Хватка
Шрифт:
— А вы бы не устали? — криво улыбнулся тот в ответ. — Зачем вы в меня все это впихнули?
— Вы ведь сами спрашивали о целях, — возмутился биолог, — а нам, ученым, только дай возможность поговорить о науке.
— Если бы я только знал, — растер лицо ладонями Винклер, — итак, конкретная задача моего отряда…
— «Охота», — коротко ответил ученый.
— То есть? — все еще туго соображая, встряхнул головой Фридрих. — Ловить в окрестных деревнях…
— Нет, ну что вы? — улыбнулся биолог. — Там и без того не так уж много осталось людей. Да и из вас, будем откровенны, никто не сможет определить точно — годится нам человек или нет.
— Значит, — догадался офицер, — вы дадите нам специалистов?
— Нет, мы поступим проще, — снова оперся на подоконник Грайте, — большинство из оставшихся местных жителей работали или продолжают работать здесь. В добавок к ним, секретным формуляром, мы приказали изъять из ближайших лагерей славян, тех, кто был инженером, электриком, мастером плотницкого дела и так далее. Под видом выезда на работы их привезут сюда.
— Вы же говорили «поступим проще», — удивился оберштурмбанфюрер. — Я ничего не понимаю. В самом начале беседы я вам говорил, что можно было привезти сюда хоть эшелон…
— Вы действительно не видите разницы, Винклер? — снова сошел на кошачий тон биолог. — Их сюда не просто заберут и привезут откуда-то. Они будут знать, что забрали их из настоящего ада, по сути, спасли, чтобы дать работу! Голодных — накормят, больных вылечат. Здесь, по сравнению с лагерями, с ними будут хорошо обходиться. Это откроет их души, а это то, что нам надо.
— Но для чего тогда охотники? — снова озадачился Винклер.
— Боже мой, Фридрих, похоже, я сегодня действительно перегрузил вас. Посмотрите на все это, как на некий большой огород, — кивнул в сторону зданий «Вервольфа» Грайте. — Мы будем высматривать и растить подходящие плоды, а вы их рвать, только определенным способом и настолько скрытно, что никто и ничто не должен заподозрить нас в этом. Мы обустроили все так, что даже проводники внутреннего периметра охраны, которые порой будут работать с вами, не будут знать, где вы были и что делали. Потому я и удалил сейчас Миша. Только вы, …я, …ваши «Охотники» и Гиммлер.
Нам всем нужно очень постараться, в противном случае, оберштурмбанфюрер, если хоть кому-то станет известно о наших делах, нас всех попросту …сотрут. Вы понимаете, о чем я? Мы исчезнем, вместе с тем, что за эти долгие годы наработали или заслужили. Были люди, и нет их. Но, с другой стороны, если эта рисковая игра выгорит, …а я вам даю гарантию на это, в истории великого Рейха останутся и наши с вами имена…
часть 3 глава 5
ГЛАВА 5
Ленька Перко служил у фрау Шницлер уже год. Только-только началась война, его семья, не найдя лучшей доли на родине под Брянском, отправилась на запад. Обосновались возле Бреста, нанялись батрачить на хутора. Стали понемногу обживаться, но тут в какой-то день вдруг нагрянули немцы и стали набирать людей на работу в Германию.
Дед с братьями были старыми. Пока сыны на войне, только они — хозяева и опора рода. Бабки, да и мать сразу же подняли шум, вступаясь за старшую сестру. Она, де, у них красавица и в неметчине с ней может что-то нехорошее случиться. В общем, как ни крути, а ехать надо было Леньке, тем более что матери с ним всегда было непросто. Петрок тихо улыбался в темноте, слушая товарища, повествующего о своих «подвигах», благодаря которым все районные милиционеры лично знали семью Перко из деревни Чухраи. Вспоминая рыжих ребят из Легедзино, Петруха тут же пришел к выводу, что на земле, наверное, все люди этой породы были такими же баламутами.
— Я тут останусь, — повернувшись к своему новому помощнику, вдруг заявил Ленька. Резко переменив тон, что с ним случалось довольно часто, свинарь фрау Шницлер вкрадчиво продолжил:
— Знаешь, как хозяйка ко мне? О-о. На все свинофермы — я один. Не начальник, конечно, раз тут, с тобой, но и не мерзну в бараках, как эти. Не, решено, — снова повторил он, — я останусь.
— Как останешься, — чувствуя, как от этих слов у него похолодело где-то под сердцем, машинально спросил Петрок.
— А что там, дома? — Будто ни сказал ничего особенного, продолжил Ленька. — Кто я там? А тут, что ни говори — при деле, на хозяйстве. Опять же Европа, капиталисты. Видел, как живут? Не-е-ет, брат, крепко врали нам про то, как тут плохо. Я-то сам видел. Только за тот месяц три раза ездил с фрау на Бельвю аллее.
— Куда, — не понял Петруха.
— Улица такая, в Берлине, недалеко, — пояснил Ленька, — у фрау Шницлер там перед самым парком магазинчик стоит. Махонький, весь из стекла. С одного краю мясное продают — колбасу там всякую, а с другого — зелень, яблоки и прочую дребедень. На хозяйстве есть пара нанятых грузовиков, так Хельмут на них каждый день на Беллевю аллее возит продукты.
Старый он, — перешел на шепот Ленька, — часто болеть стал, а когда в конце ноября не смог подняться, госпожа возьми, да и спроси у него, кто, мол, тут может подменить управляющего. Вагнер ей сразу — только Ленька, говорит, он — толковый парень, ему можно доверить это ответственное дело.
Фрау сразу после того меня познакомила с водителями, и сказала всем, что когда Хельмут не сможет выйти на работу, за погрузкой и разгрузкой буду следить я. Понял, Петька? Я!
В первый раз по пути на Бельвю аллее госпожа приказала остановиться у приютского магазина, на краю парка. Поглядела на меня и говорит, мол, в таком месте не годится появляться в моем тряпье. Вот тут, Петро, я и стал уважать немцев. Представляешь, те самые капиталисты, что как пишут в наших газетах «рвут с рабочего класса все жилы», просто так оставляют для нищих то, что самим уже носить не хочется. Целые кучи одежки, в которой еще ходить — не переходить. Горы, до самого потолка! Выбирай, что хочешь, сколько можешь унести, и все бесплатно. Ты только подумай, в Брянске или Киеве отдавали бы за просто так нормальную одежку? Да я себе одних только штанов выбрал четыре штуки. Куртку, три рубахи, три пары ботинок для работы, и одни для поездок в магазин. Меня там и переодели, умыли, отвезли на Бельвю аллее, где в магазине показали всем, как того, кто иногда будет заменять Хельмута.
Вот я и говорю, — продолжал рассуждать вслух рыжий свинарь, — Вагнер уже старый, когда-нибудь помрет, а я до того буду стараться и за себя, и за него. Наберусь опыта, госпожа будет мной довольна, а когда придет подходящее время, ей и думать не надо будет, кого оставлять управляющим вместо Хельмута.
Представляешь, пройдет всего какой-то десяток лет, немцы станут строить свою Германию дальше, в какой-нибудь Индии, а я к тому времени уже управляющий. Тоже господин, между прочим. А управляющему за работу, мало того, что полагается оплата, так еще и самое главное — отпуск.