Хьюстон, 2030

Мак-Кай Майк

Разделавшись таким образом с утренней дракой, депьюти Ким запер дверь околотка и повесил на двери картонку: « На патрулировании. Ждите здесь или звоните 911, если срочно.» Не спеша, они двинулись на велосипедах вдоль трущоб шоссе Гаррет. Вскорости, Алекс махнул Марку и Киму рукой и свернул на боковую тропинку, в китайские кварталы, чтобы осуществить запланированное рандеву с депьюти Танем.

Трущобы шоссе Гаррет, или ТШГ, как их называли для краткости, образовались уже после «Обвала.» В отличие от трущоб, которые получились из ранее застроенных районов, вместо улиц здесь были лишь извилистые грунтовые тропинки. Крошечные лачуги были выстроены из чего угодно: от старых шин до пластиковой пленки и картонных коробок. Остальная земля была покрыта бесконечными рядами огородов. Вскоре тропинки стали слишком узкими для безопасной езды. Марк и Ким спешились и пошли пешком, ведя велосипеды рядом. Они догнали группу амер-азиатскихженщин, босых и в конических соломенных шляпах, тащивших ведра с водой на длинных бамбуковых шестах через плечо. Вся сцена выглядела очень похоже на фотографии времен войны во Вьетнаме, подумал Марк. У его тестя, Дэйвида-старшего, было несколько альбомов старых фотографий - «Хим-фото,» как их называют, в отличие от настоящих цифровых фотографий. Большинство фотографий были черно-белыми, и лишь немногие - цветными, с неестественно яркими оттенками. Память неожиданно подсказала: « Кодаколор-X,» так, кажется, тесть называл цветную пленку. Дэйвид частенько рассказывал про свое увлечение фотографией. Он говорил, что фотографии в то время не высвечивались мгновенно на экранчике камеры, а должны были быть «проявлены» и напечатаны в специальной химической лаборатории! Подумать только, экранчиков у камер вообще не было! Никто не знал, были снимки хорошие или плохие, пока лаборатория не выдавала отпечатки. Удивительно, как много упорства надо было иметь, чтобы увлекаться фотографией в те далекие времена.

Дэйвид служил в ВВС, и был во Вьетнаме с 1970 по 1972 год. Он был аэродромным техником, поэтому избежал большинства опасностей войны в джунглях. Увлекаясь с детства фотографией, он нащелкал тысячи снимков. В основном, портреты друзей и сослуживцев: на аэродромах, с бензовозом, грузовым самолетом или вертолетом «Хью» на заднем плане, на улицах Сайгона, в барах или на пляже. Было у него много и фотографий из повседневной жизни Сайгона и в сельской местности: рыночные прилавки, гонки велорикш по улицам, студентки в длинных белых платьях, мальчики-нищие, играющие в пыли перед дорогим кафе, маленькие хижины под пальмами и папайей, женщины в черных шелковых пижамах, работающие на рисовых чеках, и так далее. Здесь, в трущобах шоссе Гаррет, сходство с фотографиями той войны особенно бросалось в глаза. Значит, Америка сейчас жила так, как жили во Вьетнаме шестьдесят лет назад? Конечно, на американской земле не было войны. В альбомах Дэйвида было достаточно фотографий со следами страшной войны, которая тогда шла в Индо-Китае уже целых 25 лет: обугленный остов разбившегося вертолета в джунглях, дымящиеся развалины на месте деревни, раненые солдаты на носилках у аппарели транспортного самолета, обожженные и изуродованные калеки-вьетнамцы на улицах...

Как хорошо, что Америке удалось избежать всего этого, не так ли? Они повернули за угол, и реальность немедленно опровергла умозаключения Марка: тут лежал частично разобранный остов армейского самолета-транспортника «Геркулес.» Когда-то Марк видел этот разбившийся самолет в новостях по телевизору. Несколькими годами ранее, «Геркулес» потерял управление после взлета и рухнул в трущобах, утащив в могилу шесть военных на борту и около тридцати обитателей трущоб. Теперь останки самолета служили жилищем для нескольких семей. Навстречу им, по тропинке, медленно двигался амер-азиатлет тридцати. Он ковылял, опираясь на костыль, и вел за руку маленькую полуголую девочку, вероятно, свою дочь. Рубашка у инвалида была гражданская, но брюки и солнцезащитные очки военного образца однозначно говорили, что мужчина пострадал на войне. Война на американской земле пока не шла, но здесь в трущобах - ее следы были в полном наличии. Как во Вьетнаме в семидесятые годы прошлого века!

