Хроники Сэнгоку. Сказание о Черной Цитадели

Виноградова Мария Владимировна

– Так точно, – вяло выдохнул Нобунага, потупив виноватый взгляд в деревянный пол.

Сато печально покосился на друга, а Акэти, заполучив приподнятое настроение, довольный собой, приказал всем построиться. Ученики тут же выстроились в ровную шеренгу, выпрямили спины и как обычно боялись встретиться с пронзительным взглядом учителя. Капитан размеренно прошелся сперва в одну сторону, затем неторопливо прогулялся в другую. Тут он остановился и закинул боккэн на плечо.

– Сегодня я займусь тем, что проверю у каждого из вас удар из верхней стойки – Камаэдзё. – Тут же едкая ухмылка скривила линию его губ. – Раз уж ты сегодня провинился, Ода-сан, с тебя мы и начнем.

Юноша, сглотнув

ком, что стоял в горле уже длительное время, вышагнул вперед. Все было, как и всегда. До ушей доносились насмешки и не самые лестные, но привычные, прозвища. Кто-то прыснул смешком, кто-то сунул под ноги тренировочный меч, но Нобунага предусмотрительно перешагнул, лишив обидчиков зрелища и повода в очередной раз расхохотаться. Мальчик за столь долгое время научился пропускать мимо ушей все грубости в свой адрес.

– Покажи мне Камаэдзё, – скомандовал Акэти.

Нобунага торопливо смахнул пятерней выбившиеся из хвоста пряди волос, расправил плечи, перенес вес тела на левую ногу, правую выставил широко вперед, и схватился за гладкую рукоять боккэна ни жестко, ни мягко. Его стойка казалась безупречной, олицетворяла собой нерушимость и целеустремленность. Медленно вознеся меч над головой, юнец замер, намереваясь совершить резкий выпад и концентрируя силу в плечах и предплечьях.

«Малец и вправду стал сильней за эти годы. Он все прекрасно знает и понимает. Если бы у него было больше решимости и желания, кто знает, каких бы успехов добился отпрыск рода Ода», – светлая мысль пронзила мрачного Акэти Мицухидэ, но он быстро отогнал ее от себя пинками.

Не позволив ученику завершить свое выступление, капитан угрожающе нахмурился, взял короткий замах и саданул по рукам ученика, а когда тот вскрикнул от боли и выронил боккэн, зарядил теперь уже размашистым ударом по лицу. Мальчик рухнул на колени, сгорбившись и почувствовав, как по онемевшей щеке крадется тонкая струйка крови. Сато хотел броситься к другу, но учитель оттолкнул его обратно в строй и прорычал, не сводя глаз с Нобунаги:

– Убирайся с моих глаз долой, щенок. Жди окончания тренировки за воротами.

Мальчик поднялся и, будто охваченный лихорадкой, покинул додзё, а в спину летели сдавленные смешки. Когда ворота с грохотом закрылись за его спиной, волна горечи, обиды, стыда и жалости к себе подкатилась к самому горлу и незамедлительно поползла выше. Он впивался в ладони ногтями до боли, закусил губу, чтобы прогнать эти постыдные чувства, но они оказались сильней. Взгляд растерянно уцепился за точку на белой гальке под ногами, изображение плыло от застилающих глаза слез.

«Вот снова, – всхлипнул юноша. – Чем я снова заслужил все эти насмешки?! Я же сделал все правильно! Старался изо всех сил! Мне кажется, что даже если я стану сильным – отношение ко мне не изменится. Не милосердие располагает к себе людей?! Но если человек не хранит в душе доброту, в кого он тогда превратится? В зверя? Чушь! Я отказываюсь от этой реальности!»

Тренировка закончилась в полдень, ворота со скрежетом распахнулись, и толпа взмокших учеников хлынула кто куда. Хисимура вышел в числе прочих и осмотрелся в поисках друга, но Нобунаги и след простыл. Когда поток галдящих мальчишек рассеялся и воцарилась тишина, рыжий расслышал бодрое и знакомое «Хоу!» из тени деревьев близ стен.

