Хрусталь и стекло
Шрифт:
Лишь Блэкстон не сводил глаз с матери Кэтрин. Стефани казалась ему воскресшим ангелом, которого не ждали, но который принёс в этот полный жестокости мир что-то светлое, какие-то надежды и тепло, которые не надеялись когда-либо ощутить... Чудеса бывают...
Глава 39
Прибежавшая в тронный зал мать короля — Мария — немедленно заключила свою вернувшуюся подругу Стефани в крепкие объятия. Обе счастливые, заплакавшие от радости встречи. Они немедленно покинули зал, чтобы поделиться наконец-то и чувствами, и пережитым друг с дружкой...
Мария уводила Стефани за собой, расспрашивая обо всём, и сама делилась своим счастьем видеть её, рассказывала, как спешила сюда, когда узнала о том, что она жива и вернулась. Оставшийся вскоре в тронном зале один Блэкстон ещё некоторое время смотрел на дверь, куда подруги скрылись. Он тоже радовался за них, словно сам был не чужой и всё, что случилось у них в судьбе, - тоже пережил... Будто был тогда, в то далёкое время, здесь.
Странное чувство тревожило его душу. Впервые в жизни хотелось быть не в одиночестве. Хотелось поделиться и своими переживаниями, чтобы ощутить тепло, но не одиночество. Уильям оглянулся. Он стоял один в этом просторном и роскошном тронном зале, а время подгоняло действовать.
Куда идти — Уильям растерялся. Он был полон воспоминаний этого дня. Столько хорошего, столько счастливых людей, и впереди для них виделась лишь радость, которую заслужили, пройдя трудный, жестокий путь.
Пока всё вспоминал, Уильям вышел из дворца и медленно прогуливался по парку. Душа его ждала чего-то, и в момент, когда в парке показалась Стефани, одиноко прогуливающаяся, как и он, судьба будто дарила что-то то самое долгожданное — светлое. Он не медлил ни минуты и сразу отправился навстречу. Глаз не сводил с уже улыбнувшейся в ответ Стефани, но молчал и когда остановился перед нею, и когда одарил поцелуем её протянутую ручку.
– Это Вы,... Вы собрали все бумаги и устроили всё так, чтобы мне вернули состояние и имя так быстро?
– улыбнулась снова Стефани.
Она села на скамью рядом и с нескрываемой усталостью вздохнула:
– Поверьте, и так бы справилась.
– Я выполнил немедленный приказ короля. Сразу, как только стало известно о том, что Вы живы, - сел Уильям подле, так и не отрывая глаз от её.
Он даже дышал себе на удивление как-то иначе. Отрывисто,... взволнованно... Но было очень приятно видеть эту прекрасную женщину перед собой, которая волшебными невидимыми нитями своей ауры околдовывала, даже окутывала, чтобы не отпускать больше никогда и чтобы все остальные красоты жизни без неё были уже бессмысленными.
– Вы, - всё же продолжил Уильям речь скорее дальше.
Только на этот раз он высказывал то, что подсказывала душа:
– Вы совершенно не похожи на дочь. Вернее она на Вас.
– Правда?!
– засмеялась Стефани с умилением.
– А говорят иное.
– Нет, Вы другая, - был уверен Уильям.
– Вам должно быть нелегко пришлось столько лет в гареме.
– Почему?!
– удивилась она.
– Я не была наложницей. Я следила за наложницами, помогала... евнуху, моему другу... Я не была в плену.
– Вы так тепло сказали евнух, - заметил с ноткой грусти Уильям.
– Он хороший человек. С золотым сердцем и душой. Возможно, его уже нет в живых, но я не забуду, ка кон был добр ко мне. Он любил..., - с тяжёлым вздохом отвела Стефани взгляд в сторону, не желая и думать о худом исходе для друга.
– Почему вы так думаете?
– Неприятелей хватает и там. Да и я виновата в его гибели, если она произошла.
– Не вините себя. Вы не виноваты в том, какие у них правила. Вы спасли дочь, вернулись с нею домой.
– Я могла спасти дочь и остаться там, - подняв удивлённо брови взглянула Стефани вновь.
– Вы так хотели?!
– удивился Уильям.
– Я мечтала вернуться, но меня отговаривали. Я и сама потом думала, что, раз нас пытались убить, а дети выжили чудесным образом, пусть так и останется. Если вернусь, думала, принесу неприятности вновь. А потом... Привыкла. И тоже из дворца, из гарема — никуда. Помогала там, чем могла... А теперь, - вздохнула она.
– Вернулась, и не знаю, зачем. Омар уговорил всё же вернуться. Здесь моё место, сказал, а я теперь не знаю...
– Как зачем? У Вас дети. Я помогу Вам обрести и дом.
– Мне не нужна помощь. Вы наверняка заняты и иными делами. Зря Вы тратите время здесь, - заметила более строго Стефани.
– Я, - растерялся Уильям, пытаясь найти слова получше, чтобы не испортить начало знакомства с уже дорогой собеседницей, но она усмехнулась с недоверием и высказала догадку:
– О, Вам поручили дело. Вам поручили помочь мне?
– Да, но я и сам хотел.
– Все так говорят.
– Разрешите сказать?... Вы... Вы так молодо выглядите, - всё же Уильям сменил тему, чтобы как-то вернуться к тому, о чём пела восхищающаяся собеседницей душа.
– В Турции знают, как ухаживать за кожей, - опять невольно засмеялась Стефани.
– О, я думаю, у Вас просто замечательное наследство от предков. Но Вы бы могли научить фрейлин ухаживать за собой вот так, - кивал Уильям, а Стефани смотрела с удивлением.
– Да, некоторые из них в свои двадцать выглядят, будто им сорок!
– У Вас прекрасные познания с фрейлинами, - с искрой недовольства усмехнулась она.
– Вы не так меня поняли, - только и успел сказать Уильям, как Стефани поднялась.
Она уходила с гордостью и поспешным шагом, явно давая понять, что не желает дальнейшей беседы, вымолвив лишь одно:
– Прощайте.
Застыв на месте, Уильям смотрел вслед. Стефани прошла мимо молодого господина, который с удивлением взглянул на Уильяма, и тот стал всматриваться в него. Видя знакомое лицо, Уильям хотел было подойти, как господин поспешил покинуть парк, а там — пройти следом за Стефани во дворец...