Хроники незабытых дней
Шрифт:
Разместились в шикарном отеле, названия не помню. Номер был заказан торгпредством. Поскольку Володя в чине замминистра, стоимость номера роли не играла, будет оплачена по факту. Володя млел от впервые увиденной роскоши, у нас таких отелей ещё не было. Я по привычке хотел вскипятить чай и достать колбасу, но, вспомнив Володины возможности, заказал ужин в номер. Дежурному в посольство решили не звонить, надо выдержать паузу возмущения. Хорошенько выпили, и я пошёл знакомиться с отелем. В конце коридора оказался бар, который конечно захотелось осмотреть. Там меня ожидала приятная встреча.
В баре стоял мягкий красный полумрак, чуть слышались звуки джазовой музыки. Посетителей не было.
Удобные кожаные кресла так и звали присесть, бармен, у которого были видны только белки глаз, зубы и треугольник манишки, приветливо помахал рукой. Небрежно
Я уже встречал женщин в барах Варшавы и Сингапура, Франкфурта и Мадраса и ещё, чёрт знает где, однако такого чуда не видел. Низким хрипловатым голосом чёрный ангел спросил чего бы мне хотелось. «Впиндюрил бы тебе, по самую разгувилку», — подумалось словами друга молодости Генаши Овчинникова. Весёлый безобразник, талантливый гитарист, он стал преуспевающим предпринимателем и почтенным отцом семейства. Йогой занимается, понимаешь. Слава Богу — жив, здоров. Да, как жизнь калечит человека! Приятные размышления были прерваны самым грубым образом. Подкравшийся сзади партийный секретарь, молча схватил меня за руку и, сопя, потащил в коридор. Я вырвался и повернул обратно, хотел полюбопытствовать, а, сколько эта красота стоитё Но Володя, обежав меня, стал в дверях бара, раскинув руки крестом. Из-за его спины, испуганно поблескивая белками глаз, таращилась чёрная фея. Со стороны сцена напоминала полотно В. Маковского «Не пущу». Вдруг стало смешно, я махнул рукой и, переругиваясь с Володей, мы направились спать. Встреча в баре, пожалуй, стала для меня самым ярким впечатлением второго путешествия в Африку.
Утром нас разбудил звонок в дверь. Вошёл элегантно одетый европеец и, назвав мою фамилию, на отличном английском языке попросил выйти в коридор.
Володя беспокойно завозился в постели. Он решил, что пришли из полиции разбираться в связи со вчерашним скандалом в баре. Но незнакомец оказался моим куратором Николаем. Он был в отъезде и только вчера вечером прочёл шифровку. За завтраком в отеле Николай прояснил ситуацию. В порту Лагоса власти задержали советский танкер по обвинению в поставке контрабандного оружия. В посольстве сегодня не до нас, придётся рассчитывать на себя. АПНовец Боря Хан сейчас в местной командировке, подъедет к нам прямо в Ифе через три дня. В нашем распоряжении автомобиль и вчерашний водитель. Он знает английский язык, заканчивал киевский университет и «валенком», оказывается, только прикидывался.
Николай говорил жёстко, в командирской манере, и Володя струхнул. Оставив его паковать вещи, мы с Николаем поехали менять деньги в торгпредство, а затем к нему домой спокойно поговорить. Я устно передал всё, что зубрил в Москве, и уточнил задание. — Чем могу помочьё — спросил он напоследок. — Три бутылки водки, — выдохнул я. — Для твоих масштабных задач этого мало, — усмехнулся Николай и погрузил в багажник коробку «Лимонной».
Через час машина мчала нас в Ифе. Не буду тратить время и бумагу на описание дороги — она не изменилась за год. Не было только расстрелов на пляже. Пришедшая к власти гражданская администрация отменила публичные казни.