Ким спросил человека с костылем, как найти жилище семьи Хобсонов. Согласно базе данных, они должны были жить где-то рядом. Калека остановился, положив короткий обрубок ноги на ручку костыля, и начал объяснять что-то на ломаном английском языке, рисуя пальцем на ладони другой руки воображаемую карту. Маленькая девочка с любопытством смотрела на них и сосала большой палец. Еще одно поразительное сходство с фотографиями вьетнамской войны, удивился Марк. Он отлично помнил снимок в одном из альбомов: вьетнамский солдат с повязкой военной полиции «МР» на рукаве разговаривает с одноногим вьетнамцем-инвалидом в потрепанной солдатской форме. На заднем плане был уличный рынок, и двое полуголых ребятишек точно так, как вот эта девочка, смотрели с любопытством на «МР.» Тот инвалид на фотографии точно так же опирался культей на ручку костыля, а один из детей точно так же засунул в рот большой палец... Через несколько минут разговора Ким кивнул, и одноногий продолжил движение по тропинке. Проходя мимо Марка, он пробормотал вежливо: «Как-ваши-дела-сэр?» Девочка махнула рукой и сказала: «Приветик!» Интересно, что вьетнамский калека и ребятишки с фотографии сказали бы тогда американскому солдату?

«Направление выяснили,» - подтвердил Ким. «По этой тропинке, второй поворот направо. Но, скорее всего, - пустышка. Этот мужик сказал, что не видел у них инвалида на протезе...»

«Давай все равно проверим их, раз уж мы тут,» - предложил Марк. День обещал быть нелегким. К сожалению, выпросить у Бена полицейскую машину для расследования было невозможно. К тому же, автомобиль был бы все одно бесполезен в этих трущобах. Тут и дорог-то почти не было.

Они толкали велосипеды по тропинке еще минут пять, встретив еще одну группу женщин с ведрами воды на длинных бамбуковых шестах. Лачуга, в которой жила семья Хобсонов, была построена из старой мебели и ДСП. Пожилая женщина, которая представилась как миссис Хобсон, сидела на крыльце, занимаясь чисткой овощей. Марк вытащил свой бэдж. Старушка пригласила полицейских пройти в дом. Кусок исцарапанной пластиковой пленки служил входной дверью лачуги. Внутри, большую часть объема занимали старый диван и трех-ярусная кровать. Судя по всему, здесь на сорока пяти квадратных футах [ 32 ] жило не меньше шести или семи человек. Как и предсказал Ким, первый адрес был пустышкой. Семья была не из Нью-Йорка, а из Сиэтла, и переехала сюда несколько лет назад. Внук старушки в настоящее время служил в миротворческом корпусе ООН, слава Богу, не на настоящей войне, а на границе между Канадой и Републик-Квебекуа [ 33 ] . Это было и вправду довольно безопасным местом службы: настоящая война между отколовшейся провинцией Квебек и остальной Канадой закончилась около четырех лет назад. Обе стороны просто устали воевать. Да, они были единственными Хобсонами в округе, и нет, ни один из их родственников на был одноногий, слава Богу...

32

4 кв м.
– примечание переводчика.

33

То есть Квебекская Республика - оставлено во французском произношении, как в оригинале - примечание переводчика.

Они попрощались с разговорчивый миссис Хобсон и продолжили путь на своих велосипедах в северную часть ТШГ, где база данных указывала еще один возможный адрес Хобсонов. Здесь, на севере трущоб, население было преимущественно амер-индийским, и лачуги стояли вплотную, группами по десять или двадцать в одном месте. Местные женщины носили воду не в ведрах на бамбуковых шестах, а в кувшинах на голове. Вокруг было заметно больше детей школьного возраста.

