Хрущевцы
Шрифт:
– Такая же поговорка существует и у нас, - сказал я, - мы ее знаем и довольно хорошо применяем.
– Да, - отметил он, - но вы опять кредиты запрашиваете.
– Пожал плечами, помолчал и снова заговорил, улыбаясь:
– Или же, угостив нас плотным обедом, вы воспользовались случаем, чтобы снова просить. Если бы знали об этом, мы принесли бы обед с собою.
– Албанцы, - сказал я ему, - питают к гостю особое уважение; есть у них или нет, они все равно гостеприимны. Когда кто-нибудь приходит-к ним в гости, они оказывают ему все почести, проявляя даже терпимость, если что-нибудь не так.
– Я шучу, - сказал он, громко смеясь. Но это больше походило на гримасу. Где бы ни бывал, он критиковал нас. Насчет большого Штойского виноградника он заметил:
– Зачем вы деньги зря тратите? Здесь ничего не получится.
Но мы, независимо от замечаний "специалиста по сельскому хозяйству", продолжили работу и сегодня Штойские виноградники - прямо чудо.
Он критически отнесся к работе по осушению Тербуфского болота. Во Влере вызвал главного у нас советского специалиста-нефтяника и тот, наверняка, хорошенько "подготовленный" советским посольством в Тиране, у нас на глазах сделал чрезмерно пессимистический доклад, заявив, что в Албании нет нефти. Но туда пришла и группа албанских специалистов-нефтяников, которые на многочисленных доводах и фактах отвергли слова советских. Они подробно рассказали об истории развития нашей нефтяной промышленности, о большом интересе, который в прошлом иностранные империалистические компании проявляли к албанской нефти, и о больших и обнадеживающих результатах, достигнутых нами за 15 лет народной власти. В свою очередь, мы подробно проинформировали Хрущева о широких перспективах развития нефтедобывающей промышленности в Албании и указали ему на последние открытия в этой области.
– Ладно, ладно, - повторил Хрущев, - но ваша нефть тяжелая, она сернистая. Занимаетесь ли вы расчетами или нет? Допустим, вы перерабатывать ее будете, но литр бензина обойдется вам дороже килограмма икры. Нужно хорошо учесть коммерческую сторону. Ведь не обязательно все иметь на месте. А друзья-то на что?!
Он посоветовал нам в Саранде сажать только апельсины и лимоны, в которых Советский Союз остро нуждался.
– Пшеницы дадим вам мы. Столько пшеницы, сколько вам нужно, у нас крысы съедают, - отметил он, повторив сказанное нам в Москве еще в 1957 году. И дал он нам уйму "советов".
– Не тратье вашей земли и вашего замечательного климата на кукурузу и пшеницу. Они не приносят вам доходов. У вас произрастают лавры. А знаете ли вы что это такое? Лавры - это золото. Засаживайте лаврами тысячи гектаров земли, а покупать их будем мы.
Затем он заговорил о земляном орехе, чае, цитрусовых.
– Вот что вам разводить надо, - сказал он.
– Таким образом Албания станет цветущим садом.
Иными словами, он хотел, чтобы Албания превратилась в плодоводческую колонию, которая служила бы ревизионистскому Советскому Союзу, как это служат Соединенным Штатам Америки колонии банановых и фруктовых плантаций в Латинской Америке.
Однако мы не могли допустить и не допустили такого самоубийства, которое советовал нам Хрущев. Впрочем даже археологические работы он подверг критике, обозвав археологические находки "мертвечиной". Посещая Бутринт, он сказал нам:
– Зачем тратить все эти силы и средства на такую мертвечину! Оставьте эллинов и римлян в их старине!
– Кроме эллинской и римской культуры, - отметил я ему, - в этих краях развивалась и процветала еще другая древняя культура, иллирийская. Албанцы иллирийского происхождения, и наши археологические исследования подтверждают и бросают свет на нашу многовековую историю, на древнюю и богатую культуру мужественного, трудолюбивого, несгибаемого народа.
Но Хрущев был круглым невеждой в этих вопросах. Он исходил только из "выгоды":
– Какая польза будет вам от этого? Повышает ли это благосостояние народа, -спросил он и позвал Малиновского, тогдашнего министра обороны, который всюду сопровождал его:
– Посмотри, - уловил я их шопот, - какое здесь чудо! Можно построить идеальную базу для наших подлодок. Выкопаем и выбросим в море всю эту мертвечину (они имели в виду археологические объекты Бутринта), пробьем эту гору насквозь, - и они протянули руку в направлении Ксамиля.
