Хроники Обетованного. Осиновая корона
Шрифт:
Старая Вилла цокнула языком, наклонилась к тёте и недовольно забормотала что-то ей на ухо.
Уна не стала прислушиваться.
Она стояла в снегу, и мир леденел вокруг неё - белая, безмолвная бездна под стволами осин.
С того дня она себя помнила.
ГЛАВА I
Отрывки и з дневника Уны Тоури, леди Кинбраланской
Запись первая
...Сегодня
Не думаю, что это плохо. Я бы тоже, наверное, забывала, будь у меня чуть больше обязанностей.
Я так скучаю по тёте Алисии. То есть она счастлива, и это замечательно, но без неё здесь как-то пусто... Завтра закончится третий месяц с тех пор, как она вышла замуж и уехала. А я всё никак не могу привыкнуть.
Всё это не имеет значения. Я не представляю, о чём писать. Но ведь люди иногда делают это, просто чтобы занять чем-то время. Кузина Ирма в прошлом году показала мне свой дневник, когда приезжала. Мне нравится эта идея - идея записывать, - хотя лучше, пожалуй, не трогать бумагу, чем писать такую чушь, как она.
Тогда мне было смешно, а теперь я уже не знаю.
По крайней мере, я точно не стану срисовывать гербы из Книги Лордов Ти'арга или вклеивать сюда засушенные цветы... Хотя бы потому, что не умею рисовать - профессор Белми говорит, что боги при рождении неправильно вылепили мне пальцы. А цветы мне больше нравятся живыми. Кузине Ирме позволительно рвать их: она живёт в низовьях Реки Забвения, где цветов полным-полно, самых разных. В родном замке мамы. А у нас... Любая ромашка - почти праздник. Никогда не рву цветы.
Это глупо, да? Мама точно сказала бы, что глупо.
Дождь льёт, не прекращаясь, уже третий день. "Не осень, а потоп", - твердит дедушка. Ему не нравится, что дороги развезло от грязи, но он рад, что крестьяне из Делга и Роуви в этом году не артачились и уже управились с севом ржи. Дедушка может говорить о таких вещах с утра до вечера. Кажется, из-за этого ему никогда не бывает скучно.
Дождь бьёт и бьёт по стёклам и крышам. В восточной башне его слышно почему-то особенно хорошо. Есть что-то тоскливое в том, чтобы слушать дождь внутри замка, и в то же время... Не знаю. Разве тоска может быть приятной?
Запись вторая
К дневнику положено возвращаться каждый день, правильно? Наверное, это проще даётся людям, дни которых не похожи друг на друга. Магам, или придворным, или учёным из Академии... Не таким несносным, как профессор Белми, конечно.
Или менестрелям. Особенно менестрелям - они же могут путешествовать по всему Обетованному, от Шайальдэ до Альсунга, петь и играть, встречая таких разных людей... Может, и не только людей. Тот флейтист, что гостил в Кинбралане этим летом, говорил, что его брат плавал на западный материк и видел настоящих драконов. Он говорил, что несколько лет назад спали какие-то древние чары, и
Дедушка тогда очень рассердился. Весь вечер повторял, что это идиотские выдумки и что он не потерпит такого пустомола, пусть даже с дудкой, под своей крышей... Мне показалось, что он ударит флейтиста - ударил бы, если бы его не удержал дядя Горо. Когда дядя напивается, он становится ещё сильнее обычного.
Бедный флейтист. И всё-таки это здорово - быть менестрелем. Хотела бы я встретиться с его братом; вдруг и в Долине Отражений он тоже был, или в городе гномов - Гха'а?..
Сегодня мама подозвала меня к себе после обеда. "Ты очень грустная, Уна, - сказала она.
– И бледная, как простыня. Что-нибудь случилось?"
Я ответила: нет. Не могу же я рассказать ей про свои кошмары? Она только зря встревожится.
И про то, как Бри прогнал меня три дня назад, тоже не могу.
"Вы не должны приходить сюда, миледи. И называть меня Бриан больше не должны". Мне стало так обидно, что я едва не расплакалась прямо там.
"Почему? Ведь это твоё имя", - сказала я.
"Потому что Вы - леди Тоури, а я - сын поварихи. Для Вас я Бри, миледи. Мы не можем быть друзьями".
Тогда мне казалось, что это полная бессмыслица... В общем-то, мне и сейчас так кажется. Но сейчас я понимаю, что этого следовало ждать. Бри должен был сказать мне это когда-нибудь. Хорошо, что он сам, а не его мать.
Я не рассказала маме ни о Бри, ни о кошмарах. Она и так выглядела обеспокоенной - а ещё почему-то немного раздражённой.
"По-моему, Уна, тебе просто нечем заняться. Эти твои дни и вечера в библиотеке... Ты испортишь зрение".
"Мне там нравится", - сказала я. На секунду стало страшно: вдруг мама не позволит мне вернуться сюда?.. Я не забрала в свою комнату сборник легенд Кезорре, а дочитать его - это ведь просто... О, я обязательно дочитаю!
"Вижу, что нравится. Но тебе уже четырнадцать, Уна, и ты молодая леди... Пора подыскивать себе другие дела. Что-нибудь кроме копания в пыльных книгах".
Я молчала. Мама вздохнула и опустила ресницы - она всегда делает так, когда задумывается. Ни у кого, по-моему, нет таких красивых глаз, как у мамы.
Жаль, что у меня - не карие и не голубые, а какого-то нелепого цвета... Даже у тёти Алисии они светлее. "Как у ведьмы... Уна-колдунья - недурно звучит, а? Ну, или как нос милорда Горо навеселе. Синющие", - пошутил как-то Бри. Было забавно, но я не удержалась и ударила его кухонным полотенцем...
А впрочем, какая разница? Не стану больше писать о Бри.
"Ты не хочешь ещё раз попробовать вышивать? Или научиться играть на лире? Ты достаточно усидчива и, по-моему, справилась бы... Что скажешь?"
Что я могла ответить? Что слушать лиру мне по душе больше, чем играть на ней, даже в мыслях. Но я не решилась.
"Молчишь? Не хочешь, значит. Ах, Уна, ты растёшь дикаркой!
– тут мама крепче сжала подлокотники кресла, а мне захотелось уйти. Мне всегда стыдно видеть, как она расстраивается из-за меня, но и уйти отчего-то всегда хочется.
– Такого не должно быть - ты же такая красавица... И умница. Профессор Белми сказал мне, что ты делаешь успехи в математике, а всех королей Ти'арга знаешь наперечёт. Почему же ты у нас такая молчунья?"