Хватайся! Рискуй. Играй. Умри
Шрифт:
— Ах, да. Но сейчас тебе лучше уйти.
— Почему?
— Я… Я кое-что придумала. Мне больше не нужна помощь.
— То есть ты вот просто так выкинешь меня на холод собачий?
Маша посмотрела в окно и вздрогнула. Кажется, чего-то испугалась. Она немного помолчала, вероятно, решая про себя важную задачу.
— Если хочешь переночевать,
Жизнь научила меня не идти на сделку с чем-то тебе неизвестным. Но я решил, что Маше можно доверять. Поэтому кивнул.
— Ты ни в коем случае не должен выходить из комнаты до самого утра. Даже если я куда-то выйду. Или если услышишь что-то странное.
— Договорились.
Я упал на кровать.
— Так значит тебе точно не нужна помощь? Тогда спокойной ночи.
Повернулся к стенке и довольно быстро заснул.
Начало сентября, и, как всегда в это время года, я сильно устал.
Маша — самая странная девочка, которую знал. Она очень хорошо рисовала. Лучше всех в нашем классе. Но рисовала черепа, вырванные глаза, страшных монстров, кровь. Ее рисунки завораживали и пугали. Преподаватели переживали. Ведь у нее налицо проблемы с психикой.
С ней никто, кроме меня, из сверстников не общался. Мне же было пофиг на странности.
Поэтому этой ночью я чуть не погиб.
Проснулся от невыносимого жара и странного грохота. Открыв глаза, я мгновенно запаниковал. Языки пламени, словно змеи, извивались, пытаясь меня ужалить. Кажется, горел весь дом. Что-то начало рушиться. Где-то завыла сирена. Поваливший в лицо дым перекрыл мне дыхание.
Что было дальше — не помню. Амнезия.
Я пришел в сознание спустя одиннадцать дней в ожоговом отделении нижегородского института травматологии и ортопедии.
Вечер дышит. И мы дышим
— Он нажал на крючок,
А выстрела нет.
Он свободы сынок,
Тающий снег.
«Снег» в куплете мною раздается чуть ли не воплем. Так проверяю эффективность беруши.
Помню, как родственнички переживали за меня, узнав о пожаре. Одиннадцать дней в коме: три дня в Казани, остальные — в Нижнем Новгороде. Сколько людей за меня переживало. Многих я даже не знал. Они молились, ставили свечки, уверяли внезапно протрезвевшего отца, что все со мной будет хорошо. Он выживет.
Первая клиническая смерть. Врачи
Вторая клиническая смерть. Врачи разводят руками. Снова взятки.
Богатый родственничек, странно, что у меня такой есть, договаривается, чтобы меня доставили на вертолете в Нижний Новгород.
— Он зарядил барабан,
Один из шести, —
И должен, дав по ушам,
Выстрел жизнь унести.
Четыре года после пожара я лечился в Нижнем. Сначала в ожоговом отделении. Я получил ожоги на подбородке, левом плече, обоих кистях и правой лопатке. По какой-то причине ноги перестали слушаться. Три месяца учился ходить. Ездил на коляске.
Потом в отделении реконструктивно-пластической хирургии, сокращенно РПХ. Необходимо было восстанавливать сухожилия, без которых кисти отказывались разгибаться и сгибаться самостоятельно. Также было необходимо восстановление плеча, из-за которого не мог полностью поднять левую руку. Сгоревший подбородок ничуть не меньше заботил меня и специалистов, которым я отдался на растерзание.
— «Но нет-нет-нет-нет-нет,
Я все еще жив! Я все еще жив!
Я буду жить так, как
Никогда и не жил.
Но только дайте еще-ще-ще-ще-ще
Выстрел один».
Мною владели замечательные врачи. Я каждый год отправляю им подарки. Чтобы помнили о спасенной жизни музыканта.
Именно в РПХ я флиртовал с тридцатишестилетней медсестрой, ласково называя ее «сестренкой».
Именно в РПХ меня чуть не изнасиловала сорокалетняя женщина, больная гепатитом и ВИЧ.
Продолжаю петь, прохаживаясь по сцене и всматриваясь во внимательную толпу:
— Он губы сжал,
Проглотив слюну.
Но дан еще шанс
Пожить на свету.
Именно в РПХ я познакомился с некоторыми лучшими друзьями.
Именно в РПХ я подрался с двадцатисемилетним агрессивным кавказцем, склонявший пятнадцатилетнюю девушку к сексу.
Именно в РПХ я за чужой счет трахнул проститутку.
А однажды я скомпрометировал перевязочную медсестру, показав другим медсестрам ее неприличные фото.
Благодаря ежедневной практике с соседями по палате мне нет равных в карточных играх и матерных перепалках.
Именно в РПХ я обрел дом, в котором мне всегда рады.
За исключением той медсестры, чьи откровенные фото я без стеснения показывал ее коллегам.
Я отступаю к Кристи, мелодично ударяющей по барабанам и тарелкам.