Хуррит
Шрифт:
— У нас нет рабов, мы все решаем вместе.
— Ладно, я подхожу, — голос украинца звучал устало.
— Зажигалка у тебя? — прокричал я в темноту.
— У меня, зачем она сейчас?
— Зажги ее и иди с автоматом на плече, я тебе верю, но времена сейчас такие.
— Дай слово офицера, что наша вражда закончилась? — Андрий сделал последнюю попытку получить гарантии неприкосновенности.
— Даю слово офицера, что по данному инциденту претензий не будет.
Пару секунд спустя в районе двенадцати часов, так как я сменил позицию и направление,
— Я иду, — расстояние было чуть больше, чем до Данилы.
— Вижу, — подождал, пока Андрий почти вплотную не подошел к скалам, их он видел в темноте на фоне звездного неба. Я вышел из-за камня, держа его на прицеле пистолета.
— Автомат на землю, не беря его в руки.
Украинец вильнул плечом, сбрасывая оружие.
— Можете выходить, — сказал своим, ждавшим в укрытии. Первым вылез Саленко, подсвечивая себе зажигалкой.
— Вик, зажги огонь, не трать газ в зажигалке.
— Это кто такой? — Андрий опешил, увидев рядом незнакомого парня.
— Знакомься, его зовут Ару, он из племени, — название вылетело из головы.
— Мангкха, — подсказал Саленко, возясь с ветками. Ару поспешил ему на помощь, проигнорировав появление незнакомого человека. Хромая, вышла Ада, на минуту повисла тишина, лишь потом девушка глухо спросила:
— Данила?
— Он мертв, — успокоил ее и притянул к себе, — Иначе было нельзя.
Ада заплакала, усилия Саленко и Ару венчались успехом — костер разгорался, освещая все вокруг.
За две недели, что мы не виделись, Андрий ужасно похудел — небритые щеки впали, военная форма была растрепана, словно парень полгода жил в терновой чаще.
— Ну здорово, Андрий, сынок, — спародировал бессмертное произведение Гоголя, — Ну что, сынку, помогли тебе твои ляхи?
— Чаво? Какие ляхи, Арт? — ситуация была столь комична, что даже Ада негромко рассмеялась.
— Да шучу я, классиков надо читать, тем более таких.
Но Андрию было не до смеха.
— Арт, виноват, повелся в минуту гнева, а потом уже было поздно. Мир? — Парень протянул грязную руку, заметил даже глубокий свежий порез при свете костра.
— Мы, русские, не злопамятны, друзей любим, врагов не прощаем, — пожал протянутую руку.
— Да ты не больно на русского похож, зарос, как абрек кавказский, — замечание Андрия было обосновано. Еще вчера сам удивился густоте своей щетины — выросла сантиметра на два за две недели, сплошным-таки газоном. Если так дело пойдет дальше — придется бороду в косы заплетать, как японцу средневековому.
— А Данила точно мертв? — вопрос украинца напомнил о необходимости забрать автомат.
— Вик, возьми головешку, сбегай за автоматом. Он лежит вон там, примерно в сорока метрах, — указал археологу направление.
— Мы со вчерашнего дня не ели, нет ничего пожрать? — Андрий, припав к канистре, выпил не меньше литра воды. Пока парень наедался устрицами и остатками рыбы, я не мешал, хотя вопросы были. Андрий отвлекся лишь раз, когда вернулся Виктор с автоматом:
— Точно как ты и говорил, в сорока метрах — пуля попала прямо в лоб, — энтузиазм Саленко угас, когда археолог встретился взглядом с Адой. — Ада, ты прости, я не подумал, что это твой брат.
— Был братом, пока не предал нас. А теперь он мертв, а я не чувствую даже утраты, — Ада, ковыляя, ушла в укрытие. По тому, как судорожно дернулся кадык Андрия при рассказе Саленко, было понятно, что парень мысленно благодарит Бога за сделанный им выбор сдаться.
— Рассказывай, — велел украинцу, когда тот наелся.
В принципе, все происходило именно так, как я и предполагал. Уйдя в сторону юга по побережью на десять километров, Данила ждал нашу группу. Когда минул второй день, они вернулись на бывшую стоянку, но нас там уже не было — получается, мы ушли буквально перед их приходом. Не было и остатков плота, это натолкнуло их на мысль, что мы собрали плот заново и решили продолжить движение на юг по воде.
— Перехватим их южнее, — решил Данила, и Андрию, с его слов, пришлось согласиться. Периодически Андрий вставлял в рассказ лирические отступления на тему того, что ему вовсе не хотелось мстить нам. Но он был связан клятвой, которую заставил дать Данила, когда я в бреду рассказал про свое задание.
Команда из двоих украинцев получилась аховая — преследуя раненого оленя, провалились в болото, еле выбрались, но потеряли фонарик и наш самодельный котелок. Там же Даниле, чтобы не утонуть, пришлось отстегнуть разгрузку — три запасных магазина остались в болоте.
— Вы потеряли патроны? — мне стоило усилий, чтобы не сорваться на крик. Жестом попросив Андрия помолчать, отстегнул магазин с его автомата. Десять патронов тускло поблескивали при свете костра. Автомат Данилы оказался богаче на четыре патрона.
— Куда вы потратили столько патронов? — хотелось орать матом на этого нерадивого глупца. Зачем мне три автомата, разве что их как дубинки использовать без патронов.
— Мы охотились, мой магазин и так был неполный, — виновато оправдывался Андрий, совсем поникнув головой. Охотились, ну да, в меня вон сколько раз стреляли. С такой беспечностью мне надо было радоваться, что у них на двоих остались двадцать четыре патрона. И двадцать восемь в моем магазине, итого пятьдесят два. Негусто, с таким запасом не повоюешь, придется стрелять только в самом крайнем случае.
— Продолжай.
Андрий вздохнул — никому не нравится отчитываться, когда на тебя смотрят три пары глаз людей, которых ты предал. И еще одна пара незнакомых, но крайне пронзительных глаз.
Они несколько дней шли по побережью, высматривая плот в море или место нашей возможной высадки. Когда прошла неделя, Данила понял, что мы его перехитрили и ушли по суше.
— Идем на юг, они все равно вернутся к морю, либо они нас догонят, либо мы, — рассуждения Данилы были верны, что подтверждалось нашей сегодняшней встречей. Когда на исходе была вторая неделя, украинцы, по словам Андрия, потеряли надежду нас догнать. Им хронически не везло — потеряв все имущество, парни голодали, из двух бутылок была одна, пили все, что ни попадется.