Хьюстон, 2015: Мисс Неопределённость
Шрифт:
Доктор шумно втянул носом воздух. Зачем-то слегка коснулся большим пальцем ноги галстука на полу, словно проверяя, не подвели ли очки.
— Успели, — произнёс он с явным облегчением.
— Успели, — согласился я. Потом поправил себя, — Нэт успела. А я – проворонил.
— Мой прокол, — сказал доктор, — Режущее и колющее убрал, а про галстук даже не подумал.
— Про галстук подумать должен был я. В чемодане не один галстук, а пять.
Нэт уже рядом не было. Она стояла на коленях возле койки и гладила волосы Соф.
— Соф. Ну не надо? Соф. Ты меня слышишь? Не делай такое больше, а? Не будешь?
— Не-е-ет, — прошептала Соф сквозь подушку.
Глава 18. Н. Смайлс, юнга.
Два крупнейших частных инвестиционных банка США объявили о банкротстве.
Надо сказать, заявления от «Morgan Stanley» эксперты ожидали уже несколько недель, после того как ФРС отказала банку во втором транше стимуляционного пакета. Однако, сегодня инвесторов застала врасплох пресс-конференция крупнейшего инвестиционного банка США «Goldman Sachs». В 10-минутном выступлении перед прессой, вице-президент «Goldman Sachs» Джеймс Р. Вайнберг, в частности, заявил: «Когда почти пятьдесят процентов активов испарилось, рассказывать клиентам, будто ситуация под контролем – обман, граничащий с преступлением.»
В тот же день, пока не улеглась пыль после бомбы «Goldman Sachs», «Morgan Stanley» огласил начало процедуры банкротства. Во второй половине дня, возле штаб-квартиры «Morgan Stanley» в Нью-Йорке замечены несколько больших групп людей, покидавших здание с картонными коробками в руках. Спикер банка отказался назвать точное число, но отметил, речь идёт о «нескольких тысячах уволенных сотрудников.»
«CNN», Нью-Йорк
Четверг, 7 апреля 2016 г.
Толстяк Маркони пулей пронёсся через иммиграционный контроль, растворившись в желтоватом смоге Лос-Анджелеса. Я подозревала, у консультанта как у Джеймса Бонда: двадцать разных паспортов, главное не перепутать.
Старший помощник тоже торопится: папа сказал, в портфеле супер-важные документы. Несмотря на срочность, шкипер проходит контроль степенно, как танкер ледового класса среди портовых буксиров. Улыбнувшись девушке-офицеру Службы Иммиграции и Натурализации, махнул нам рукой, пробасил гудком: «Удачи!» Развернулся носовыми трастерами и дал полный вперёд – через автоматическую дверь и к поджидавшей машине.
Девушка из Иммиграции принялась за наши паспорта, переводя взгляд с лиц на фотографии и обратно: — Прибыли из России? Через океан на танкере?
— Ну да. Это что – незаконно? — спрашивает папа.
— Нет, почему же. Паспорта у вас в порядке. Только – необычно. Семейный круиз на танкере! И одеты вы… Скажем так, самые странные моряки торгового флота, что я когда-либо встречала в порту.
Одеты мы странновато. Представьте чёрно-белое фото времён Великой Депрессии. Мужчина с измождённым небритым лицом, в помятом деловом костюме. Когда-то крупный бизнесмен, а теперь – банкрот, каждое утро в очереди за бесплатным супом. Одна девочка в джинсовой юбке с футболкой, на другой – морской рабочий комбинезон с подвёрнутыми штанинами и рукавами…
…После пожарной тревоги, стюард Джоу принёс в изолятор два красных комбинезона и две пары шлёпанцев «Крокс». Извинился: «Новых нет.» «Кроксы» наверняка несли почётную службу на танкере много лет. У одной пары – чти-то инициалы.
Доктор Анатолий оторвался от ноутбука: «Как НХЭЛ начала расходы сокращать, у боцмана на складе – пусто.»
Я протянула «Кроксы» стюарду: «Не надо. Кто-то из-за нас будет по баржe босиком ходить?»
«Это не баржa, а танкер», — сказал доктор: «LR2 – большой танкер ледового класса. Смотри, при капитане про баржy не скажи. Он прикажет боцману привязать тебя к радару и отлупить девятихвостым USB-кабелем.»
«Ещё чего. Моряков лупили двести лет назад.»
«И босиком моряки ходили тоже двести лет назад. А теперь – у нас Техника Безопасности. У каждого – рабочие сапоги, со стальными вставками. Шлёпанцы – только для жилых помещений, а сапоги принято снимать в пожарном тамбуре, чтоб не натащить сюда мазут.»
«Ну и пусть сапоги! Получается, мы у филиппинцев отобрали обувь.»
Кивнув Джоу, доктор вздохнул: «Ладно, уговорила. Один комбинезон возьми, всё-таки. Софи надо какую-то одежду…»
— Добро пожаловать в Соединённые Штаты, — девушка из Службы Иммиграции возвращает папе паспорта.
— Не подскажете, как отсюда вызвать такси? Нам срочно надо в аэропорт.
— «Лос-Анджелес Интернэйшенал»? — офицерша ещё раз критически смотрит на комбинезон Софи: — Вряд ли вы улетите. И вообще…
— Что: вообще?
— У меня приятельница в аэропорту работает. Говорит, половину Таможни и Иммиграционной сократили. Самолёты не летают. На всех табло: «отменён», «отменён», «отменён». А четыре дня назад по новостям: «Америкэн» объявила банкротство! Мелкие компании – даже не объявляют ничего. Вы приходите на регистрацию рейса – пустая стойка.
— Понятно, — говорит папа, — А автомобиль-то арендовать ещё можно?
— Можно. Автомобилем – надёжнее всего. Если у вас деньги есть, конечно. Бензин теперь дорогущий.
Папа кивает, командует сидеть – не высовываться и отправляется искать автомобиль. Через полчаса, я начинаю волноваться и носиться туда-сюда по пустынному офису портовой таможни. Ненавижу ждать! Мама говорит, у меня в крови – избыток адреналина. Говорит. Говорила… В прошедшем времени. Стоп! Сжаться. Вдохнуть. Выдохнуть…
…Это началось на танкере: каждый раз, как подумаю о маме, дышать тяжело. Но я научилась. Надо сжаться. Как клубочек. Не взаправду сжаться, а мысленно. Вдохнуть. Выдохнуть. И что-то делать. Хоть журналы читать, хоть одежду в чемодане перекладывать. У Джоу можно швабру отобрать и пол помыть. Хорошо помогает.
Три дня доктор Анатолий не разрешал мне выходить из изолятора. Сам сидел весь день за компьютером, вроде как срочно надо писать отчёт. Когда хотел отлучиться, звонил стюарду, чтоб пришёл помыть пол, протереть зеркало в ванной, или поправить шторки на иллюминаторах. После ужина, место доктора занимал папа. Сидел за столом или ложился на третью койку и читал журналы до утра. Бессонница у него! Перед обедом бессонница куда-то исчезала, и он отсыпался в каюте у доктора. Конечно, доктора и папу понять можно. То, что сделала Соф в ту первую ночь…