Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг.
Шрифт:
— Вы на Сталина не нападайте. Мы не дадим его в обиду, защищать будем… Нападать на него вам не выгодно.
Тито сказал:
— Правильно. Мы с вами согласны{456}.
Но на одном из заседаний, заканчивая его, спросил:
— Есть ли еще у кого вопросы?
— У меня есть, — говорит Вукманович. — Что же вы все на Берию и на Абакумова валите? Это же не главные люди. А где же было Политбюро? Мы хотим, чтобы вы нам сказали, где же гарантия. Вот мы с вами разговариваем, а потом у вас еще какой-нибудь Берия появится{457}.
Хрущев, убежденный, что вопрос этот был заранее обговорен с Тито, говорит:
— Знаете что, товарищ Тито, если когда-нибудь вам нужно будет послать своего делегата на конференцию для того, чтобы сорвать переговоры, то это — самый подходящий господин…
Все, в том числе югославы, засмеялись… На этом, собственно говоря, инцидент и кончился. В этот вечер по протоколу надо было проехать на один из заводов в двух часах езды от Белграда. А сопровождал гостей Вукманович, который в этой поездке раскрылся перед ними совсем с другой стороны — не только как дипломат, человек с характером, но и как хороший, даже, по определению Булганина, «замечательный, кристаллической честности человек»{458}.
Что же увидели члены советской партийно-правительственной делегации в Югославии? «Мы увидели, — делился позже своими впечатлениями Булганин, — самое настоящее социалистическое государство: государство без помещиков, государство без капиталистов. Мы увидели, что фабрики и заводы находятся в руках государства, банки находятся в руках государства, торговля вся находится в руках государства (магазины все государственные, рестораны государственные, кафе — государственные, палаток мы не видели), то есть все находится в руках государства. Капиталистов иностранных нет, концессий нет. Что же еще требуется?»{459}.
Тито советовался со своими гостями и по такому тонкому вопросу, как отношения Югославии с Западом:
— Вот мы сейчас с вами все подпишем, мы вам еще напишем письмо в ЦК, как нам быть, порвать с Западом сразу? Нам это очень трудно сделать. Во-первых, экономические связи, продовольственная помощь. Три года неурожай, голод, нам бесплатно дают пшеницу. Потом я считаю, что даже в ваших интересах может быть не обо всем говорить, и не стоит нам рвать с Западом, а продолжать вести эту линию, какую мы вели до сих пор{460}.
Посоветовавшись между собой, советские представители сказали: — Не торопитесь, продолжайте так, как вы вели до сих пор. Хрущев даже добавил:
— Мы сами хотим улучшить отношения с Западом{461}. Говорили, причем много и долго, и о пакте Турция — Греция — Югославия. Тито и его соратники рассказали, что это за пакт, какое значение он имел в то время, когда они его заключали. И опять же, Хрущев и Булганин, согласившись, что сейчас невыгодно уходить оттуда, так и сказали своим собеседникам:
— Не нужно рвать сейчас этот пакт. Этот пакт нам нужен для того, чтобы через эту организацию влиять на политику Турции, политику Греции…
Тем более что Тито заверял их, что никогда Югославия не имела в виду (сейчас особенно) приспосабливаться к какой-то акции против Советского Союза{462}.
— Мы морально, — говорил он, — когда заключали этот пакт, рассчитывали на то, чтобы немножко оказать сопротивление возможности будущей агрессии со стороны Советского Союза. Ведь двинули же вы против нас дивизию… Сейчас в этот пакт добивается приема Италия. Но мы и туркам и грекам сказали, что никогда Италия в этот пакт не войдет, потому что тогда пакт будет рассматриваться как военный блок{463}.
Визит советских руководителей в Белград и результаты их переговоров с югославскими лидерами получили довольно широкие отклики в народе.
Примирение с Югославией одобрили 52% опрошенных.
«Большинство одобрило замирение с Тито», — был уверен студент МЭИ А.В. Митрофанов. «Все поддержали этот визит, это был очень мудрый шаг Хрущева», — категорически утверждал В.М. Михайлов из Тайнинской, что рядом с Мытищами. «Визит Хрущева в Югославию и примирение с Тито воспринимались среди народа положительно», — соглашался с ним выпускник средней школы в Энгельсе Н.Д. Михальчев. С воодушевлением восприняла этот шаг научный сотрудник ВНИИ экономики сельского хозяйства В.Ф. Полянская, принимавшая участие в освобождении Югославии и ее столицы Белграда от немцев. Была очень довольна бухгалтер Ф.П. Атмошкина из Белой Калитвы Ростовской области: «Мы, прошедшие войну, недоумевали, когда поругались с Югославией, и приветствовали стремление Хрущева восстановить взаимоотношения с ней». Горячо одобрил московский студент А.А. Штромберг, сестра которого осталась в Югославии после разрыва отношений с этой страной. «Югославия тоже воевала против Гитлера, и ее сопротивление оттянуло срок его нападения на нас», — напоминал работник Ленгипростроя И.Ф. Григорьев. «Мы же вместе сражались против фашистов и были социалистическими государствами», — рассуждала продавщица из Реутова Е.П. Широева. Ведь восстанавливалась «дружба с братьями», — говорил младший лейтенант из военного городка в Куровском А.П. Дашкевич. «Мы братья-славяне и вместе воевали с фашистами», — напоминала Т.Е. Бухтерева из села Дулово в Конаковском районе Калининской области. Конечно, соглашалась студентка Свердловского медицинского института М.А. Белан, «сербы близки нам по крови»{464}.
