Хуррит
Шрифт:
— Вик, если закончили ужинать, погасите костер, он нам без надобности. Его видно издалека, мы стали чересчур неосмотрительны.
Никто мне не возразил, я помог Аде войти внутрь и вышел наружу. Сытые парни только зашевелились, чтобы выполнить мое указание, как мои нервы натянулись до предела. Почти не понимая, что происходит, я инстинктивно пригнулся и в ту же секунду прозвучал выстрел. Пуля, выбив искру из скалы, срикошетила и с жужжанием умчалась в темноту.
— Лежать! — прокричал парням, падая рядом с ними. Одним движением швырнул охапку песка в огонь. Ару, сообразив раньше Саленко, усиленно заработал руками, забрасывая
— Арт! — раздался крик Ады, полный ужаса, — Что случилось?!
Ответить я не успел — в темноте, возникшей после гашения костра, прозвучал до боли всем знакомый голос Данилы:
— Москаль, я иду!
Глава 17
В момент, когда Ару усиленно закидывал костер песком, я успел передернуть затвор. Указатель огня всегда стоял на одиночном режиме — с одним магазином ставить на автоматический огонь было кретинизмом. Не успел затихнуть голос Данилы, как я, приподнявшись, выстрелил на голос. Крик боли из темноты возвестил, что пуля нашла свою цель. Возможно, Данила стоял, пользуясь тем, что невидим в темноте, закричал, испугавшись точности ответного выстрела. Проверить возможности не было без риска нарваться на пулю. Шепотом приказал Саленко ползти в укрытие, Ару пополз следом — соображал дикарь лучше археолога.
Выстрелы на голос или точнее по звуку, были важнейшей частью боевой подготовки спецназа. Эту дисциплину я очень любил — отработав на стрельбище положенные часы, возвращался со вторым потоком. Инструкторам льстило, что есть люди, которых не надо гонять палкой на тренировку. К концу учебы в Академии я даже занял первое место в слепом биатлоне, так называл упражнение Фомич — ветеран Спецназа ГРУ, Герой СССР еще по Афганистану. Но там мы стреляли по пищалкам, а сегодня мне впервые пришлось стрелять по живому человеку. И судя по всему, я зацепил кричавшего — при смертельном ранении человек так не кричит. Крик был довольно громкий, значит, только слегка зацепил. Вот что значит отсутствие постоянных тренировок. На полигоне я попадал в пищалку, а она имеет диаметр всего 25 см.
Оба парня вползли внутрь, я сам вжался в песок, ерзая телом, закапываясь по мере возможности. Теперь мы оба в одинаковых условиях — костра нет, а в темноте все люди видят приблизительно одинаково. Прошло около пяти минут тишины, я старался предугадать действия противника. В прошлом, когда мы еще были одной группой, я признался, что я офицер спецподразделения ГРУ, заметив, как уважительно посмотрели на меня Данила и Андрей. ГРУ МО РФ знали во всем мире — это наши коллеги брали дворец Амина в Афганистане, наши коллеги проводили спецоперации в Анголе, Йемене и других странах. С большинства операций до сих пор не снят гриф «Совершенно секретно».
— Хорошо стреляешь! — в этот раз голос звучал глухо. Первой мыслью было среагировать выстрелом, но я смог удержаться. Кричал Андрий и делал это с земли. Расстояние я определил как равное ста метрам или чуть меньше. Это было довольно близко, и как они умудрились к нам подобраться, оставалось только гадать. С учетом рельефа местности, а здесь были разбросаны крупные камни, попасть в лежащего не смогу даже я. Но обнаружу себя — даже пламегаситель автомата не дает стопроцентной гарантии. Искры из ствола остаточно, чтобы определить местонахождение стрелка. Кроме того, патронов у меня теперь всего двадцать девять. Стрелять буду только наверняка с абсолютной гарантией. Это Данила и Андрий могут себе позволить несколько лишних выстрелов, у меня такой роскоши нет.
— Данила, уходи, будь ты проклят! — срывающийся крик Ады заставил меня вздрогнуть, не ожидал подобного из-за спины.
— Заткнись, — голос Данилы прозвучал чуть слабее, чем крик Андрия и звучал на одиннадцать часов относительно меня. «Берут в клещи», — промелькнула мысль, Андрия я услышал на три часа. Если выбирать оного из них, несомненно, это будет Данила. Второй просто глуп, поддался эмоциям, оказался ведомым у брата Ады. Плохо, что между камнями песок — он заглушает звуки. Будь это твердая земля или галька повсюду, украинцы себя уже выдали бы.
Прошло еще с десяток томительных минут — если они синхронно продвигаются ко мне с разных сторон, я могу оказаться в ловушке. На расстоянии пятнадцати-двадцати метров можно заметить фигуру человека даже на песке — проклятая половина Луны светила достаточно ярко. Немного поменяв положение тела, чтобы смотреть на одиннадцать часов, приготовился стрелять. Все зависит от того, рискнет ли Данила стрелять на голос.
— Хохлы, даю вам право сдаться, или убью Данилу первым!
Расчет оправдался: взбешенный украинец сделал три выстрела. Все три прошли выше, даже не зацепив скалы рядом со мной. Стрелковая подготовка у Данилы была хреновой. Еще до этого дня мы пару раз обсуждали с Адой наши действия в случае встречи с ее братом. Девушка была против убийства, но понимала, что Данила опасен прежде всего для нее.
Локацию Данилы определил еще при его первом выстреле: три выстрела дали мысленно обрисовать контур тела на песке. Мой ответный выстрел был всего один — сразу катнулся влево. Ожидаемых выстрелов со стороны Андрия не прозвучало, что еще раз подтверждало мою мысль об отсутствии у последнего слепой ненависти и жажды мщения. Или украинец оказался умнее и подбирается на дистанцию прямой видимости. Я смело отполз влево в направлении, откуда звучали выстрелы Данилы. С расстояния пятидесяти метров не попасть в него было бы унизительно для офицера спецназа ГРУ. Теперь между мной и Андрием оказался крупный камень — пристроившись за ним, прокричал противнику:
— Андрий, выслушай меня. Уходи или сдавайся, у меня нет причин убивать тебя.
Одиночный выстрел был ответом на мои слова — либо Андрий был полный профан, либо просто стрелял куда-то в небо. По звуку выстрела, украинец не поменял прежней дислокации, я мог бы снять его без особых усилий. Но убивать украинца не хотелось — без влияния Данилы он мог стать хорошим товарищем.
— Андрий, не дури, ты у меня на мушке, Данила мертв. Но против тебя ничего не имею. Ты офицер, я тоже. Мы все выполняли свою работу, жаль, что оказались по разные стороны.
В этот раз украинец не стрелял, я уже решил, что он под прикрытием моего голоса подбирается ближе, когда услышал, как он позвал Данилу.
— Он мертв, Андрий. И ты был бы мертв, но мне не нужна твоя смерть. Что нам делить в этом мире? Здесь нет хохлов и москалей, нет России и Украины, есть только мы — несколько несчастных, заброшенных в дикие времена. Бросай оружие и выходи, в третий раз предлагать не стану.
Молчание длилось почти минуту, прежде чем услышал его голос:
— Я твои рабом не буду, если выйду, то как равноправный.