Весь взмокший, запыхавшийся и растрепанный, Нобунага махал мечом из верхней стойки Камаэдзё. Его четкие и уверенные движения невероятно понравились Сато. Листок, сорвавшийся с кроны клена, плавно закружил к земле, но подхваченный разорванным в клочья потоком воздуха, исходящим от меча, рывком взметнулся вверх, обогнув дугой юнца, и приземлился у самых ног.

– Неужели ты тренировался все это время?!

Мальчик вздрогнул от неожиданности и опустил руку с мечом. Сквозь пышную листву старого клена, свет пятнами ложился на все вокруг. Капли пота на лице Нобунаги искрили в золотых лучах, он устало выдохнул и потупился.

– Не волнуйся, я помогу тебе с уборкой. Вместе мы управимся меньше, чем за час. Ты даже успеешь поработать у Сосуке-сана.

– Ты не обязан. Я один должен отработать свое наказание.

– Брось, – улыбнулся Сато, – я же не могу не помочь другу! Пойдем.

Приятное удивление приподняло брови Нобунаги, он озадаченно глядел в спину Хисимуре, в развалку скрывающемуся средь деревьев. Эти слова невероятно ободрили, грустная улыбка прорезалась на губах, и он потрусил следом.

Друзья вооружились тряпками и, уперевшись в них руками, устроили забеги наперегонки от стенки до стенки тренировочной комнаты. Громко гогоча, они носились, подобно быстрокрылым ласточкам, взад-вперед. В одном из поворотов Нобунага поскользнулся и с грохотом шлепнулся на пол. Сато закатился громким хохотом, швырнул в друга тряпку и угодил прямо в лицо. Он хохотал до тех пор, пока в его направлении не направился поток воды из ведра, ударив всем напором и вымочив рыжего до нитки. Оба рухнули на пол, задыхаясь в приступе смеха.

Расплесканную повсюду воду пришлось собирать с десяток минут, но эта уборка в кои-то веки принесла друзьям заряд хорошего настроения на весь оставшийся день. Они вышли на улицу, уставившись заворожено на проглядывающий сквозь кроны деревьев лазурный небосвод, и неспешно двинулись по выложенной щебнем дорожке.

– Послушай, Сато-сэмпай… Раньше я задавался одним вопросом все свободное время, но только сейчас могу иметь смелость спросить.

Сато заинтересованно обернулся, не замедляя шага, но поймав во внимание серьезный настрой друга – остановился.

– Ты действительно считаешь меня своим другом?

Брови Сато поползли вверх.

– Когда ты пытаешься защитить меня перед Акэти-сенсеем, я готов сквозь землю провалиться. В эти моменты мне кажется, что я не достоин даже имени твоего произносить. Почему ты так добр ко мне?

Хисимуре не потребовалось много времени на ответ.

– Это же элементарно, – рыжий глядел без улыбки. Необычайно серьезно. – Потому что мы совершенно разные. Друг – это тот, у кого есть свои стремления и цели. Тот, кто не стремится угодить или оставить какое-то впечатление о себе. Друг – это тот, кто в любой ситуации остается собой. И это ты, Нобунага, – доложил твердо, не отводя глаз. – Посмотри на этот сброд вокруг. Только и слышишь отовсюду: я хочу, чтобы мной восхищались, я хочу, чтобы меня боялись. И знаешь что? У них ведь здесь, – он стукнул себя кулаком в грудь, – совсем пусто. Алчные лицемеры – вот кто нас окружает. Жадные до богатства и славы, несомненно, каждый из них построит свой путь на крови. А ты хочешь стать сильней, чтобы защищать. Для этой жестокой эпохи – ты невероятно добрый человек, Нобунага.

Нобунага замер в изумлении, он никогда прежде не слышал ничего подобного. Обычно люди заводят друзей, которые, так или иначе, похожи на них самих. Это может быть внешность, характер или цели, но Сато говорил совершенно непонятные вещи. Эти два человека разнились друг от друга так же сильно как белое и черное.

– Раз в тебя закрались сомнения, слушай внимательно: с этого самого дня, вся моя сила принадлежит тебе. Я буду драться за тебя, Ода Нобунага, кем бы ни был мой противник!

Ошеломленно хлопая глазами Нобунага тут же угрюмо потупился, сжав кулаки.