Хроники Перепутья
Шрифт:
– Мне надо, я Маше обещал помочь, – мальчика отчего-то потянуло рассказать правду еноту-продавцу. Дело было в глазах мимика. Они глядели с добротой и тревогой, – без имени я ей помочь не смогу, наоборот…
– Ты бы лучше молчал, парень, – енот перебил его, задрав морду и принюхавшись, – забыл, где ты? Мы тут пытаемся выторговать что-то особенное, ценное, а ты на блюдечке с золотой каёмочкой тайну подаёшь. Хочешь имя, ищи ненужные души. Что ж делать? – Енот занервничал, начал перекладывать лица, коситься по сторонам. – В цирк тебе надо. Хозяйский он, в самом сердце ярмарки. Там-то тебя и ждут, раз на пирожки ты не сгодился. Цирк хоть имя, хоть два, хоть с десяток предложит. Чем угодно обернётся. Но повторю, убегай лучше от ярмарки, никуда не заглядывая. Так убережёшься
– Мне же заплатить нечем, – замотал головой мальчик.
– Не все ради наживы живут, – возразил енот, – я торговец больше от нечего делать. На Перепутье хоть чем себя займи, всё лучше бездействия. Ты не отказывайся, бери, когда дают. Может статься, я на ярмарку за этим и ходил, чтобы тебе помочь. Уж лучше бездействия, – он подтолкнул к мальчику стопку лиц.
Тот, не задумываясь, взял верхнее лицо, Машино. Он не смог объяснить почему, как не мог объяснить, что толкнуло его довериться мимику.
– Цирк ищи, где музыка родится. И выбирай с умом. Втридорога возьмут, точно не расплатишься! – прокричал ему вслед енот и исчез вместе со столом.
Глава десятая. Цирковые марионетки
– И где ярмарка? – Маша оглядывала пустое, бурое поле, раскинувшееся перед ней.
Огонёк не улетал. Он слегка колебался, будто раздумывал, вести ли детей вперёд. Платон сжимал Машино запястье, левое, без браслета. После встречи с Вирь-авой малыш стал ярче и плотнее и держался увереннее.
– Пойдём, – Платон указал на поле, – туда.
Огонёк повис над ним, освещая белые волосы, Платон больше не просвечивал.
– Там ничего нет. – Маша не двинулась с места. – Вирь-ава что-то перепутала, или сегодня у ярмарки выходной.
Мама с папой иногда ездили на сельскохозяйственную ярмарку, когда им хотелось не магазинной еды, а фермерских овощей и фруктов. По понедельникам там был выходной день, санитарный, специально, чтобы наводить чистоту и порядок. Они выбирались на ярмарку по воскресеньям и Маше обязательно покупали леденец на палочке – петушка, белочку или просто красный сладкий кружок.
– Как леденец хочется, – мечтательно вздохнула она.
– И мне! И мне! – пискнул Платон.
– Неси меня, – решил подать голос камень.
Маша сдалась и пошла к тёмным пожухлым колосьям.
Камень, называть его жестокосердным Маше не хотелось, обитал на Перепутье давно и наверняка хоть что-то про ярмарку знал. Платона вело какое-то чутьё. У него была своя дорога, связанная с Машиной, но ведущая к иной цели. Шар света полетел за ними, отклонившись от роли проводника.
Стоило переступить границу леса и поля, как со всех сторон зазвучала музыка. Сперва раздался лёгкий перезвон колокольчиков. Платон засмеялся, отпустил Машу, вприпрыжку припустил вперёд. Колокольчики сменились мелодией флейт. Флейты перекликались, как птицы. В их разговор вмешалась скрипка, невидимый смычок играл безупречно, словно им управлял виртуоз. Мелодия то затихала, то звучала громче, то выводила бархатные ноты. Музыка устремлялась ввысь и звала за собой. Поле дышало, колосья раскачивались в такт, пригибались, открывая узкую тропу. Ноги несли сами собой. Платон кружился, Маша взмахивала руками, представляя себя дирижёром оркестра. Музыка ускорялась, из медленной и спокойной перешла в танцевальную, ритмичную. Скрипку и флейты вытеснило фортепиано, мелодия набирала темп. Грянула стремительная полька.
– У-ух. – Платон совершил невероятный прыжок, завис в воздухе и мягко приземлился.
– Сто-о-ой, – подпрыгнула следом Маша. Буква «о» подскочила вместе с ней в головокружительном пируэте. Рюкзак оказался выше головы, учебники внутри охнули. Дети летели к разноцветному шатру, выросшему перед ними. И как они сразу его не заметили? Здоровенный купол посреди поля!
Купол состоял из четырёх треугольников разноцветной
– Цирк! – повторял Платон без умолку.
Маша различила слова песни, доносящейся из шатра.
Загадай, загадай желание! Танино, Петино, Витино, Анино, Тётино, дядино, мамино, папино. Только загадывай правильно. Выбирай, выбирай платьице! Кружевное для каракатицы, С чёрным бархатом для модницы, С белым атласом для школьницы. Помечтай, помечтай о зайчике! Или куколке, или мячике, Или даже о самокатике Непременно с огромным бантиком!Песня зазывала Машу и Платона к куполу. Куплет никак не заканчивался и перебирал «поиграй, поиграй», «подходи, налетай», «отгадай» и прочие манящие слова, предлагая то зверушку, то подарок, то конфеты, то пятёрку по математике.
Среди длинного списка того, что ждало детей в цирке, Маша услышала и про леденец на палочке.
Выберем скоро считалочкой, Кому леденец на палочке. Петушок золотой, гребешок завитой, Ты попробуй, сладкий какой! Платона подгонял «медвежонок с глазами круглыми». Медвежонок с глазами круглыми Припасён для самого умного. Мы проверим тебя, на плечах голова, Пусть ответит на всё только «да»!На удивление нашлась желанная вещь и для камня. Он завопил из кармана: «Вытащи меня!» – когда услышал про «собери, собери части целого».
Собери, собери части целого, По дорогам-путям света белого. Соберёшь, и вперёд, Куда сердце зовёт! В поднебесье, в свободный полёт!Маша представила конструктор и задумалась, как камень сможет собрать мелкие детали. «Он же не справится. Он камень всё-таки. Какое небо? Какой полёт?»
Музыка затихла и перешла на позвякивание колокольчиков, когда они приблизились к шатру. «Лавка ненужных душ» – гласила переливающаяся цветами радуги вывеска.
– Ой, – расстроенно прочитала Маша, – лавка. Никакой не цирк, Платоша! Пойдём…
– Не спешите расстраиваться! – перебил Машу звонкий возглас. Шар света спрятался за спину девочки. – Из нашей лавки никто не ушёл несчастным!
Рука в белой перчатке отодвинула полог. Появилась нога в полосатой штанине, в смешном ботинке с загнутым носом.