Хулиганка и бунтарь
Шрифт:
Но эта сцена осталась только в её мыслях — смелым планом, так и не воплощённым в жизнь.
«Интересно, как бы он отреагировал, если бы я всё-таки решилась?»
[26] Из стихотворения Владимира Маяковского «Весна».
[27] Эразм Роттердамский, «Похвала глупости».
[28] Кюхельбекер Вильгельм Карлович — русский поэт, декабрист.
[29] Из стихотворения Владимира Маяковского «Красавицы».
[30] Joe Dassin — La fleur aux dents.
– 8-
Для
— На улице такая погода, будто кто-то умер, — проворчала нежданная гостья. — Да и тут, как погляжу, атмосфера не лучше. Волос не чёсан, рожа помята. А это что?
— Заедаю прогрессирующую депрессию, — вяло ответила Люся, не желая расставаться с бадьёй мороженого.
— Зачем?
— За тем, что мне плохо.
— Тебе не от депрессии плохо, а от мороженого. Ты сегодня нормальное что-нибудь ела?
— Ещё нет.
— Лысюк, ты очумела? Желудок хочешь посадить? Сейчас я тебя сама накормлю. — Катя сунула голову в холодильник. — Так… что тут у нас есть?
— Там всё как-то невесело.
— Я вижу. Это что? «Холодец охлаждённый», — прочитала Катя на упаковке. — Апофеоз тавтологии… А это что за хрень?
— В кастрюле? Значит, суп.
— Видимо, гаспаччо. Чтоб оправдать его холодность.
— Нет. Тогда это, наверное, борщ. Недельный.
— Какой трущобный натурализм…
— Катька, мне плохо.
— Щас примешь душ, поешь — и будешь как огурчик.
— Я не хочу быть огурцом.
— Ладно, раз другого нам не остаётся, будем жарить оладьи. — В голосе Кати опасно звучал оптимизм.
— Ты будешь готовить?!
— А пуркуа бы па?
В течение десяти минут из кухни доносились маты под грозное шипение масла.
— Хетцер, ты там что творишь, вандалка?
— Не ходи сюда! Щас всё будет принeсено! — Через минуту Катя притащила блюдо с малоаппетитной хрустящей массой коричневого цвета. — С эстетической точки зрения, на стол это, конечно, не годится, зато вполне съедобно. Я тестировала.
— Я это есть не буду, — воспротивилась Люся.
— Ешь — иначе будешь бита. Разрешаю делать это с закрытыми глазами, я не обижусь. — Катя бросила взгляд в окно. — О, кажется, распогаживается.
— Правильно говорить — распогоживается.
— Если погода была такой гадкой, как сегодня, то скорее — распогаживается.
— Катя, мне грустно.
— Грустно? Иди посуду помой! Грустно ей…
— Как-то всё не то и не так. Да ещё вчера…
— Давай без экспрессивного синтаксиса. Что мозгоклюй опять учудил?
— Вчера ночью я сделала ему предложение.
Катя даже села от неожиданности.
— Ой, Танька Ларина, ой, ду-ура. А Онегин чё?
— Помолчал, вздохнул и говорил таковы слова: «Я не готов, а когда буду готов, ты уже будешь немолода, а я хочу жениться на молоденькой…»
— Скотское отродье твой Денис!
— Потому сегодня я и жру одно мороженое.
— Да-а, — протянула Катя, — раньше мужчины женились и за меньшее. Он даже не гад — он просто гадёныш! Ну теперь-то ты убедилась, что он тебя только использует?
— Да, но…
— Какое ещё может быть «но»?!
— Я всё равно его люблю, — упиралась Люся.
— Лысюк, в который раз ты говоришь мне эту сакраментальную фразу?
— В который?
— В третий.
— Ну и что? Во всех мужчинах, которых я любила, я умудрялась найти что-то хорошее.
— Зато они не особенно пытались оправдать тебя твоими достоинствами. Единственный, кто продержался с тобой рекордных три месяца, был Юра.
— Точно, — грустно улыбнулась Люся, — этот период своей жизни я называю юрским.
— Ещё бы. Юрец был молодец — так долго тебя вытерпеть!
— Почему это меня вдруг надо терпеть? — обиделась Люся.
— Потому что с каждым своим парнем ты совершаешь одни и те же ошибки — как будто жизнь тебя ни чему не учит. Ошибка номер раз. Ты слишком навязываешься, слишком погружаешься в его жизнь, оставляя свою, и таким образом делаешься ему малоинтересной. Отсюда проистекает ошибка номер два. Мужчины ненавидят чувство вины, а ты вынуждаешь парня чувствовать себя виноватым, потому что по твоему печальному лицу он видит, как сильно не соответствует тому, что ты от него ожидала. А зачем ему девушка, рядом с которой у него падает самооценка? Это действительно отталкивает любого, даже очень терпеливого и любящего мужчину. Лучше бы ты его злила — злость хотя бы страсть иногда зажигает. Но нет, он просто становится к тебе равнодушным…
— Это неправда! — Люся упрямо замотала головой.
— А хуже всего то, что ты отказываешься это замечать. Вот и Денис, мозгоклюй твой, через месяц от тебя устал. Заметь, не он первый. Ладно, устал — уходи. Так нет же! Он очень удобно устроился — типичный безответственный приспособленец. Люсь, ты хочешь, чтобы в графе «плюсы Люси» первым пунктом стояли не «мозги» и даже не «ноги», а… «удобство»? Люсь, ты хочешь быть удобной? Ты что, диван?
— Нет.