« Амер-азиатыотправляют своих детей в школу, несмотря на любые трудности,» - прокомментировал депьюти Ким. Сам он был из амер-корейцев, которые селились в основном на западной стороне трущоб. «Азиаты любят работать, сэр. Не то что эти индийцы. Ленивые сволочи. Видите, сэр, как много детей здесь не ходят в школу? И овощи тут ни в какое сравнение не идут с нашими. Ясен пень, почему этот мистер Шарма воровал морковь!»

«Я не думаю, что люди ленивы, Ким,» - не согласился Марк. «Тут просто слишком много народу. Земля больше не хочет родить.»

Почва на некоторых огородах была - как белесая пыль. Президентская программа « Устойчивое развитие земледелия,» которой обещали безоблачное будущее около десяти лет назад, в этих краях, очевидно, провалилась. Без химических удобрений, земля могла поставлять еду только для ограниченного числа людей. И это число было явно гораздо меньше, чем число людей, фактически живущих на северной окраине трущоб. Ситуация в амер-индийскихкварталах ТШГ была миниатюрной копией ситуации в самой Индии. Десять или одиннадцать лет назад, это было в новостях каждый вечер: нехватка воды и продовольствия в Индии, трупы на улицах городов, миллионы голодающих беженцев...

С Индией стало все ясно сразу же после «Обвала.» Центры разработки и поддержки программного обеспечения осталось без заказов в одночасье. Корпорация « Эппл» обанкротилась и была куплена (со всеми долгами) « Микрософтом» всего за один доллар. Сама « Микрософт» вскоре стала благотворительным учреждением: несколько сотен инженеров в Вермонте и Беркли выживали на президентских грантах, продолжая техническую поддержку оставшихся операционных систем. Затем последовало банкротство банков, производителей дешевой электроники и авиакомпаний. Индийский как-бы «средний класс:» все эти программисты, администраторы баз данных, руководители проектов, бухгалтеры и специалисты технической поддержки - все вдруг остались без работы и без денег. Вслед за индийским «средним классом» исчезли все более или менее доходные профессии: туристические достопримечательности и туристические автобусы, отели и платные пляжи, изготовление и продажа сувениров, и даже портновские мастерские. В Индии больше не было богатеньких иностранных туристов! До «Обвала» в Индии было 1.3 миллиарда населения, из которых 0.9 жили на менее чем пятьдесят американских центов в день. После «Обвала,» почти все 1.3 миллиарда достигли нового уровня нищеты: с дневной нормой менее одного цента!

Четыреста миллионов отчаявшихся людей побежали из разваливающихся городов в деревни. Но и в деревнях, не было земли, воды и еды для всех. Счастливчиками могли считаться те, кому удалось раздобыть себе какую-нибудь рыбацкую лодку и доплыть, куда придется: до Австралии, до Бирмы или до Мадагаскара. Или даже до США. Оставшиеся... Никто не был уверен, чем этоткризис в Индии закончился. Информация оттуда просто перестала приходить. Было предположение, что осталось несколько миллионов выживших, некоторые даже оценивали оставшееся население числом в двадцать или пятьдесят миллионов. Однако все давно согласились, что те, кто пережил кризис в Индии, уже жили в каменном веке...

Вскоре Марк и Ким добрались до второго адреса из базы данных. Семья была смешанной: белый муж и амер-индийскаяжена, с пятью малолетними детьми. Хозяин был сапожником: перед его крошечной хижиной была установлена полка с несколькими парами дешевых резиновых шлепанцев и сандалий стандартно-уродливого фасона, а хозяин вырезал из старой покрышки подошвы для еще одной пары сандалий. В полном соответствии поговорке «Сапожник без сапог,» вся семейка была босиком. Двое старших пацанов, примерно шести и семи лет от роду, в грязных трусах и майках, помогали отцу: держали инструмент и подавали бесплатные советы. Трое младших, от двух до пяти лет, пока не считались рабочей силой. Совершенно голые, они играли в дорожной пыли. Мамаша варила что-то подозрительное в закопченном котелке поставленном на четыре кирпича. Топливо между кирпичами выглядело как высушенный коровий навоз.