Хвала и слава. Том 1
Шрифт:
В отчаянии, что прогулка состоится без него, Януш не очень вежливо поблагодарил Володю.
— К сожалению, это не для меня, я должен ехать.
Эдгар тоже уговаривал Януша остаться на несколько часов в Одессе. Но и для него Януш (с отчаянием в душе) не нашел сердечных слов.
— Вы прекрасно повеселитесь и без меня, — сказал он только.
Все возражали, и это, пожалуй, было самое мучительное.
Януш хорошо знал, что они и не заметят отсутствия застенчивого и неловкого юноши, который не умеет радоваться жизни. Знал, что им будет хорошо и без него.
И когда поезд уносил его в вагоне третьего класса, где он устроился
Как это часто в жизни бывает, отчаивался Януш напрасно. Отъезд его — застенчивого и неловкого — совсем испортил настроение всему обществу и особенно Ариадне.
— Мне что-то расхотелось веселиться, — сказала она капризно.
Неволин отправился в казино, а Эдгар повез брата и сестру в коляске до Среднего Фонтана. Почти всю дорогу они молчали и простились у дачи Тарло. Эдгар повернул к своему дому.
Ариадна медленно поднималась по крутой лестнице. Володя шел позади. Глядя на усталые движения сестры, он сказал:
— С этим молодым графом я не оставил бы тебя одну. У него в глазах опасные огоньки.
Ариадна обернулась и, лениво снимая шляпу, сказала, подавляя зевоту:
— Опасные? Для меня?
И пренебрежительно засмеялась.
IX
Несмотря на жару, Эльжуня весь этот день занималась с Олей.
У Оли был приятный, красивый и от природы хорошо поставленный голос. К тому же она была музыкальна. После нескольких уроков Эльжуня решила разучить с Олей более сложные вещи — пробовали даже «Verborgenheit». И вот тут-то начались трудности. Пение Оли звучало сухо, невыразительно, деревянно. Напрасно Эльжуня подсказывала акцентировку, показывала портаменто, — даже первая фраза, довольно легкая, не удавалась Оле. Слова вылетали словно подбитые птицы и безжизненно падали:
Lass, о Welt, о lass mich sein [7] .
Особенно это «lass» (подъем на кварту), полное чувства, звучало у Оли с чистотой стали и в то же время бесцветно. Напрасно Эльжуня брала эту кварту сама — чудесно, бархатно, выразительно. Все, что повторяла за ней Оля, блекло.
Знойное утро было наполнено этими квартами, словно воркованьем голубей. Они разливались по всему дому.
— «О lass, о lass mich sein!» — взывала Эльжуня.
— «О lass mich sein!» — повторяла Оля.
7
Оставь, о мир, оставь меня одну (нем.).
Спыхала ходил по комнате потерянный, терзаемый сомнениями. В этом «О lass mich sein» ему слышался голос какого-то пробивающегося к жизни, еще не родившегося существа. Его томило желание, чтобы это существо родилось из него, благодаря ему. И вместе с тем над ним тяготела неодолимая власть скучных повседневных событий.
С приездом Оли в Одессу все изменилось; у него не оставалось времени для забот о Юзеке, он перестал контролировать его дружбу с Володей и беседы с Эдгаром. Впрочем, Юзек сейчас вовсе не стремился убегать из дому. Он целыми часами сидел в зале либо в смежной комнате, ковыряя пальцем вязаные салфетки или перелистывая детективные романы. Даже на пляж вытащить его бывало трудно, особенно в те дни, когда Эльжуня работала. Упражнения Эльжуни не всегда были интересными, но временами она оставляла свои сложные вокализы и целое утро держала Эдгара у рояля, пела песни Шумана, Шуберта или Брамса. Спыхала видел Юзека и в углу сада, у забора, за пыльными кустами желтой акации. Место это было не из живописных, зато скрыто от всех. Стоило Эльжуне взять первую ноту, как Юзек покидал свое укрытие и медленно шел к даче. На лице его отражалось упорство, в глазах — тревога.
На этот раз Юзек пришел слушать Эльжуню в комнату; вошел и сел на соломенный стул на пороге балкона, в той же позе ожидания, что и Спыхала.
Слушая, как внизу голуби ворковали: «О lass! О lass!» — Спыхала вдруг осознал, что в последнее время совсем забросил своего ученика. Их уроки теперь сводились к совместному чтению выдающихся произведений польской литературы и к упражнениям, от которых Юзек уклонялся, как только мог. Спыхала встал и зашагал по комнате, думая о том, что с ними обоими на этом одесском взморье происходит нечто удивительное.
— Ты написал упражнение? — спросил он вяло.
— Нет, — безучастно ответил Юзек, заслушавшись голоса Эльжуни, которая показывала Оле какую-то сложную фразу.
— Почему? — опять спросил Спыхала.
— Некогда было.
— Что же ты делаешь целыми днями?
Юзек нерешительно взглянул на репетитора и беспомощно улыбнулся.
— Слушаю уроки пения. А ты?
Казимеж нахмурился было и продолжал, ускорив шаг, ходить по комнате, но потом сдался.
Он остановился возле Юзека, глядя поверх его головы на открывающееся с балкона бледное голубое море, и его строгое лицо осветилось улыбкой.
— Что же будет? Подумай, Юзек, — сказал он.
Юзек покраснел и опустил голову.
— Мне кажется, в подобных случаях никто не задумывается. А что это ни к чему не приведет, я знаю, — добавил он со вздохом.
— Вот именно, — усмехнулся Спыхала и отошел.
— Чужая зубная боль непонятна даже тому, у кого болит собственный зуб, — сказал Юзек. — Lass, о Welt, о lass mich sein!.. — повторил он слова, которые прозвучали внизу. — Lass die Herz alleine haben» [8] .
8
Оставь это сердце в одиночестве (нем.).
— Всегда в одиночестве… — Спыхала вздохнул и, словно обессилев, сел на кровать.
Юзек засмеялся горьким, входившим в моду демоническим смехом.
— А ты что вообразил? Что можешь с кем-то что-то разделить на этом свете? У каждого своя судьба, и только своя.
Спыхала с удивлением посмотрел на ученика:
— Откуда у тебя эти мысли?
— Ветер принес, — пробормотал Юзек.
Он хотел добавить еще что-то, но тут стремительно вошел Володя. Лицо его было очень серьезно.