– У нас будет самая идеальная и самая надежная в Средиземноморье база. Отсюда можно все парализовать и атаковать.
Спустя два дня то же самое повторили они и во Влере. Мы сидели на веранде дачи в "Уи и Фтохтэ".
– Великолепно, великолепно!
– воскликнул Хрущев и повернулся к Малиновскому. Я подумал, что это он говорил о действительно замечательном пейзаже нашей Ривьеры. Но у них совсем другое было на уме.
– Какая надежная бухта у подножия этих гор!
– говорили они.
– Если разместить здесь мощный флот, все Средиземное море от Босфора до Гибралтара будет в наших руках! Мы любого можем зажать в кулак.
Я содрогнулся при этих словах, содрогнулся оттого, что они вели себя как владыки морей, стран, народов. Нет, Никита Хрущев, сказал я про себя, мы никогда не допустим, чтобы наша земля стала исходным пунктом для кровопролития и для порабощения других стран и народов. Ни Бутринт, ни Влера, ни'одна пядь албанской земли никогда не будут твоими, ты никогда не сможешь использовать их в твоих темных целях.
Фиктивный "мир" все больше расшатывался до основания. Хрущев и его последователи все ярче видели наше сопротивление и пытались сломить нас, прибегая к экономическому давлению, оркестрируя под сурдинку дискриминацию нашего руководства через своих специалистов, работавших у нас во всех секторах - на нефтепромыслах, экономических предприятиях, где у нас не было достаточного опыта работы, в армии, где они имели своих советников, и т.д. Советское посольство располагало бесчисленными "советниками", являвшимися дипломатами только по названию, так как в действительности они были офицерами органов безопасности, оно поддерживало связи со всеми этими "специалистами" и давало им соответствующие указания. Первым делом они дали своим специалистам по экономической части указания расслабить свою работу в Албании. Специалисты эти, кто больше, а кто меньше, начали интересоваться в первую очередь приобретением шерстяных тканей и других предметов, которые они посылали в Советский Союз и продавали на черном рынке, вместо того чтобы работать с нашими товарищами.
Специалистов, которые продолжали искренне относиться к нам, посольство одного за другим удаляло по несостоятельным причинам и вопреки их воле. Расставаясь с нашими людьми, специалисты эти выражали свое недовольство. В Албании, конечно, оставались те, кому было приказано подорвать главные, невралгические узлы нашей экономики, особенно в области нефтепромышленности и геологических изысканий. Советские "специалисты"-нефтяники, как выяснилось впоследствии, завербовали и несколько агентов среди наших геологов и, как это последние сами признали, им было дано задание не сообщать нашей партии и нашему правительству точных данных о производимых открытиях, утаивать результаты этих открытий, использовать всевозможные формы саботажа направлять буровые работы не туда, где надо, нарушать всякую технику поисков и добычи, попусту тратить сотни миллионов лек, и т.д. Агентов, которых они вербовали у нас, хрущевские ревизионисты учили разным способам саботажа. И агенты эти выполняли указы своих хозяев. Эти "специалисты"-нефтяники и "геологи" составляли два доклада: один с точными и положительными данными от разведки разных полезных ископаемых, а другой -- ложный, где утверждалось, будто поиски дали отрицательные результаты, а, следовательно, искомых минералов не обнаружилось. Первый доклад отправлялся в Москву и Ленинград через гнездо КГБ - советское посольство в Тиране, а второй - в наше Министерство промышленности и шахт. Вся эта подлость была раскрыта и доказана, когда советские убрались из нашей страны. Будучи убежденным в наличии саботажнической деятельности, наш Центральный Комитет отдал приказ изучить доклады, снарядить наши собственные геологические экспедиции во все те места, которые советские саботажники объявили отрицательными, и начать там поиски. Так и было сделано. Именно в тех местах, о которых они заявляли, что "ничего нет", мы нашли нефть, хромовую, медную, феррони-келевую руды, каменный уголь и другие полезные ископаемые.
Это было экономическое давление, рассчитанное на то, чтобы заставить нас мириться с их взглядами. Но они разбили себе голову. Сопротивление нашей партии постоянно усиливалось, хотя мы не сжигали мосты с ними. В свою очередь, советские ревизионисты также действовали осмотрительно, чтобы не сжечь мосты с нами. Советский посол часто приходил щупать нам пульс в связи с какой-либо международной проблемой, о которой я без обиняков высказывал наше мнение, или же узнать что-либо из первых рук, и я буквально заваливал его сообщениями о погоде, севе, уборке или каком-нибудь общем постановлении партии по экономическим и культурным вопросам.