Считал Югославию братской страной, а Тито другом электротехник опытного завода ВЭИ в Москве Н.Е. Мохаев. «Они — наши братья», — вторили ему москвичка К.П. Деева и В.В. Маркина из села Введенское в Домодедовском районе. «К югославам, к их стремлению к свободе и независимости мы всегда относились с симпатией», — говорил нахимовец Н.Л. Хаустов из Ленинграда. Помнили о подвигах югославов в войне, по словам столичного офицера В.А. Сорина и учительницы физкультуры А.В. Потаповой из Коломны. «И. Броз Тито был одним из немногих, кто организовал сопротивление фашизму в Европе, и Сталин, разорвав с ним отношения, был не прав», — рассуждал студент Московского геологоразведочного института Г.И. Потапов. «Тито — герой для нас», — говорила М.Н. Лепинко, радиотехник из Военно-морской академии им. Крылова в Ленинграде. Считала Тито чуть ли не сверхгероем секретарь Удельнинского поссовета (Люберецкий район) П.Н. Арюлина.
Югославию любили, утверждала сотрудница ЦАГИ в Жуковском С.И. Аршонкина. «Всегда до этого удивлялись, что Тито враг», — делился рабочий Красногорского оптико-механического завода В.Д. Бакин. Рад был восстановлению экономических и политических отношений с этой «тоже социалистической страной» выпускник Ленинградского горного института М.И. Тухтин, считавший, что это было выгодно и для СССР и для Югославии. «Лучше иметь друзей, чем врагов», — полагала Е.А. Кузнецова, медсестра из городской поликлиники в Люберцах{465}. «Всякий «худой мир» лучше «доброй ссоры»», — цитировала народную поговорку выпускница МОМиКа В.С. Безбородова. С натяжкой, но одобрил заканчивавший службу в армии Н.И. Лепеха, ибо доверял Хрущеву: «Это был дипломатический шаг с целью привлечь Югославию к вступлению в Варшавский договор». «В условиях холодной войны у нас появился еще один союзник», — несколько по своему интерпретировал доводы Хрущева и Жукова железнодорожник из Николаева В.А. Попов. Критически относившийся к Хрущеву работник Внуковской таможни Ю.Н. Шубников все же признавал: «Хрущев вынужден был пойти на мировую, потому что Тито тянулся на Запад». «Нужно было исправлять ошибку Сталина и укреплять отношения с этой страной», — считал рабочий завода № 30 в Москве А.И. Кирьянов. «Хорошо, что это все уладилось», — соглашалась техник завода № 500 в Тушино М.С. Севастьянова. С удовлетворением встретил результаты визита в Белград Хрущева и Микояна председатель одного из колхозов в Белоруссии В.Я. Пономарев, хотя у него и «оставался определенный осадок от произвола и террора, творимого Тито в Югославии». Оговорившись, что «вообще политикой мало интересовалась», воспитательница детского сада С.И. Алексеева тем не менее вспомнила, как «передавали об этом», и сказала: «Примирение — это всегда хорошо»{466}.
«Ведь предвоенное состояние было», — говорил рабочий завода № 67 в Москве И.Т. Елисеев. «Надоела вражда» Н.Н. Барышевой из колхоза «1 мая» в Московской области. «Осуждала Тито, когда он оступился, но обиды на него не держала» работница НИИ-160 во Фрязино Р.Н. Кошаева. «Если бы не этот визит, Югославия могла пойти по капиталистическому пути развития», — соглашался В.Н. Проскурин. «За спиной Тито 35 дивизий, и ссориться с ним нецелесообразно», — соглашался и слушатель ВПШ Г.С. Корнев.
«Может быть, Тито был более прав?» — начинали задаваться вопросом преподаватель Военно-медицинской академии в Ленинграде А.И. Григоренко и биолог Е.П. Лукин из в/ч 44026 (Загорск-6).