Володя тихо страдал на заднем сидении. Он ожидал государственной беседы с послом, вместо этого какой-то непонятный Николай выпихнул нас из Лагоса, даже не дав осмотреть город. Вечером уже в знакомом мне здании университета с помощью водителя собрали выставочный стенд, выполнили необходимые формальности и отправились ночевать в гостиницу, выглядевшую особенно неприглядно по сравнению с предыдущим
Три дня работы пролетели быстро. Быт тоже наладился. Водитель оказался общительным парнем с хорошим украинским юмором. Язык знал неплохо, но Володя ему не доверял и я должен был как приклеенный, находиться рядом с шефом. Серьёзных переговоров было мало, велась обычная информационно-пропагандистская работа. На второй вечер удалось вытащить Володю в мотель к г-ну Смиту. Тот узнал меня сразу и полез обниматься. Сидел в баре и прежний американец с неизменным палестинским подкидышем. Как я и опасался, Володя гляделся в компании как пастор в публичном доме, без конца спрашивая «Что он сказал?», произносил идейно выдержанные тосты и требовал их дословного перевода. На обратном пути сделал мне выволочку за слишком вольное общение в компании с идеологическим противником. Спорить с ним было нельзя, и стало ясно, что на задании «конторы» придётся поставить крест. Миссия не выполнима, абзац.
Запомнился один вечер из культурной программы, организованной дирекцией выставки — показ женских причёсок. Под чудесную музыку «Бони М.» по подиуму двигались профессиональные манекенщицы и студентки университета. Казалось бы, что можно придумать из жёстких, как проволока, закрученных тонкими спиральками волосё Как выяснилось — всё что угодно и даже больше. Язык мой слишком беден, чтобы описать всё разнообразие причёсок и париков, украшавших головки чёрных красавиц. Девицы стреляли глазами и, не стесняясь, потрясали разными выпуклыми местами. Надо сказать, что анемичных среди них не попадалось. Причёсок не запомнил, зато рельефно откляченные попы долго преследовали меня по ночам. Большинство зрителей были африканцы, и бурно реагировали на каждое движение моделей, и только Володя, как подобает партийному боссу, сидел со скорбным выражением лица.
Выручил меня Боря Хан. Он ворвался в отель на третий день, потрясая телеграммой из Москвы, заверенной послом, в которой Володя срочно отзывался в Москву по делам, не требующим отлагательств. «Контора» добилась своего не мытьём, так катаньем. Через час с озабоченным лицом, он отбыл в Лагос с нашим водителем, наказав мне не появляться в мотеле.
Боря Хан оказался отличным парнем. Он третий год работал в Нигерии и прекрасно ориентировался в обстановке. Мы понимали друг друга с полуслова и хорошо выступали дуэтом. До сих пор не знаю, на кого он работал, ГРУ [8] или ПГУ. Мне было известно только то, что его старший брат, собкор «Известий» уже полгода ожидал суда в одной из тюрем США, как наш агент. Меньше знаешь — лучше спишь.
8
Главное разведывательное управление Советской Армии
Два вечера мы провели в баре г-на Смита. Я привёз с собой кассеты с записями русских романсов и песен, под которые организовали нечто вроде нынешнего караоке. Ящик водки улетел быстро. Мы пели и даже плясали на бис, изображая, по нашему мнению, нечто похожее на гопак.
В последний вечер в Ифе мы с Ханом немного похулиганили. Когда все известные нам романсы под рыдания благодарной публики были исполнены, мы перешли к бравурным ритмам песен, не прошедших цензуру, благо, аудитория русского не знала. Интересно, что хотя мы с Борей учились в разных городах и в разное время, репертуар школьного фольклора был один и тот же. Особенный восторг у слушателей вызвала песенка, усвоенная мною классе в шестом и исполненная в ритме марша. Приведу здесь наиболее приличные строки:
Один какой-то тип влюбился в тётю Зину, Сломал ей патефон и швейную машину И кое-что ещё, и кое-что другое, О чём не говорят, на что смотреть нельзя!Выглядело исполнение следующим образом: один из нас двоих запевал очередной куплет, затем Боря по-дирижёрски взмахивал руками и преподавательский состав, отведавший нашей «Лимонной», коверкая русские слова, хором ревел — «…икоиштоишо и коишто дригое…».