Хроники одного заседания. Книга вторая
Шрифт:
А ведь за этими они, мог, кто угодно стоять, хотя скорее сидеть, если они находятся в зрительном зале. И попробуй тут сообрази, кто из много миллиардного народонаселения планеты, мог скрываться под этим они. Хотя конечно, Глеб несколько сгущает краски и за этими они могли сидеть не все кто угодно, а лишь общие его с Тишей знакомые, и при этом обязательно с билетами – безбилетники могли только стоять и то только в качестве театрального персонала.
– Ну а так как здесь в городе, у нас знакомых не слишком много и все они только недавно стали знакомыми. – Глеб начал судорожно размышлять, в поиске ответов на это заявление Тиши. – При этом все наши общие знакомые настолько нам знакомы, что мы об их именах можем только догадываться
– И как же я раньше не догадался. – Ахнул про себя Глеб, поразившись тому, как он был слеп, не видя лежащей на поверхности отгадки. – Если все наши знакомые, по своей знакомости носят местоимения вместо имён, то для нас было бы логичным называть их по своим отличительным примечательностям, выдуманным именам, тогда как тех знакомых, кого мы знали по именам, то к ним как раз и применимо использование местоимений. А знаем мы здесь по именам только Анни и Дрейка. Так вот кого он увидел в зале. – Глеб даже слегка потемнел лицом, представив этого, ещё и театрала, Дрейка.
– Он значит, драмы любит. – Со стальными нотками в голосе сказал Глеб. – Тогда мы ему организуем драму событий. – С чем скорее всего, полностью готов был согласиться и Тиша, но он не успевает как-то это выразить, а всё потому, что у него нет чёткого плана или того же драматического сценария, который следует проводить по отношению к заслужившему его Дрейку, а вот у цветочницы по всей видимости что-то подобное есть, и она привлекает внимание к себе, заявив:
– По этой причине, вы и находитесь здесь.
– Внимательно! – одним таким словом можно описать выражения лиц Тиши и Глеба, когда они одновременно перевели свои взгляды на цветочницу. Но цветочница видимо не зря так близко находится к этим театральным подмосткам, – здесь один дух лицедейства чего стоит, – и она, хоть пока ещё не ясно, хорошая актриса ли, тем не менее, но уже много чего для себя подчеркнула. Так она, добившись от зрителя необходимого внимания, что естественно и многим знакомо, начинает вовсю этим пользоваться. И вместо того, чтобы всё обстоятельно и подробно для её слушателей объяснить, пускается в свои иносказания. И не просто так, а с тщательным уверением своих слушателей в необходимости во всём довериться ей.
– Если хотите, чтобы этот господин получил по заслугам, то я готова вам в этом помочь. – Сказала кардинально изменившаяся в серьёзную сторону цветочница.
– О вашем интересе мы, как я понимаю, можем только догадываться. – Имея полное право на сомнения, спросил её Тиша.
– Я не думаю, что знания в этом вопросе, приблизят нас к общей цели. – Сказала цветочница. С чем совершенно не был согласен Глеб, предпочитавший знать конкретику, а не домысливать при его-то огромном воображении, которое его может так далеко завести, что ему будет трудно не испытывать злость, а значит расстроенность, всегда его приводящую к непредсказуемым результатам. Правда если совершённые Дрейком поступки, за которые от него требуют ответа, будут слишком безответственными, то и в этом случае Глеб не сможет за себя ручаться и, пожалуй, распустит руки. Так что будет лучше, если Глеб останется в состоянии не согласия.
– А теперь к делу. – Говорит цветочница, поворачивается и подходит к занавесу, затем отодвигает занавес, и рукой подзывает обоих героев. Когда же Тиша и приткнувшийся к нему Глеб, оказавшись рядом с цветочницей, со своего места заглянули в образовавшуюся щель, то цветочница указующе им сказала. – А теперь найдите наш репер, ту бильярдного вида лысую башку господина Храмского. – Цветочница посмотрела на своих спутников и, обнаружив по их взглядам, что они как вроде,
– Видите этого господина?
И наши герои не только видят этого указанного цветочницей господина, но и заодно уже, почему-то испытывают к нему чувства отвратительного свойства (При всём при этом, этот тип показался Тише и Глебу чрезвычайно знакомым, что они совершенно не могли вспомнить, где они могли его раньше видеть. – Наверное, собирательный образ негодяя, подлеца и недостойного красивых дам типа. – Решил Глеб). Что невозможно скрыть на своём лице, когда они переводят свои недоумённые взгляды на цветочницу. Цветочница же всё отлично видит и, пожав своими плечиками, как будто оправдываясь, говорит. – Реальность такова, что не мы выбираем для себя поклонников, а они нас. И тут ничего не поделаешь, приходится мириться.
– Даваемая характеристика человеку: «У него отличный вкус», – есть всего лишь отсылка к его потребительскому отношению к жизни и больше ничего нравственного, на чём настаивают эстеты по жизни. – Зло сказал Глеб.
– Но не смиряться?! – в свою очередь вопросительно спросил и поглядел на цветочницу Тиша.
– Вот с этим вы мне, я надеюсь, – цветочница с надеждой в глазах посмотрела на Тишу и Глеба, – и поможете. – И ответ можно было даже не сомневаться, был положителен. Правда Тиша позволил себе вопросительные уточнения. – А какая между ними связь?
– Связь? – задумчиво вопросила саму себя цветочница. – Скажу так. Он ключ ко всему. И если нам удастся обнаружить эту их связь, то тогда мы со своей задачей справимся.
– Звучит не совсем понятно. – Сказал Тиша.
– Я знаю. – Засмеялась в ответ цветочница.
– И что в таком случае будем дальше делать? – спросил Глеб.
– Сейчас скажу. – Почесав свой носик пальцем руки, сказала цветочница. И она бы, наверное, сейчас и сказала, но театр всё-таки живёт по своему времени и, прозвучавший первый звонок, так сказать несоизмеримо с прежним вялым течением, ускорил жизнь людей в этом закулисном мире, заставив цветочницу обратить внимание на появившегося со стороны декораций, величаво и слегка интеллектуально, и всё благодаря своим в синей оправе очкам и завязанному в такую-то жару шарфике на шее, выглядящего господина, как потом выяснилось, режиссёра Селебрити.
– Да что ты будешь делать! – возмущённо выдохнула цветочница, бросив взгляд куда-то вверх. – Вечно времени не хватает. – Цветочница перевела свой взгляд на Тишу и Глеба. – Что же теперь делать, мы ведь так ни о чём не договорились? – всё же риторически, а не как-нибудь иначе спросила цветочница своих визави, продолжая глядеть на них. Ну а они, являясь приглашённой стороной, конечно, следовали в фарватере её решений, и у них было больше вопросов, чем ответов на них.
– Ладно, разберёмся. – Сказала цветочница, похлопав руками свою накидку. – Так. Здесь нам больше не стоит оставаться. – Быстро выговорила цветочница, и под недоумёнными взглядами Селебрити, быстро выдвинувшись в обратную сторону тёмных коридоров, откуда они ранее пришли. Когда же они очень скоро, что при таком-то расстоянии, раз, два и три, легко пройти, достигли той самой двери, служащей образным порталом перехода из одной театральной реальности, в другую, уводящую от этой театральной в бытовую реальность, переходную, опять же реальность, то цветочница каким-то необъяснимым для Глеба образом (а он всего себя противопоставлял такому стечению обстоятельств), оказавшись лицом к лицу к Тише, говорит ему: