Шрифт:
Часть 1. Пустота
1. Почему я не живой?
– Что ты чувствуешь, Райан? – спросил меня Рэй Рэймонд спустя минуту после того, как я вошел к нему в кабинет.
Как только я появился здесь, в мои ноздри ударил запах жирной отрыжки, кислого пота и крепкого низкосортного алкоголя. Я тут же почувствовал себя как дома, уселся на свое любимое кресло в кожаной обивке, и, чиркнув зажигалкой, прикурил себе сигарету. Рэй Рэймонд смотрел на меня своим обворожительным взглядом, вынуждающим его подружек игриво хихикать, раздвигая ножки, и весело снимать свои шелковистые трусики. Однако между мной и любой из его
– Я, наверное, уже ни хрена не чувствую…
На дальней стене его кабинета висели старинные настенные часы, тикающие с периодичностью два через один. Два отчетливых тиканья – один зажеванный. Два отчетливых – один зажеванный.
Рэй сидел ровно под этими часами, за письменным столом, напичканным кипой пустых листов, двумя дюжинами грязных чашек из-под кофе и одной-единственной фотографией в рамке с позолотами – фотографией его жены. Выглядел он так, будто прямо сейчас под этим самым столом ему делали страстный минет. Если бы впереди этого стола была планка, ограждающая мой взгляд от его ног, я бы с большой вероятностью в это поверил, но там никого не было, по крайней мере, на мой скромный писательский взгляд.
– То есть как это ни хрена? Что-то ты не договариваешь, говори прямо.
Четыре с половиной года назад был издан мой первый роман про путешествие между миром снов и реальностью. Главный герой этой истории ложился спать, но просыпался в другой постели и другим человеком. Он ходил на работу, заботился о детях, трахал нелюбимую жену, но наступала ночь и этой жизни никогда не существовало. Но была другая. Жизнь, где он все еще молод и горяч, где каждая девушка с едва налившейся грудью мечтала познать тайны его серых спортивных штанов. В конце концов, он потерял между ними грань, сошел с ума и выстрелил себе в грудь. Пока один умирал на руках своей несчастной жены, изливаясь алыми сгустками крови, где-то в другой вселенной молодая наркоманка проснулась рядом со своим мертвым бойфрендом, скончавшимся от передозировки запрещенных веществ.
– Я не могу вывернуть себя наизнанку, Рэй, но скажу одно – я хочу аннулировать наш с тобой договор.
Спустя три месяца после моего писательского дебюта я засветился на двух интервью, принял участие в трех телевизионных ток-шоу и снялся в фильме в качестве роли второго плана. С наступлением четвертого месяца в тираж издали второй роман, написанный от моей руки. Историю про молодого пьяницу-детектива, который умел разговаривать с мертвецами. Куда бы он ни шел, призраки шли за ним. Он сидел на толчке, мертвецы находились рядом; он занимался сексом, они наблюдали. Так продолжалось до тех пор, пока он не наткнулся на человека, смерть которого считал случайностью.
– Твою мать! Ты что, серьезно?! Райан, мы с уже обсуждали с тобой этот вопрос. Если ты не напишешь этот роман – твоей писательской карьере «кранты»!
Воспользовавшись положением, он начал расследовать преступление, покрытое сетчатой пеленой вопросов. Несчастный случай превратился в убийство, а старый заброшенный дом, в котором они когда-то играли в прятки, оказался не просто забытой всеми лачугой. Там, где когда-то исчез подросток, он находил вопросы на самые запутанные убийства десятилетия.
– А если напишу, Рэй? Что тогда?
За последние четыре с половиной года я опубликовал девять своих романов. Все они пользовались большой популярностью, издавались тиражами в десятки, а порою и сотни тысяч экземпляров. Я заработал денег. Достаточно для того, чтобы не работать ближайшие десять лет, но не достаточно для того, чтобы заткнуть внутри меня дыру.
– Райан, ты, кажется, плохо понял мои слова – твоя популярность падает! Причем падает с такой скоростью, что ты сам превратишься в лепешку, когда она достигнет дна. Тебе нужен грандиозный роман, Райан! Нужна сенсация! Нужно то, что могли бы номинировать на нобелевскую премию! Ну, или хотя бы то, что не грех будет ставить в один ряд с именами классиков.
В моей голове буквально бурлила каша из всевозможных сценариев, сюжетных поворотов, загадок и классных цитат. Я никогда не был один. Даже когда одиночеством был пропитан каждый угол моей квартиры, я никогда не оставался в совершенном одиночестве. Все дело в голосах, что говорят в моей голове. Поймите меня правильно, я совсем не шизофреник, но выдуманные мной герои постоянно перебирают фразы, репетируя реплику. Они что-то бубнят, мямлят, что-то кому-то доказывают, а я слышу их так, как будто совсем недавно разговаривал с одним из них.
– И что я, по-твоему, должен сделать?
– Знатно поднатужиться и высрать мне этот роман.
Я находился на пике писательской карьеры. Новостные заголовки крупнейших СМИ разрывались названиями моих книг. Я подписывал контракты на пошив дизайнерской одежды с моей фамилией вместо логотипа; я присутствовал на открытии ресторанов, названных в честь меня; я продавал права на экранизацию своих романов. Моя жизнь разделилась на «до» и «после». Так продолжалось до последнего времени, до того момента, когда моя жизнь разделилась на «до» и «после» во второй раз. Продажи резко упали вниз, тиражи сократились втрое, мои гонорары стали мизерными, а писатели «ноу-неймы» заняли мое место в топе бестселлеров.
– Не все так просто, Рэй. Пойми меня правильно, я неплохой писатель, но я не могу совершить открытие. О чем я, по-твоему, должен написать, чтобы люди снова в меня влюбились? Чтобы создать что-то вечное, мне нужно куда больше таланта, чем для того, чтобы создать что-то интересное…
– У тебя есть этот талант, Райан! Тебе не хватает мужества, чтобы решиться на этот шаг.
– Здесь ты совсем не прав. Мне не хватает чего угодно – таланта, опыта, лексикона, но ни в коем случае не мужества…
Все началось с того, что я использовал одну и ту же фразу в двух романах подряд. Когда твое детище превращается в фабричное производство, становится трудно придумывать что-то новое. Персонажи превращаются в клише, а названия глав становятся скучными и примитивными. Не потому что крайне сложно придумать такое название, которое заинтересует читателя, а потому, что любое из придуманных названий недостаточно точно отражает суть. Так я покатился вниз. Так мои последние романы стали пятидесятилетними одинокими женщинами с высоким уровнем либидо. Им все еще хочется секса, но они никого уже не привлекают.