Хроники Края. Полночь над Санктафраксом
Шрифт:
– Но что я могу сделать? – спросил Прутик, напряженно вглядываясь в лицо отца в поисках подсказки.
– Якорная Цепь… она удерживает воздушный город на месте… ее нужно… перерубить, – с трудом выговаривал слова Облачный Волк.
– Перерубить Якорную Цепь! – в изумлении воскликнул Прутик. – Но… но…
– Санктафракс взмоет ввысь, и Мать Штормов беспрепятственно долетит до Риверрайза. Край спасется, но… – его голос становился все тише, – Санктафракс будет потерян.
Пока он говорил, все его тело стало не только светиться, но и поблескивать.
Прутик ахнул
– Ч-что п-происходит? – с запинкой выговорил он.
Облачный Волк поднял руки и ошеломленно смотрел, как они сверкают, подобно миллиардам танцующих светлячков.
– Ну вот она и пришла за мной, – вздохнул он.
– Что ты имеешь в виду? Что происходит?
– Я говорил тебе, Прутик. Я слишком долго пробыл здесь, – еле слышно прошептал отец. – Мать Штормов наполнила меня собой. Именно поэтому я знаю, что должно вскоре произойти. Но, обретя это знание, я потерял себя, Прутик. Чем ярче свечусь, тем слабее становлюсь.
Он говорил, и, сверкая все ярче и ярче, фигура Облачного Волка, капитана воздушных пиратов, становилась едва различимой.
– Мать Штормов призвала меня к себе. Мне придется оставить тебя, Прутик.
– Нет! – закричал Прутик. – Я не отпущу тебя! – Он подполз к отцу на коленях и попытался обхватить его и поднять на руки, но это было все равно что убаюкивать свет. – Отец!
– И еще, Прутик, – сказал отец. – Ты должен знать вот еще что… Когда Мать Штормов разразится…
– Когда, отец? – спрашивал Прутик. – Когда?
Сверкающие губы Облачного Волка задвигались, но не было слышно ни звука.
– Отец? – в отчаянии закричал Прутик. – Когда?
…Привязанные друг к другу, два корабля воздушных пиратов медленно кружились в воздухе. Прутик покинул растворяющийся «Громобой» и сквозь зияющую пустоту полетел обратно, к «Танцующему-на-Краю», которого Каменный Пилот опустил ниже. С тяжелым стуком Прутик приземлился на палубу. Веревка за его спиной свободно провисла. «Громобой» полностью исчез.
Каменный Пилот пристально вглядывался в посеревшее лицо Прутика:
– Что произошло?
Прутик попытался привести мысли в порядок.
– Это… это было так странно, – прошептал он. – Необычно…
– Капитан Прутик, – повторял Каменный Пилот и тряс Прутика за плечи, – приди в себя. Расскажи мне, что произошло на борту «Громобоя». Что с Облачным Волком, твоим отцом? Ты нашел его?
Прутик взглянул на Каменного Пилота так, будто видел впервые. Его глаза наполнились слезами…
– Да, но… Нет, я не знаю, что и думать…
Ни слова не говоря, Каменный Пилот протянул руку и расстегнул внутренние замочки, которыми его капюшон с застекленной прорезью для глаз был пристегнут к плащу. Застежки отскочили, и Каменный Пилот снял капюшон. Под капюшоном оказалась изящная девичья головка. Рыжие волосы струились по плечам.
– Прутик, это я, Моджин, – мягко произнесла она. – Помнишь? Ты когда-то спас мне жизнь. – Она помолчала. – А теперь успокойся и расскажи мне, что там произошло. – Она стащила с себя тяжелый наряд Каменного Пилота и взяла Прутика за руку.
Прутик покачал головой.
– Я действительно видел отца, – сказал он, – но он ушел. Навсегда. – Капитан шмыгнул носом, как маленький, безуспешно пытаясь проглотить болезненно вставший в горле ком. – Перед тем как исчезнуть, он сказал мне, что я должен сделать. Нужно разрушить Санктафракс.
– Разрушить Санктафракс? – воскликнула Моджин. – Но зачем?
Прутик жестом остановил ее:
– Мы должны вернуться в Санктафракс, чтобы я мог предупредить Верховного Академика.
– Но, Прутик, – заметила Моджин, – мы попали в штиль в открытом небе.
Прутик сжал голову руками и покачивал ею из стороны в сторону.
– Прутик, ты должен рассказать мне то, что знаешь, – настаивала Моджин. – Может, по милости неба хоть один из нас выживет и сможет передать послание твоего отца.
– Да, – согласился Прутик, собравшись с силами. – Ты права. – И начал рассказывать Моджин то, что передал ему Облачный Волк, а ее глаза от удивления открывались все шире и шире.
– Мать Штормов, – прошептала она, – Ри-веррайз… я всегда думала, что это просто легенды.
– Я тоже думал, – ответил Прутик. – Я… – Тут у него рот раскрылся от изумления. – О небо! – воскликнул он. – Что же это происходит?
Они оба оглянулись вокруг. Казалось, что блестящий воздух сгустился в ком и летел прямо на них.
– Скорее, Прутик, – торопила Моджин. – Расскажи мне все, пока не поздно.
Белый свет приближался, воздух стал плотнее. Боль у Прутика в ушах стала невыносимой.
– Он сказал мне… он сказал…
Вокруг него свет разгорался все ярче. Свистело в ушах. В голове пульсировала боль. Несмотря на то что воспоминания его, казалось, были абсолютно отчетливы, слова, чтобы выразить их, никак не приходили на ум.
– И что, Прутик? – спрашивала Моджин.
– Когда разразится Мать Штормов? Он сказал тебе или нет?
Прутик сжал голову. Воздух становился все гуще, все тяжелее.
– Я… он… – шептал Прутик. Его глаза готовы были вылезти из орбит, а голову, похоже, зажали в тиски. – Когда… когда упадет последняя капля, тогда она придет. Тогда, когда над Риверрайзом забрезжит заря, – слабо прошептал он. – Над Санктафраксом будет полночь… – Но Прутик не знал, слышит его Моджин или нет, ветер относил его слова в сторону, белый свет затуманивал глаза, и высокий хнычущий звук свистел в ушах. – Надень… капюшон! – закричал он Моджин и двинулся вперед, чтобы помочь ей натянуть тяжелое одеяние.