Хроники Края. Полночь над Санктафраксом
Шрифт:
– О Птица-Помогарь, – прошептал он, – все-таки ты меня не подвела. Ты привела меня к «Громобою».
Дрожа от волнения и страха, Прутик наклонился над бортом, сложил руки рупором и поднес ко рту.
– Отец! – закричал он. – Отец, если ты там, ответь мне!
Но с потерпевшего кораблекрушение судна не доносилось ни звука, кроме поскрипывания разбитого корпуса и хлопанья порванного такелажа о сломанную
– Я должен выяснить, есть ли там мой отец, – сказал он.
Он схватил один из абордажных крюков с передней палубы, обвязал его веревкой и бросил тяжелый крюк вниз, на соседний воздушный корабль. Казалось, тот прошел почти сквозь «Громобой», и вдруг с содроганием и треском раскалывающегося дерева он ударился обо что-то твердое и там застрял. Каменный Пилот закрепил конец веревки на бушприте. Прутик влез на парапет, положил на веревку обломок доски и ухватился за него.
– Пожелай мне удачи, – попросил Прутик и прыгнул вниз, соскользнув по веревке так быстро, что Каменный Пилот ничего не успел ответить.
Спуск был таким крутым и быстрым, что Прутику показалось, будто у него сейчас руки вывихнутся из суставов. Под ним мелькала лишь зияющая пустота, он набирал скорость и вдруг – бум! – свалился на палубу «Громобоя».
Какое-то время Прутик лежал неподвижно, с трудом веря, что добрался живым. Затем он огляделся. Воздушный корабль был разбит и искалечен почти до неузнаваемости. Казалось, даже дерево обшивки и оснастка обесцветились. Они сделались почти прозрачными, так что Прутик видел все, что находилось внутри корабля. Потом он услышал голос:
– Прутик? Неужели это ты, Прутик?
Прутик резко обернулся и увидел изможденного, бледного человека, который сидел рядом с ветхим штурвалом.
– Отец!
Облачный Волк выглядел теперь намного старше. Его одежда висела лохмотьями, волосы поседели, а глаза были гораздо голубее, чем их помнил Прутик, – неестественно голубыми. На правом плече у него виднелись свежие шрамы от недавнего ранения. Прутик бросился к отцу с бешено колотящимся сердцем, упал рядом с ним и со слезами на глазах выдохнул:
– Папа, наконец-то я тебя нашел.
– Я так долго ждал, мой мальчик, – устало прошептал Облачный Волк. Он притянул Прутика поближе к себе. – Ты много странствовал, чтобы добраться сюда. Птица-Помогарь, которая меня нашла, говорила, что ты прилетишь, и она была права, ты прилетел. Ни один отец в мире не мог бы так гордиться своим сыном, как я.
Прутик стыдливо опустил голову. Слезы капали на его кожаную нагрудную пластину.
– Ну-ну, не надо, – мягко сказал Облачный Волк. – Я знаю, знаю… – Тут его голос стал тверже. – Прутик, ты должен выслушать очень внимательно то, что я тебе сейчас скажу. Я затащил тебя в очень опасное место, – вздохнул он, – если б только раньше знать об этом, никогда не попросил бы птицу, чтобы ты мне помог.
– Но, папа, я сам хотел…
– Не прерывай меня, Прутик, – сказал Облачный Волк. Все его тело, с головы до ног, сверкало. – У меня осталось немного времени, этот жуткий вихрь занес меня… нас сюда, в самое сердце Матери Штормов. Это место спокойствия и просветления, но за то знание, что оно дает, приходится платить ужасную цену.
– Платить? Цену? – с волнением переспросил Прутик.
– Те, кто здесь оказываются, медленно сливаются с Матерью Штормов, Прутик. Она входит в твое тело через глаза, уши, поры кожи. Она наполняет тебя знанием самой погоды, тем знанием, которое ученые Санктафракса вот уже много столетий пытаются заполучить, но одновременно растворяет тебя в себе.
Прутик ахнул:
– Ты имеешь в виду?..
– Я слишком много времени провел здесь, в этом месте успокоения, мой мальчик. И больше не могу сохранять собственные мысли… – Облачный Волк помахал у Прутика перед носом своей бледной, почти прозрачной рукой.
– Папа, – прошептал Прутик, – это значит?…
– Я исчезаю, Прутик, я растворяюсь в Матери Штормов. Самое печальное, что мне приходится покидать тебя как раз тогда, когда мы только обрели друг друга. Но сначала нужно кое-что рассказать тебе, нечто, о чем я узнал здесь. Мать Штормов скоро возвратится.
– В Край? – воскликнул Прутик.
– Да, Прутик, – ответил Облачный Волк. – Тот сильный шторм, который некогда оплодотворил жизнью эту землю, возвращается, как возвращался каждую тысячу лет с начала времен. Она прилетит из открытого неба, пролетит над Топями, Сумеречными Лесами и затем к самой высокой точке в Темных Лесах, к Риверрайзу.
– Риверрайзу? – выдохнул Прутик. – Но это всего лишь миф…
– Риверрайз существует, – твердо возразил Облачный Волк. – Когда Мать Штормов долетит до него, она обновит его воды, Река Края вновь станет полноводной и хлынет мощным потоком, распространяя силу по всему Краю, принося новую жизнь, новые надежды, – все начнется заново. – Он замолчал. Прутик заглянул ему в глаза и увидел, что они полны боли. – По крайней мере, – прошептал Облачный Волк, – так должно произойти. Но есть существенная проблема.
Прутик нахмурился:
– Не понимаю.
Облачный Волк терпеливо кивнул.
– В последний раз, когда Мать Штормов прилетала в Край, ее путь к Риверрайзу был свободен, – объяснил он. – Но теперь кое-что стоит на ее пути.
– Санктафракс! – воскликнул Прутик.
– Санктафракс, – шепотом подтвердил Облачный Волк, и глаза его затуманились. – Наш воздушный город со сверкающими шпилями и почтенными учреждениями; когда-то давно он был истинно великим, мой дом… – Он закашлялся, прочищая горло. – Санктафракс лежит прямо на пути шторма. Когда они встретятся, энергия Матери Штормов разрушит его.
– Но… – начал было Прутик.
– Тс-с, – устало остановил его Облачный Волк, – есть кое-что похуже: если Санктафракс загородит дорогу Матери Штормов, она никогда не достигнет Риверрайза, чтобы дать ему новую жизнь. Воды Реки Края окончательно высохнут. И тогда, если это случится, мрак из Темного Сердца Темных Лесов распространится, подобно плесени, и поглотит весь Край дюйм за дюймом. – Облачный Волк взглянул на сына. – Прутик, – прошептал он, – Санктафракс не должен встать на пути Матери Штормов.