Хрустальное озеро
Шрифт:
— Скоро вернется, милая. Она не любит, когда ее донимают вопросами.
— Но гдеона?
— Не знаю, моя радость. Будь добра, перестань расхаживать по комнате, как тигр в клетке.
Кит сидела, уставившись на огонь камина, где ей чудились дворцы, замки и огнедышащие горы. Время от времени она переводила взгляд на отца.
На коленях Мартина лежала книга, но ее страницы оставались нетронутыми.
На кухне Рита пристроилась у плиты. В такой ветреный вечер теплая плита была настоящим спасением. Рита думала о людях, которые не имели дома, — вроде Старухи с Обочины. На стене висел портрет этой героини старинного стихотворения… Она думала о цыганках, кочевавших по стране и живших в сырых кибитках, о сестре Мадлен, не имевшей ни кола ни двора, но ни о чем не тревожившейся. Всегда найдется добрый человек, который принесет ей хворост или несколько картофелин. И эти мысли утешали девушку.
А еще она думала о хозяйке.
Что заставляет красивую молодую женщину, обожаемую мужем и детьми, бродить у озера в такой холодный, ветреный вечер, вместо того чтобы сидеть у камина в спальне с плотно задернутыми шторами?
— Люди — очень странные существа, Фарук, — сказала Рита коту.
Фарук запрыгнул на подоконник и стал разглядывать задворки Лох-Гласса с таким видом, словно сам был не прочь побродить по ним.
Эммет уже лежал в постели, а отец напряженно прислушивался, ожидая шагов на лестнице. Тиканье часов отдавалось в теле Кит дрожью. Зачем им часы, которые тикают на весь дом? Или это ей только кажется? Раньше такого не было.
Ах, как было бы чудесно, если бы мать была здесь и учила ее какой-нибудь игре… Она говорила, что любой игре можно научиться по книжке. Когда ты занимаешься этим просто для развлечения, не требуется ни ума, ни чутья на карты. Скоро они услышат, как дверь откроется и мать легко взбежит по лестнице. Конечно, отец не станет спрашивать, что ее задержало. Правда, так поздно она еще не возвращалась.
«Он должен спросить ее, — сердито подумала Кит. — Это ненормально. Именно это и имела в виду Клио».
И тут у дверей послышался шум. На щеки Кит сразу вернулся румянец. Они с отцом облегченно вздохнули и обменялись взглядами заговорщиков: упрекать мать ни в чем не следовало. Но дверь не открылась. Это была не она. Кто-то другой пытался повернуть ручку, а затем решил постучать. Отец пошел открывать. За дверью стояли владелец гостиницы Дэн О’Брайен и его сын Филип. Они были мокрые и тяжело дышали. Кит следила за ними с верхней площадки. Казалось, время остановилось.
— Мартин, я уверен, что все в порядке… — начал Дэн.
— Что случилось, старик? Говори же, черт тебя побери! — Отец запаниковал, ожидая слов, которые произнесет О’Брайен.
— Дети дома, верно?
— В чем дело, Дэн?
— Лодка, Мартин… Ваша лодка… Она отвязалась и дрейфует по озеру. Сейчас парни вытаскивают ее. Я сказал, что сбегаю и посмотрю… проверю, дома ли дети.
Дэн О’Брайен перевел дух, увидев два детских лица, смотревшие на него сверху. Эммет, облаченный в пижаму, вышел из спальни и сел на ступеньку лестницы.
— Конечно, это всего лишь лодка… Может быть, повреждения не так велики… — Он осекся.
Мартин Макмагон схватил его за лацканы пиджака:
— Кто-нибудь был в лодке?
— Мартин, дети у тебя за спиной…
— Элен… — вырвалось у Мартина.
— Элен? Что ей делать на озере в такой час? Мартин, сейчас без четверти десять. Ты рехнулся?
— Элен! — Отец выбежал на дождь, оставив дверь открытой. — Элен! — кричал он, спускаясь по улице, которая вела к озеру.
Все происходило словно в замедленном темпе. Казалось, проходила целая вечность, прежде чем слова, срывавшиеся с уст отца и мистера О’Брайена, достигали ее ушей. Ноги убегавшего отца двигались, как в старой кинохронике фирмы «Патэ», где люди прыгали в длину или высоту. Потом все снова пришло в норму, и Кит увидела испуганное лицо Эммета, смотревшего на нее.
— Что случилось… — начал он, стал задыхаться и не смог закончить слово.
Прибежала Рита и стала закрывать хлопавшую входную дверь, у которой беспомощно переминался с ноги на ногу Филип.
— Туда или сюда! — прикрикнула на него Рита.
Мальчик вошел и вслед за ней поднялся по лестнице.
— Там никого не было, — сказал он Кит. — То есть там не было ни твоей матери, ни кого-нибудь другого. Все подумали, что это вы устроили какой-то фокус с лодкой.
— Это не я, — сказала Кит, не узнавая собственного голоса.
— Куда ушел папа? — Эммет с трудом произнес это; Эммет, который уже мог прочитать любое стихотворение из учебника.
— Он пошел за мамой, — сказала Кит, прислушиваясь к собственным словам и пытаясь понять, что они значат. И, немного успокоившись, повторила: — Пошел за мамой, чтобы привести ее домой.
Они стояли с фонарями внизу, у озера. Сержант О’Коннор, Питер Келли и Салливаны-младшие.
Они нагнулись над лодкой, когда послышался топот и крики Мартина Макмагона:
— Это не Элен! Не говорите мне, что выловили ее из озера!
Он обводил взглядом стоявших полукругом людей, которых знал всю жизнь. Юный Стиви Салливан отвернулся, не в силах видеть слезы, струившиеся по лицу мужчины.
— Это ведь не она!
Первым опомнился Питер Келли. Он обнял дрожавшего друга и отвел его в сторону:
— Мартин, возьми себя в руки. Чего ради ты прибежал сюда?
— К нам пришел Дэн и сказал, что лодка…
— Черт бы побрал этого Дэна! Зачем тебя расстраивать?
— Она?..
— Мартин, дружище, тут ничего нет. Ничего, кроме отвязавшейся лодки. Ветер унес ее в озеро… только и всего.
Мартина била дрожь.
— Питер, она не пришла домой. Еще никогда она не задерживалась так поздно. Я уже хотел идти ее искать. Если бы я пошел с ней! Но она любит гулять одна; говорит, что без таких прогулок чувствует себя как в тюрьме.