Художественная интеллигенция

Нечаева Галина

Новомодное течение постструктурализма – шизоанализ во многом отождествляет искусство, науку, шизофрению, ибо они ориентируются на процесс и производство, а не на цель и выражение. Термин "ускользание", применяемый в данном философском направлении, трактуется как революционизирующий момент, так как бегство, ускользание от общества есть неприятие прежде всего машины по производству желаний: ecли большинство "ускользнет", то "машина желаний" остановится, и жизнь социума вынужденно войдет в естественное русло. Любопытно, что освобождение от желаний почти дословно повторяет один из универсальных тезисов буддизма: освободившись от желаний, надежд и страхов мы не знаем.

Так современная

философия перекликается с ушедшими тысячелетиями, демонстрируя, в который раз, не только тесноту мира, но и его интеллектуально-чувственную старость.

Талантливым особенно тесно в привычных рамках монолитных будней. Несомненно, часть художников в той или иной степени черпает свое нестандартное вдохновение из этого тайного источника, тщательно скрывая его, как нечто постыдное.

Как бы то ни было, но нельзя не признать, что искусственное расширение форм сознания в настоящее время превращается в исследовательскую лабораторию по изучению одного из мощнейших, наряду с бессознательным, родников фантазии, в том числе и художественной. Помимо указанного одним из источников творчества можно предполагать ноосферу, которая, по Вернадскому, есть некая оболочка, возникшая из биосферы и состоящая из мыслительной энергии человека, в которой не только хранятся, но и активно воздействуют на человека и добро, и зло, и равнодушие.

Нейрохирург Карл Прибрам использовал голограмму, чтобы объяснить работу мозга, и пришел к выводу: мозг констатирует картину нашего "конкретного" мира, интерпретируя излучения другого, первоначального уровня реальности, существующего вне времени и пространства.

Приведенная позиция почти совпадает с древнеиндийским философским постулатом о том, что мысль растворена в пространстве. Работа мозга – идеи, художественные образы, гениальные озарения и т.п. – все это пространственное качествo, атрибут пространства. Мозг уподобляется некоему транзитному передатчику, от качества которого зависят масштаб, объем мыслей и чувств, качественная окраска и скорость мыслительных процессов. Художники зачастую не могут объяснить, откуда и как на них снизошел тот или иной образ, замысел, неожиданный поворот сюжета, эффектная интрига и развязка.

И еще один пример. Английский биолог Руперт Шелдрейк предлагает концепцию единой Вселенной, в которой все ее составные помогают друг другу "учиться" эволюционировать, развиваться – и галактикам, и планетам, и кристаллам, и животным, и человеку. Шелдрейк убежден, что Вселенную объединяет еще не обнаруженное наукой информационное поле. Ученый делает выдающийся по простоте вывод: "Чем больше в мире знаний, тем легче они усваиваются людьми. Мозг работает как телевизор".

Вероятно, художественное творчество, доступное далеко не каждому, есть некая связующая субстанция, своеобразный мостик между ноосферой, космосом (о чем сплошь и рядом забывают) и человеческим сознанием, т.е. одна вселенная, одна постреальность интенсивно взаимодействует с миллионами других вселенных, заключенных в бренные телесные оболочки.

Определенное влияние на дух, содержание и специфику искусства наложили во второй половине XX века философские воззрения Ж.-П. Сартра и Камю. Знаменитая емкая формула Камю: "Я бунтую, следовательно существую" породила немало мятежных настроений и действий почти во всех искусствах. Молодежи импонировало, что клич Камю дерзко переиначивал известное изречение Декарта. Европа и США в 60-е годы были переполнены "истерическими" и "метафизическими" волнениями.

Лучше всего, полагал Камю, бунтовать в сфере искусств, в которой человек наиболее свободен, т.е. наиболее близок к идеалу своего земного существования. В интерпретации А. Камю современный человек втянут в

сизифов труд, в однообразное, монотонное течение тусклой жизни, лишенной какого бы то ни было смысла. Писатель и философ ставит в связи с этим вопрос, заданный человеком давным-давно: а стоит ли жизнь того, чтобы быть прожитой?

Разум, наука бессильны перед неподатливостью непостижимого мира. Все истины, которыми убаюкивает и тешит себя и других человек, иллюзорны, схематичны, случайны, представляют собою копии, кальки, робкие догадки и т. п.

Целое философское учение – экзистенциализм – лишь зафиксировало глубочайшую растерянность и одиночеству личности, неприятие ею общества, истории, утрату морально-нравственных устоев, веры в созвучие частного и общего и гармонию с самим собою. Об абсурдности бытия размышляли многие философы и художники – все экзистенциалисты, А. Камю, Г. Марсель, художники У. Фолкнер, С. Беккет, Э. Ионеско, X. Кортасар, X.Л. Борхес, П. Пикассо, С. Дали и множество других.

Тезис об абсурдности бытия (и небытия), о недоступности тайны сущего – вечная проблема людей, окончательно не погрязших в мелочной и приземленной суете. Представителей такого направления мы найдем на всем протяжении развития философской и художественной мысли, а также философско-художественного освоения внутреннего и внешнего мира, их взаимодействия.

Ж.-П.Сартр проповедовал и трактовал свободу как внутреннее состояние человека, что несколько спорно, если обратиться к далеким векам: "Когда наступает вечер, я возвращаюсь домой и иду в свою рабочую комнату. На пороге я сбрасываю свое грязное крестьянское платье, облекаюсь в парадный должностной костюм и в таком приличном виде вступаю в круг великих людей древности.

Любезно принятый ими, я насыщаюсь этой пищей, которая одна соответствует мне и для которой я рожден. Я не боюсь беседовать с ними и смело требую объяснения их действий… В течение четырех часов я не испытываю ни малейшей скуки, забываю всякие неприятности, пренебрегаю своей бедностью и не страшусь даже смерти".

Это высказывание принадлежит Макиавелли и кажется прекрасным, если забыть тот факт, что поутру следует вновь надевать "грязное крестьянское платье".

Возвышенная философия действует, таким образом, подобно наркотику, как и искусство, как и примеры нестандартного из суетной жизни мирян.

"Получив сведения о восстании жителей Сард, Кир быстро справился с ними, но, не желая ни предавать разграблению такой прекрасный город, ни быть вынужденным постоянно держать в нем большой гарнизон, чтобы сохранить его за собой, он решил прибегнуть к великолепному средству обеспечить за собой город. Он устроил в нем дома терпимости, игорные дома, публичные игры и издал приказ, чтобы все жители пользовались всем этим. И этот способ оказался лучше всякого гарнизона, с этого времени ему уже не приходилось больше прибегать ни к одному выстрелу против

лидийцев. Эти несчастные и жалкие люди забавлялись тем, что изощрялись в придумывании различных новых игр…"

Эта тема раскрыта в хрестоматийном стихотворении Беранже.

И, наконец, еще один случай, доказывающий необычайную подвижность сознания.

В первичной ячейке общества периода раннего средневековья – свара. Нечем платить подати и налоги. Хоть продавай хозяйство с молотка.В разгар словесной баталии раздается стук в калитку. Во дворе стоит скелетообразный человек, обросший, босой, едва прикрытый обветшалым тряпьем. Просит подаяние. Моросит дождичек, охлаждаемый снежинками. Хозяин тут же выносит свежий ломоть и, крестясь, долго смотрит вслед удаляющемуся бродяге. "Нет, Мария, не грусти, – обращается он к жене, – мы еще поживем. Ужас! Не дай-то бог! Подзаймем денег. Выкрутимся!"