Хвала и слава. Том 1
Шрифт:
— Вы тут совершенно ни к чему, это уж наше, бабское дело, — заявила она Голомбеку. — Ступайте куда-нибудь в гостиную или в кабинет и ложитесь спать. Здесь останутся одни женщины.
Горячая вода у вас есть?
— Сейчас поставлю, — засуетилась мать Оли.
— Ну, конечно, об этом забыли, — с торжеством в голосе отметила акушерка.
Франтишек, перепуганный и покорный, взял подушку, плед и поплелся к двери.
— Если потребуется врач, я скажу вам, — бросила Рушовская, — тогда и позвоните ему. Не пойму только, зачем вызывать врача. — Она пожала плечами. — Просто ваша прихоть.
— Все-таки с врачом спокойнее, — ответила пани Михалина, вернувшаяся из кухни.
Голомбек уже в дверях услышал голос Оли:
— Франек!
Немало удивленный, Голомбек обернулся. Оля жестом подозвала его. Он подошел к ней.
Высвободив из-под одеяла голые руки, Оля обняла его.
— Не сердись на меня, Франек, — прошептала она ему на ухо.
Франтишек поцеловал ее в лоб.
— Дорогая моя!
— Как ты думаешь, будет дочка?
— Думаю, что снова сынишка.
— А ты хотел бы сына?
— Да.
— А мне бы лучше дочурку.
Снова начались боли. Ухватившись руками за железные прутья спинки, Оля отвернулась.
— Ступай, ступай, — с усилием выдавила она.
Франтишек на цыпочках вышел из комнаты и устроился на диване в кабинете. Сначала он не мог заснуть и все прислушивался к тому, что происходит в спальне. Но вскоре задремал и проснулся оттого, что Рушовская трясла его за плечо.
— Звоните доктору. Да побыстрее.
— Что случилось? Осложнение?
— Нет, нет. Но нужен доктор.
Франтишек выскочил в переднюю, схватил трубку и сонным голосом назвал номер. Из спальни доносились громкие крики жены. Он долго ждал, пока доктор наконец проснулся и пообещал тотчас же приехать. Франтишек вернулся в кабинет, но света не зажег и стал ходить из угла в угол, натыкаясь на мебель. Доктор и впрямь торопился, через каких-нибудь четверть часа он уже позвонил в парадную дверь. Голомбек открыл ему. Доктор спокойно снял пальто, повесил его на вешалку.
— Ну как там? Бурные эмоции? — весело спросил он.
Франтишек повел его в столовую, откуда дверь вела в спальню. В столовой было тихо. Доктор пожелал вымыть руки, и Франтишек проводил его в ванную. Из кухни доносились громкие голоса. Франтишек заглянул туда и увидел панну Роману, кухарку и служанку Шимановской с верхнего этажа. Они шумно разговаривали и смеялись. Увидев его, женщины замолчали.
— Что, Антось спит? — спросил Голомбек у панны Романы.
— Спит, как ангелочек, — с напускной нежностью ответила та.
Служанка Шимановской подошла к Голомбеку.
— Моя хозяйка просила, как только что-нибудь родится, сейчас же сообщить ей…
— Не что-нибудь, а ребенок, — строго прервал ее Голомбек и закрыл дверь в кухню.
Доктор помыл руки и заторопился в спальню. Голомбека туда не впустили. Он остался в столовой и прислушивался, стоя у двери. Стоны прекратились, и слышно было только позвякивание инструментов и посуды. Он вертел головой, как пес, то влево, то вправо, но по звукам, которые доносились из-за двери, ничего нельзя было понять.
Франтишек принялся ходить вокруг стола. Хотя Оля и убрала из этой комнаты много мебели, ему все-таки было здесь тесно, он натыкался то на буфет, то на стулья.
Вдруг он замер. Из-за двери донесся продолжительный, все усиливающийся стон, который перешел в громкий крик. В нем трудно было узнать Олин голос. Крик оборвался, и в спальне началось какое-то движение. Голомбек почувствовал, что ноги отказываются служить ему, и рухнул на стул у самой двери. В эту минуту раздался слабенький, незнакомый, совершенно непонятный голосок, не то писк, не то плач. Франтишек сунул палец в рот и сильно прикусил его.
Неожиданно дверь спальни отворилась, и на пороге появился доктор. Тем же тоном, каким он здоровался с Франтишеком, доктор сказал:
— Ну так вот. У вас сын.
Голомбек вскочил и хотел пройти к жене, но доктор загородил ему дорогу.
— Э, нет. Сейчас нельзя. Немного погодя впущу вас.
Франтишек отступил, не зная, за что взяться. Вдруг он бросился в переднюю к телефону и выпалил в трубку номер своей сестры. Ждать пришлось недолго.
— Слушай, — прокричал он, — слушай, Алиса, у нас второй сын!
— Ах, боже, — запричитала Кошекова, — а ты ведь хотел дочь…
— Что ты! Ерунда. Сын, второй сын. Будешь ему крестной, а назовем его Анджеем.
— Анджеем? Почему?
— Откуда я знаю, почему? Анджей — и точка! Знаешь… я гораздо больше взволнован, чем в первый раз. Не могу передать тебе. Оля сегодня была такая милая, мы ходили в театр… ну, и как только вернулись домой, тотчас же…
— Хорошенькое «тотчас», уже пять часов, — с укором заметила Кошекова.
— Пять? Ах да, ты извини… я разбудил тебя. Но знаешь, я так счастлив…
Он повесил трубку. В столовой уже собрались и Ройская, и тетя Михася, и панна Романа, и служанка Шимановской.
Акушерка открыла дверь и кивнула ему. Он вошел. Оля лежала бледная, но улыбалась, одеяло все так же было натянуто до подбородка. Она молчала. Голомбек поцеловал ее в лоб.
На кресле в углу спальни лежал какой-то сверток из простынь и одеяла, и оттуда раздавались слабые звуки: не то кто-то пофыркивал, не то шмыгал носом. Франтишек подошел поближе и увидел маленькое красное личико, которое морщилось и недовольно фыркало, словно котенок.