Хрустальное озеро
Шрифт:
Но что бы он выиграл, если бы стал обижаться?
— Привет, Анна. Как дела? — с наигранной веселостью спросил Эммет.
— Ужасно. Живу, как в немецком лагере для военнопленных, — проворчала Анна.
— Что так?
— Куда я иду, что делаю, где буду, с кем встречаюсь, когда вернусь… — Анна застонала. — Иисус, Мария и Иосиф, от этого можно броситься в озеро! — Затем наступила тишина. — Ох, Эммет, извини… — пролепетала Анна.
— За что?
— За то, что я сказала… ну, твоя мать и все такое…
— Моя мать утонула, а не бросилась в озеро, из-за того, что люди задавали ей всякие вопросы, — ответил он.
Анна густо покраснела.
Эммету хотелось привлечь ее к себе и сказать, что он знает про эти сплетни, понимает причину ее смущения и не придает этому никакого значения. Но Анна сказала ему, что теперь они только друзья. Поэтому он засунул руки в карманы и отвернулся.
Она положила ладонь на его руку и вполголоса сказала:
— Эммет…
— Да?
Анна хотела, чтобы ей оказали какую-то услугу; мальчик понял это по тону ее голоса. Их взгляды встретились, и Анна Келли решила, что просить об услуге еще нельзя.
— Нет, ничего…
— Ладно. Тогда я пошел. Надеюсь, еще увидимся.
У Эммета ныло сердце. Хотелось сказать, что он сделает для нее что угодно, но это было бы неправильно. Анна сама говорила, что ненавидит хлюпиков. Что ж, он будет сильным.
Эммет увидел Кевина Уолла и окликнул его. Кевин ему обрадовался.
— Чего это она? — спросил он, кивнув в сторону Анны, уныло стоявшей посреди улицы.
— Анна? Мы с ней немного поболтали.
— Я думал, ты по ней сохнешь.
— Рехнулся, что ли? Мы просто друзья, — сказал Эммет Макмагон и ушел со своим одноклассником, даже не оглянувшись.
Кит проходила практику в одной из дублинских гостиниц. Первую неделю она работала за стойкой регистрации, а вторую — в баре. Затем ей предстояло либо накрывать столы, либо наблюдать за горничными. Это будет нелегко, но она знала, что справится.
— Нет, ты просто чокнутая, — сказала Клио, когда зашла к ней.
— Ты говоришь это всякий раз, что бы я ни сделала.
— И повторяю снова. — Клио села на высокую табуретку у бара. — А барменша может угостить знакомую выпивкой? — с надеждой спросила она.
— Ни под каким видом.
— Ладно, тогда дай мне джин с лаймом.
— Джин! Клио, ты что, шутишь?
— А что? Ты у нас апостол трезвости, замаскировавшийся под барменшу?
— Нет. Просто мы не пьем джин.
— Это ты не пьешь. А я пью.
— Как хочешь. Покупатель всегда прав.
Кит отвернулась, наполнила мензурку и увидела в зеркале несчастное лицо закусившей губу Клио. Кит серебряными щипцами положила в стакан кубики льда, налила джин и поставила его перед подругой вместе с соком лайма и кружкой с водой.
— Угощайся, — с улыбкой сказала она.
— А ты не будешь? — спросила Клио.
— Спасибо, Клио. Я выпью «Апельсиновый клуб».
Какое-то время они молча пили, а затем Клио сказала:
— Тетя Мора становится чересчур любопытной.
— Это всего лишь светская беседа. Ей хочется знать, как мы поживаем, — стала защищать мачеху Кит.
— Я думаю, она знает про нас с Майклом.
— Конечно, знает. Ты трещишь о нем без умолку.
— Нет, я про другое. Что я сплю с ним и все прочее…
— Откуда?
— Понятия не имею. — Клио снова закусила губу.
— Можешь на меня не смотреть. Я ничего ей не говорила.
— Знаю. — В этом Клио не сомневалась.
— А почему ты решила, что она знает?
— Ну, она говорит… о недостатке самоуважения, о том, что девушки не должны делать то, чего им не хочется… пытаясь удержать мужчин.
— Так не делай того, чего тебе не хочется, — парировала Кит. — Ты же сама говорила, что делаешь только то, что тебе нравится.
— Да, верно, но тете Море так не скажешь… По-моему, она знала отца Майкла.
— Ну и что? Мора — человек общительный.
— Похоже, он ей не нравится.
— Серьезно?
— Когда я была в доме Майкла, мистер О’Коннор сказал, что, кажется, помнит ее.
— Без особого удовольствия?
— Нет. Наоборот, с намеком, если ты понимаешь, что я имею в виду.
— Может, у них был роман.
— Сомневаюсь. Отец и мать Майкла женаты целую вечность.
— Я уверена, что тебе все это только кажется, — попыталась утешить ее Кит.
— Мне бы хотелось вернуться в детство. Тогда все было проще.
— Тебе еще и девятнадцати нет. Многие считают это младенческим возрастом.
— Нет, ты знаешь, о чем я говорю. Тебе легко, Кит. Так было всегда. Ты выйдешь замуж за Филипа О’Брайена, будешь управлять «Центральной», спровадишь старых Милдред и Дэна в богадельню и станешь кем-то вроде пчелиной матки.
— Я тысячу раз говорила, что этого не будет. Почему ты мне не веришь?
— Потому что в конце концов мы делаем то же, что делали наши родители. Твоя мать была красавицей. Она могла поехать куда угодно и делать что угодно, но предпочла спокойную жизнь, вышла замуж за твоего отца и переселилась в тихий Лох-Гласс. И ты сделаешь то же самое.