Хроники Обетованного. Осиновая корона
Шрифт:
– Что весьма прискорбно, - бросила мать, поплотнее закутавшись в плащ. Предупреждающий кашель Уны вновь пропал зря.
– То есть вы, не добившись успеха на юге и западе, ехали в северные земли?
– Именно. Хаэдран, предгорья, селения Волчьей Пустоши... Вот и всё, - смуглое широкоскулое личико казалось самым невинным на свете, едва ли не девичьим. Уна снова ощутила, насколько грязной, растрёпанной и нескладной выглядит она сама. Какая глупая мысль - глупая, а при их утрате ещё и жестокая.
– К середине осени мы планировали вернуться в Дорелию. То, что мы оказались на
Леди Мора улыбнулась медовой улыбкой и промолчала. Но Уне на ум почему-то пришли слова тёти Алисии - о не верящем в неё лекаре, тайной ненависти и кинжале... Хорошо, что у матери сейчас тоже нет оружия.
– Нам, наверное, придётся переночевать здесь, миледи, - робко подала голос Савия. Младшая служанка передала ей фляжку Индрис, и она с благодарностью сделала глоток; в голубом свете Уна увидела, что рука у неё до сих пор дрожит.
– Эвиарт пока не может ехать дальше.
Оруженосец лишь кивнул, морщась от боли. Индрис постучала согнутым пальцем по своему зеркалу, что-то прошептала (Уна заслушалась музыкальной фразой - точно трель певчей птицы) - и морщины на выпуклом лбу Эвиарта разгладились, а подбородок изумлённо отвис.
– Хотя, может, и могу... Да, точно могу, миледи. Мне резко стало лучше, - он покосился на Индрис и тут же смущённо отвёл глаза.
– Почему-то.
Мать не то вздохнула, не то фыркнула.
– Мы в любом случае не можем провести тут всю ночь. Прости, Эвиарт - это почти самоубийство. Кто сказал, что нам попался последний отряд из этих... из них.
– Это ненадолго. К рассвету боль вернётся, - произнесла Индрис. В её тоне звучало вполне искреннее сочувствие, но она уже озабоченно всматривалась в заросли на холме - ждала сына. Уна тоже расслышала треск веток и негромкую речь, донёсшуюся оттуда.
– Мне жаль, но пока я не могу сделать ничего большего... Наши лошади пасутся чуть южнее, вместе с вашими. Боюсь, нам придётся ехать.
– Нам?
– с той же сладкой улыбкой переспросила мать. Ей всегда ужасно нравилось быть доброй и понимающей - но только до тех пор, пока кто-нибудь не начинал забываться. И только с теми, кто либо шёл ей навстречу, либо был безоговорочно выше. Колдунья с шевелюрой ягодного цвета явно не относилась ни к тем, ни к другим. Больше того: часто и Уна, и лорд Дарет к таковым тоже не относились.
– Кто сказал, что вы поедете с нами? В Кинбралане не ждут Отражений. Спасибо за помощь - и позвольте нам предаться скорби. Поводов к ней предостаточно.
Треск веток стал громче, а Индрис и Уна вдруг заговорили хором:
– А кто сказал, что без нас вы доберётесь до замка живыми?
– Они должны поехать с нами, мама.
Ну вот и всё. Она пошла против матери, поддержав колдунью. Уна постаралась не заметить, как Отражение прячет победную ухмылку, кашляя в кулачок... Этот маленький бунт почему-то её взволновал.
– Нирли!– позвал с холма мальчишеский голос. Из-за осин вприпрыжку сбежал сероглазый паренёк с зеркалом в руке; за ним, охая, тащился помощник
– Аар на'эсте...
– О чём мы с тобой договаривались, Гэрхо?
– недовольно перебила Индрис. Глаза её, однако, лучились любовью, а строгость в голосе была не очень убедительной.
Паренёк остановился на дороге, осторожно обойдя Эвиарта с Савией. Лицо у него было чуть вытянутое, с хитринкой; в свободной от зеркала руке он держал кожаный кошель, расшитый бусинами. Нетрудно догадаться, чей... Неужели этот подросток в одиночку справился с лучником-наёмником? Уне стало нехорошо.
– Я помню, ма, - смиренно отозвался он на ти'аргском.
– Говорить при беззеркальных на их языке.
– При людях, - со смесью суровости и лукавства поправила Индрис.
– Да-да, при людях... Я всё устроил, - Гэрхо беспечно вручил матери кошель, подышал на зеркало и принялся протирать его - жестами, безукоризненно похожими на её.
– Тип с луком и стрелами засел на самой верхушке. Колчан у него был ещё полон, но мы пришли вовремя. С вот этим парнем, - Гэрхо с размаху хлопнул по плечу помощника конюха. Тот ссутулился, побледнел и вообще выглядел так, будто его скоро стошнит.
– Нам даже делать ничего не пришлось.
– Что это значит?
– брезгливо осведомилась леди Мора.
– Он убил себя, - в ужасе пробормотал помощник конюха. В свечении двух огоньков капли пота у него на лице сверкали то голубым, то рыжим.
– Как только увидел нас. То есть его, - он кивнул на Гэрхо.
– Просто выхватил нож и... Простите, миледи.
Служка зажал рот рукой, согнулся пополам и отбежал к обочине. Гэрхо вздохнул.
– Да уж, - он провёл ребром жилистой ладони по горлу.
– Так себе зрелище. Наверное, надумал отсидеться там, пока мы не уедем. А потом всё-таки не успел сбежать и не хотел, чтобы его захватили живым... Или магии испугался.
Индрис кивнула. Она уже некоторое время с кошачьей аккуратностью рылась в кошельке - и теперь выудила оттуда что-то маленькое, белое. Приглядевшись, Уна узнала звёздочку из... Из птичьих костей? Она читала о таком, точно читала. Память услужливо подбросила рисунок из дряхлого библиотечного фолианта.
Выходит, не прошли даром ни одинокие вечера за книгами, ни сотни неудавшихся заклятий. Обнадёживает мало, но всё-таки.
– Амулет от тёмной магии, - тихо сказала она, игнорируя возмущённый прищур матери.
– Один из самых распространённых.
– И самых слабых, - добавила Индрис. При взгляде на Уну к её прежнему таинственному выражению прибавилось что-то вроде безмолвной похвалы.
– Кости воробья...
– она задумчиво помолчала, точно прислушиваясь к чему-то, - ...которым никак не меньше трёх лун. Он выдохся. Что ж, наш лучник плохо разбирался в магии, но действительно боялся её. Что тут у нас ещё?
– Индрис пропустила содержимое кошеля сквозь пальцы. Над трактом разнёсся перезвон монет и мелких синих камней.
– Большая сумма, причём сразу ти'аргским золотом и альсунгскими кристаллами... Ожидаемо. Возможно, часть платы за заказ. О, а вот это уже интересно, - в тонких пальцах колдуньи появилась печать.