь».
«Надеюсь, меня ничто не задержит. Человек, назначивший мне встречу, открывает свое заведение в полночь».
«Ладно — я здесь до двух. После этого вам придется звонить, чтобы вам открыли».
«Постараюсь вернуться пораньше».
Уэйнесс повязала косынку и вышла наружу. Ночные улицы Порто-Веккио в Старом Триесте ей не нравились. Из-за прикрытых занавесками окон доносились приглушенные разговоры, казалось, полные зловещего значения — хотя по существу они были просто неразборчивы. Там, где бульвар прерывался каналом Дачиано, на мосту Орсини стояла высокая женщина в длинном черном платье. Уэйнесс вся похолодела: могла ли это быть та самая женщина, что уставилась на нее днем? Может быть, она решила, что Уэйнесс заслуживает дальнейшего порицания?
Но это была другая женщина, и Уэйнесс тихо рассмеялась над собой, все еще дрожа от испуга. Женщина на мосту тихо пела — так тихо, что Уэйнесс, задержавшись и прислушавшись, едва ее слышала. Незнакомка напевала приятную тоскливую мелодию; в мелодии было нечто, заставившее Уэйнесс надеяться, что она не останется у нее в памяти навсегда и не будет ее преследовать.
Уэйнесс свернула на улицу Мальтуса, оглядываясь тревожнее, чем когда-либо. Прежде, чем она дошла до лавки Ксантифа, из-за угла на перекрестке бульвара появился быстро идущий, почти бегущий человек спортивной выправки, в куртке с капюшоном. Он задержался, пригляделся к улице Мальтуса и последовал за Уэйнесс.
Уэйнесс замерла — у нее душа ушла в пятки — но тут же повернулась и побежала к заведению Ксантифа. За окнами лавки брезжил свет; она толкнула входную дверь. Дверь не открывалась. Уэйнесс вскрикнула от отчаяния и снова попробовала открыть дверь, потом постучала по стеклу и наконец догадалась потянуть на себя шнур звонка. Обернувшись через плечо, она увидела высокую фигуру, приближавшуюся по улице Мальтуса бодрыми пружинистыми шагами. Уэйнесс повернулась спиной к двери и прижалась к ней, стараясь слиться с тенью. У нее подкашивались ноги, она чувствовала, что слабеет, впадая в оцепенение, как загнанный хищником беспомощный зверек. Уэйнесс чуть не упала — у нее за спиной открылась дверь. Она увидела невысокого человека с окладистой белой бородой, тщедушного, но державшегося прямо и спокойно. Хозяин лавки отступил в сторону; спотыкаясь и держась за косяк, Уэйнесс заскочила внутрь.
Спортсмен в куртке с капюшоном быстро прошел мимо, даже не повернув голову. Он скоро исчез в темноте, удаляясь по улице Мальтуса.
Ксантиф закрыл дверь и предложил посетительнице стул: «Вы взволнованы — посидите, отдохните минутку».
Уэйнесс облегченно опустилась на стул. Уже через несколько секунд ей удалось взять себя в руки. Следовало что-то сказать — почему бы не сказать правду? Правда не принесла бы вреда; кроме того, она отличалась тем преимуществом, что ее не нужно было придумывать. «Я испугалась», — сказала Уэйнесс и удивилась тому, что у нее еще дрожит голос.