Хроники ржавчины и песка
Шрифт:
Из-за облаков выглянула прозрачная луна, лед засеребрился.
Людям запретили разводить огонь и готовить пищу.
Палатки медленно заносило хлопьями снега и света, падавшими с палубы Робредо.
Раздраженные мужчины заснули как убитые, но их мучили кошмары. Палатки прижимались к колесам корабля, словно яйца, лежащие между лапами наседки.
Слышался кашель и приглушенные ругательства. Стужа сковала не только руки и ноги, но и разум. Северный ветер сдувал с палубы корабля выпавший за день снег. Тускло светила луна, ледяная мука
Птицы в металлическом корпусе затихли.
Ржавчина спала.
Тогда-то и раздался треск. Будто что-то раскололось на куски.
Сна как не бывало. Люди повскакивали со своих мест.
Кто-то заорал: «СПАСАЙСЯ!»
Треск повторился.
Паника, сигналы тревоги, крики.
Лед задрожал.
С угрожающей быстротой по нему во все стороны побежали трещины.
В воздух взмыл фонтан ледяной воды, окатив борт корабля.
Раздался лязг и визг металла.
Лед в ответ застонал. Огромное колесо провалилось в воду, обдавая всех вокруг веером брызг. За ним последовали и два соседних.
И снова треск – будто отрывались пуговицы, одна за другой. Корабль накренился. Лед сотрясся.
– ПОМОГИТЕЕЕЕЕЕЕЕЕ!
Ледяная глыба, перевернувшись, увлекла за собой две палатки. В бурлящей воде, захлебываясь и истошно вопя, барахтались трое мужчин.
Раздался оглушительный треск, и корабль, содрогнувшись, встал на дыбы. С корпуса Робредо в воздух подлетели куски белоснежной ледяной корки и упали, разбившись вдребезги.
Вопли, проклятия, стоны.
На мгновение из воды показалась голова лошади в сбруе. И животное сразу погрузилось в бездну…
Каждую секунду то тут, то там появлялись трещины. Люди, не успевая убежать, падали, как кегли, и соскальзывали в ледяную воду.
Душераздирающие крики.
С ужасным лязгом и скрежетом корма Робредо взмыла вверх. На мгновение корабль замер, завис между луной и льдом. И медленно стал погружаться в воду. Как лезвие – в плоть.
Прежде чем морская бездна успела поглотить дымовые трубы, из металла вырвалось на волю черное облако перьев. Послышалось щелканье клювов и хлопанье крыльев: очумев от холода, обитатели Робредо метнулись в небо.
Сотни птиц обрели свободу за мгновение до того, как оказаться в воде. И теперь кружили в блестящей лунной дымке.
Ночь изо льда и ветра.
На льдине какой-то мужчина с трудом поднялся на ноги. Это был промокший насквозь отравитель – последний оставшийся в живых. Он попытался что-то сказать, но не смог. Сделал шаг и упал на колени. Стал копаться в своих склянках: все разбито, все, ничего не уцелело – в торбе только осколки и пролившиеся снадобья.
Лед задрожал. Отравитель вцепился в него руками.
Льдина, на которой он остался в одиночестве, непрестанно тряслась и раскачивалась, так что ему приходилось ползать на четвереньках, чтобы хоть как-то удерживать равновесие.
Лязг металла. От которого дрожь прошла по телу.
Под белоснежным льдом бурлила черная вода. Из бездны слышался приглушенный грохот, пока Робредо, эта живая громадина, погружался во мрак.
Вдруг лед снова стал ровным. Все затихло. Никто не шевелился, только тут и там на снегу – лужи крови, выдранные перья и куски мяса. Почти всех поглотили ледяные воды безмолвной пучины; остальные, избежав этой мучительной кончины, вымокли с головы до ног и нашли свою смерть на льдинах – как и некоторые вылетевшие из Робредо птицы – погибнув от переохлаждения или ран.
Отравитель с трудом поднялся на ноги. Его трясло. В полуметре на лед что-то упало, обрызгав все вокруг теплой кровью.
На снег сыпались птицы. Он тут же увидел еще четырех.
Поднял голову и посмотрел в темное небо, освещенное луной. Там кишели птицы: почти все, похоже, спокойно переносили стужу.
Но улетать они не стали – сели на лед, осторожно подобрались к трупам и устроили пир из человеческой плоти.
Отравитель не сомневался: скоро очередь дойдет и до него. Но все же постарался их отогнать. Едва держась на закоченевших ногах, он кричал и кидал в птиц снежки. Пока не остался совсем без сил. Еще несколько минут, и он, вымокший насквозь, больше не мог стоять.
В паре метров от него сразу приземлился ромбокрыл. Тут же прилетел второй, намного больше. А потом и третья птица – кажется, маленькая чайка.
Они даже не стали ждать, пока он закроет глаза.
Кхатарра
Положив весла на колени, Лара осмотрела тыльную сторону ладоней. Руки не дрожат, побочных эффектов нет. Она перевела взгляд на воду, туда, где из-под лопасти вылетала сероватая пена, а потом уставилась в белесую даль.
Из-за теплых солнечных лучей на поверхности моря играли блики – болезненные, лихорадочные; ближе к горизонту они становились темнее из-за собиравшихся на востоке черных туч.
В воздухе ощущалась близость Кхатарры.
В мешке на дне лодки испуганно пищали наживки.
Лара взяла вторую таблетку и, запрокинув голову, положила в рот.
Cидевший на корме Марчело молча протянул ей фляжку.
Девушка посмотрела на тучи на горизонте:
– Тебе страшно?
Парнишка лишь пожал плечами:
– А тебе?
– Немного. Как и всем. Это нормально.
Брат Лары, который был младше на четыре года, забрал фляжку и жадно отхлебнул.
– Сколько таблеток ты съел?
Марчело оторвал взгляд от воды.
– Три.
– Дай посмотреть руки… Не тряси ими. Теперь язык.
Мальчик широко раскрыл рот.
– Глаза.
Марчело сдвинул на лоб большие черные очки.
Над головами Лары и ее брата покружилась чайка, потом уселась на нос лодки, пытаясь устоять на единственной лапе. Оба глаза у нее были повреждены – казались перламутровыми и пустыми, а брюхо и грудь кое-где покрывали блестящие чешуйки. Чайка вела себя беспокойно – наверное, чувствовала приближение бури.