Хронология
Шрифт:
Я помню, как ломались и воском таяли пойманные на мушку люди, ещё вчера наивно считавшие, что они могут спокойно смотреть в лицо смерти. Я помню, с каким недоумением некоторые, уверенные в своей непогрешимости, слышали этот звук взводимого курка. Я помню, как отдаёт в левую руку при стрельбе.
Но я не могу вспомнить, чтобы кто-то улыбался мне…
Соланж с улыбкой смотрела на меня, и её аквамариновые глаза ярко блестели.
– Спасибо, господин директор Антинеля, - сказала она. – Теперь я знаю, кто такая на самом деле эта девушка по имени Соланж Санберри. И знаю, что эта девушка ничего не боится…
– Позже поблагодарите. У вас ведь есть только час до церемонии… Держите! – я протягиваю ей «Berett’у» рукоятью вперёд. – И совершите то, что считаете нужным. Я даю вам свободу и право судить. И жду здесь вашего возвращения – столько, сколько потребуется. Удачи.
– Да, да, теперь я знаю!
– Соланж с солнечными зайчиками в аквамариновых глазах протянула руку. – Знаю, на что я действительно способна. И я знаю, что вы действительно только внешне похожи на человека, Норд – создание без сердца, без жалости, и без чувств иных кроме, пожалуй, константного абстрактного любопытства ко всему, что случается с нами. Но… вы действительно… умеете понимать.
– И это есть Истина.
Хлопок двери. Сквозняк заставил поёжиться под чёрным шерстяным палантином. Любовь делает нас зависимыми, беспомощными и слабыми. Ненависть – даёт силы жить. Старые шрамы всё болят, и вой ветра за окном режет ножом, словно память.
Соланж произнесла почти Истину. Я умею понимать - всех. Но только не себя. Да и зачем?
Мне хватает и чужой жизни – раз своей у меня больше нет.
Новая Среда.
Комментарий к Лоскут № 10
Тепло и холод. Новые лица. Надеюсь, что-нибудь приглянется из этих лоскутков…
========== Лоскут № 11 ==========
Деловое и не очень
С утра в душе пустота и усталость, как в покинутой ракушке. Пасмурное небо с клочьями облаков нависло над крышей и давит, давит собой, словно серое от старости глухое ватное одеяло. За окнами всё тусклое, только по-прежнему кроваво пламенеют рябиновые ягоды, да обретается возле гаражей полосатая кошка, гоняющая по дорожке шуршащую фольгу.
Здесь тепло, а в седьмом корпусе полетела система отопления: в подвале сорвало вентиль на трубе с горячей водой. Поэтому в анатомичке финская баня, а в лабораториях – льды. Я уже давно не удивляюсь тому, что летнюю профилактику здесь принято начинать в районе дня Благодарения, и все считают это вполне нормальным. Главное – здесь, у меня, тепло…
Сегодня много интересных дел: в полдень вводится в эксплуатацию онкологическое отделение, секретарша с самого утра заносит в базу приказы о назначениях на должности. А я составляю план первой пятилетки, это у меня обычно называется «Пятилетку в полгода, или Сами напросились».
Сначала попробуем всё наработанное на тех, от кого в цивилизованной медицине со скорбью отказались. А если ничего из имеющихся версий не подойдёт, то пойдём снова в поиск. Отчёт из лабораторий доктора Марио Оркильи меня неожиданно приятно радует. Только в прошлом марте их группа перешла к нам из Лейдена, а результаты уже весьма любопытные и многообещающие.
«При традиционных формах рака крови довольно сильный эффект даёт введение генетически модифицированных объектов, которые уничтожают повреждённые клетки, останавливая их бесконтрольное деление и создавая блокаду вокруг потенциально опасных участков тканей. По-прежнему неясным остаётся способ восстановления нормального баланса крови после окончания зачистки. Здесь единственным вариантом остаётся применение наших традиционных методик тройной полной замены крови с введением необходимых кровяных тел. В соответствии с вашим распоряжением предоставляю вам истории болезни моих пациентов и заявку на лабораторию в новом отделении.
P.S. Обратите внимание на отдел криогенетики (седьмой корпус) и отдел сверхтонких технологий (девятый корпус, флигель). Их новые разработки могут дать мне ответ на вопрос о восстановлении крови. Те процессы, что мы проводим в условиях лаборатории, уже возможно перенести в сам организм, если использовать нанотехнологии.
Искренне надеюсь на ваше понимание. Доктор Марио Оркилья».
Да, хорошая мысль, собрать их всех вместе и посмотреть, что из этого выйдет.
Начинает накрапывать медленный задумчивый дождик. Над дымящей трубой котельной с пронзительными криками кружит вороньё – сушит перья. От одного взгляда на пасмурное низкое небо начинают слипаться ресницы, и очки съезжают на кончик носа. Гляжу мимо очков на текст, а он начинает сползать с белой бумаги и разбегаться по всему столу, как муравьи из сахарницы…
Слово «Оркилья», например, удобно устроилось на длинном чёрном лакированном карандаше, а «криогенетика» укрылась за коробочкой со скрепками и сделала вид, что это не она.
Пол Антинеля за коня… брр!.. за чашку кофе, конечно же. Настоящей крутой арабики, горькой, как моя кровь, и горячей, как полуденное солнце.
…Примерно в без трёх полдень ловлю себя на том, что весьма пошло сплю в кресле за рабочим столом, устроив подбородок на скрещенных кистях. Небо всё ещё там, за высокими узкими окнами и за кружевными кремовыми шторами, всё такое же безнадёжное, уныло-серое, нагоняющее тоску. По стёклам плетутся руны дождя – медленно, через силу, словно это не вода, а свинец.
Возле двери скребутся. Это секретарь Воскресенье. Она всегда так интересуется, можно ли ей зайти. Как будто барабашка шалит: поскрёбывается, тихонечко попискивает от нетерпения и перестукивает высокими каблуками.
– Да, входите, - вслед за этим появляется Воскресенье. Высокая девушка неопределённого возраста, со смешными хвостиками, в стильных очках с красной оправой, в свитере с оленями и в красных же джинсах. Несмотря на свой рост, носит туфли на каблуке и не сутулится. Её парфюм – «Fireball» - сейчас перемешан с приторным ароматом тёмно-алых роз, которые Воскресенье торжественно держит в руках слегка перед собой.
– От доктора Марио Оркилья, - объясняет она с неуместно широкой улыбкой. – Велено передать в благодарность за внимание. Подать вам кофе, господин директор Антинеля?
– Да, - я лёгким движением брови указываю на хрустальную вазу, подаренную мне зачем-то хирургом Баркли в день основания Антинеля (праздник есть такой, местный). Воскресенье красиво организует из роз букет, уходит и тут же возвращается с кофе на подносе.
– Это растворимый «Ambassador». Вы давно у меня работаете?
– Пятнадцать месяцев и три дня, господин директор Антинеля, - вытаращивается Воскресенье.