Хрупкий брак
Шрифт:
— Эй, успокойся, — негромко, но твердо сказал он. — Я признаю свою вину, Энни. Но давай проясним несколько моментов. Я не пользуюсь, как ты говоришь, «дешевыми приемчиками». И не в моих привычках вести себя так, как я вел себя только что…
— И не в моих!
— Значит, мы оба не совсем понимаем, что произошло. Проще сказать, что когда я поцеловал тебя, то сам не ожидал, что так… увлекусь.
Она с трудом удержалась, чтобы не заплакать от досады. Как она могла проявить такой… такой энтузиазм? Нет, она не должна плакать. Собрав всю волю в кулак, она повернулась к Джошу и посмотрела на него блестящими глазами.
— В чем дело, Джош? — произнесла она, борясь со слезами и ужасаясь тому, как хрипло звучит ее голос. — Ты сам начал. А теперь злишься на меня за то, что я ответила? Знаешь, что я думаю? Ты просто ненавидишь женщин. Правда ведь? Из-за чего? Может, тебя бросила мамочка, когда ты был маленьким, или случилось еще что-нибудь подобное?
Ответом на ее тираду было долгое молчание.
— Если хочешь знать, то да, бросила, — наконец сухо сказал Джош, глядя на Энни без всякого выражения. — Но не могу сказать, чтобы я так уж ненавидел женщин. Терпеть не могу все эти психоаналитические бредни.
— Извини, — покраснела Энни. — Мне не следовало этого говорить. И прости, что я такая надоедливая. Скорее всего, ты ненавидишь меня одну…
— Если бы бесконечные извинения могли хоть что-то поправить между нами, мы сейчас уже стали бы лучшими друзьями, — сказал Джош, медленно поднимаясь. — Но, может быть, это судьба?.. — Он улыбнулся. — Может быть, нам судьбой предназначено вечно распутывать клубок недопонимания…
— Возможно. Но стоит ли продолжать этот разговор? — Она повернулась и пошла прочь, чувствуя, что ноги у нее какие-то ватные.
Он остановил ее, схватив за плечи и резко развернув к себе.
— Энни, послушай…
— Пусти меня…
— Нет. Ты выслушаешь меня? — Его глаза смотрели на нее умоляюще. — Я вовсе не ненавижу тебя. И не считаю надоедливой. И я совершенно точно не планировал — как ты там выразилась? — заняться с тобой сексом на скамейке. Моим единственным оправданием является то, что ты обладаешь поразительной способностью лишать меня самоконтроля. Ты можешь меня простить?
— Мне не за что тебя прощать, — с трудом удалось ей выдавить из себя. — Но поскольку я обладаю такой «поразительной способностью», может, нам лучше держаться друг от друга подальше?
— Нет, я так не считаю, — ответил Джош все тем же охрипшим голосом. Но его губы растянулись в широкую улыбку, и сердце девушки невольно подскочило. — И, судя по твоей реакции, мне кажется, ты и сама этого не хочешь.
От злости Энни раскраснелась, и тело ее горело как в огне. Ей было очень трудно поверить в то, что он говорил.
— Ну что ты молчишь? — рискнул он спросить. Он явно поддразнивал Энни и, глядя в ее разгоряченное лицо, скользнул ладонями по ее рукам и привлек девушку к себе. — Мы же взрослые люди. Может быть, женщинам физически проще скрывать свою реакцию на мужчин, но неужели ты не чувствуешь, как действуешь на меня?
Он легко провел кончиками пальцев по ее спине, а потом вдруг прижал ее бедра к своим, и Энни почувствовала, как он и в самом деле возбужден.
— Джош, прошу тебя, не надо!.. — Она хотела было яростно запротестовать, но вся злость куда-то вдруг испарилась.
— Все хорошо, Энни, — произнес он, касаясь губами ее волос. Несколько ошеломляющих мгновений он прижимал ее к себе, затем разжал объятия и посмотрел на растерянное лицо девушки. Его синий взгляд содержал в себе такой властный магнетизм, что ее сердце глухо забилось в груди. — Я хочу снова тебя видеть. — Он улыбнулся. — И, прежде чем ты набросишься на меня с обвинениями, хочу предупредить, что это не означает второй попытки соблазнения. Когда ты возвращаешься в Лондон?
— Я… завтра. Я поеду поездом… — «Он сводит меня с ума», — подумала Энни, не в силах совладать со своими чувствами. Он использует эту короткую вспышку страсти между ними как оружие. Ей нужно послать его ко всем чертям, сказать, что она не хочет его больше видеть, но почему-то Энни не может выдавить из себя ни слова. Когда она вырвется из-под его влияния, то, наверно, сумеет снова достичь эмоционального равновесия. Но сейчас ей казалось абсолютно невозможным разорвать паутину, которой он так умело ее оплел…
Энни высвободила руки из его пальцев, не в состоянии больше терпеть пронизывающие ее потоки электричества.
Джош смотрел на нее и хмурился.
— Поездом? А разве ты добиралась сюда не на машине?
Вздохнув, она рассказала ему о своем кошмарном путешествии и проблемах с автомобилем.
— Лив подождет, пока мою машину починят, а я должна вернуться как можно скорее: мне предстоит очень загруженная неделя, с несколькими заказанными зваными ужинами…
Энни вспомнила о недавнем замечании Джоша насчет званых ужинов и сжала зубы.
— Ну тогда проблема решена, — заявил он спокойно, проигнорировав вспышку в ее глазах. — Я уезжаю в Лондон завтра рано утром и могу тебя подвезти.
— В этом нет нужды. Я прекрасно доберусь поездом.
— Ерунда, Энни. И не рассказывай мне, что ты предпочитаешь поезд удобствам моей машины! Я не имею привычки мчаться сломя голову, как маньяк, если это тебя беспокоит.
— Не в том дело…
— И я очень постараюсь не останавливать машину на обочине и не пытаться соблазнить тебя.
— Джош, ради Бога!.. — Она не смогла сдержать улыбки. Энни даже не заметила, как сумерки сгустились и стало темно. Над морем показался тонкий полумесяц луны, отбрасывая узкую полоску белого света на поверхность моря. Ветер слегка усилился. Энни поежилась.
— Замерзла? — Джош обнял ее одной рукой и мягко подтолкнул к тропинке. — Хочешь вернуться обратно к гостям?
— Честно говоря, нет, — призналась Энни, медленно шагая рядом с ним. Она бы очень хотела, чтобы ей не казалась такой странно естественной прогулка в темноте июньской ночи с Джошем Айзеком, обнимающим ее за плечи.