I'm a slave for you
Шрифт:
Он жадно сделал последнюю затяжку и бросил окурок в пепельницу. Теодор долго держал табачный дым в легких, наслаждаясь последним вдохом. Он нехотя выдохнул полупрозрачный дым, что превратился в шипящую и извивающуюся змею и уплыл по воздуху прямо в приоткрытую форточку.
Теодор взял со стола свежий номер «Пророка» и принялся читать хвалебную оду Великолепному Темному Лорду за то, что этот «добродетель» организовал для своих питомцев и их питомцев умопомрачительный прием. Снова эта Рита? Теперь, когда в каждой ее статье есть пара слов, посвященных «Великому Освободителю», журналистку печатают все чаще
Внезапно, в окно постучали. Этот резкий неприятный стук заставил Теодора повернуть голову и оторваться от чтения. Он увидел большую, смутно знакомую сову, что сидела на подоконнике. В своих цепких когтистых лапах она гордо держала конверт с такой знакомой печатью Малфоев.
«Похоже, что он опять ее избил», – пронеслось в голове Теодора. Юноша лениво поднялся с кресла и побрел к окну. Он аккуратно выхватил письмо у птицы, зная, что та крайне любит кусаться. Его изумрудные глаза медленно скользили по аккуратно выведенным строчкам, изучая лаконичное послание.
«Дорогой Тео, прошу, посети сегодня Рики. Ей снова немного нездоровится. Меня, к сожалению, сегодня дома не будет, но эльфы смогут с тобой расплатиться, и, уверяю тебя, гонорар солидный. Прошу, удели нам немного времени, и мы не останемся перед тобой в долгу», – гласило письмо.
Теодор скомкал проклятую бумажку, как только эта надоедливая сова улетела прочь. Драко пытается купить его? Что за наглость? Как будто Теодор хоть раз отказывал больному в лечении… Юноша судорожно сглотнул, надеясь, что Гермиона в состоянии самостоятельно передвигаться. Можно ли на это надеяться? Будучи трезвым, Малфой умудрился избить ее до состояния овоща, а вчера Драко был изрядно пьян.
Перед глазами юноши возникла страшная картина с полумертвой Гермионой, измученной, мертвенно-бледной, в синяках и ссадинах. Теодору стало плохо от таких мыслей, и он решил, что ему жизненно необходима еще одна сигарета. Он подрагивающими руками достал из пачки заветную палочку и нервно поднес ко рту, закрыв глаза.
Теодор щелкнул пальцами и перед ним появился приветливо улыбающийся домовик. Эльф поклонился хозяину и спросил:
– Хозяину нужна помощь?
– Да, Ригли, будь добр, принеси мое серое пальто и оставь его на вешалке в прихожей, – сказал Теодор, подворачивая рукав рубашки.
– Хозяин собирается на прогулку? – поинтересовался домовик.
– Да, на прогулку.
Теодор неуверенно улыбнулся, глядя в широко распахнутые глаза домовика. Его слуги – самые преданные и самые верные из всех. Он с детства запомнил одну простую истину – относись к кому-то с добром и тебе ответят добром.
Нотт поднялся наверх, аккуратно ступая по старой скрипучей лестнице. Он распахнул дверь своего рабочего кабинета и торопливо прошел к столу. Единственное, что в комнате было новым, еще не тронутым благородным налетом старости – огромный рабочий стол из красного дерева. Пожалуй, это одна из самых дорогих вещей в доме. Кабинет Теодора был оформлен очень просто. Вдоль темно-синих стен стояли шкафчики и серванты, уставленные разнообразными фигурками, вазами, рамками с колдографиями и прочим барахлом. В шкафах, за темно-коричневыми дверцами, были спрятаны огромные папки с документами, рецептами экзотических зелий и старинные книги, среди которых попадалась и запрещенная литература.
На столе стояла
Раньше этот кабинет принадлежал отцу, но все, что от него здесь осталось – многочисленные статуэтки из разных концов света и старая, потрескавшаяся колдография, на которую Нотт старший иногда смотрел с невероятной нежностью, вероятно, вспоминая былые деньки.
Теодор достал из кармана слегка потертый ключик и два раза повернул его в замке верхнего ящичка стола. Он бесшумно выдвинул ящик, достал оттуда причудливой формы флакончик с ярко-красной жидкостью и сунул в карман, вновь закрыв ящик.
«Гермиона, не глупи. Соглашайся», – думал Теодор, крепко сжимая яд, спрятанный в кармане штанов. Слизеринец спустился вниз, остановился на пороге и накинул на себя удобный серый плащ, что так любезно принес домовик.
– Буду вечером! – прокричал Теодор, отворяя дверь.
Нотт любил общаться со своими слугами так, словно он разговаривает со старыми друзьями. Домовики – точно мостик между взрослым Теодором, работающим лекарем в лучшей магической больнице Лондона и маленьким Теодором – учеником, что так любил закрываться от отца в своей мрачной комнате и читать детские сказки, залезая на подоконник.
Теодор трансгрессировал прямо к Поместью Малфоя. Зловещее, но вместе с тем – прекрасное здание горделиво взирало на копошащихся в саду домовиков. Середина дня, а работа уже кипит. Эльфы пересаживают цветы, убирают за всюду снующими белыми павлинами и обрезают засохшие ветки деревьев и кустов.
Нотт увидел, что прямо к воротам неторопливо идет зеленокожий домовик преклонного возраста. Тот самый, что забрал Гермиону и Джеки из поместья Нотта. Эльф сохранял абсолютное спокойствие. Его огромные, окруженные паутинкой морщин глаза не выражают абсолютно ничего. Кончики длинных зеленых ушей слегка колышутся, когда эльф делает очередной шаг вперед.
– Здравствуйте, господин Нотт. Хозяин велел проводить вас к мисс Рики, – проговорил домовик, отворяя ворота.
Теодор не знал, что ему ответить. Он кивнул домовику в знак того, что он услышал его. Эльф лениво пошел к поместью, оглядывая необъятный простор сада вокруг зловещего дома, а Теодор думал о том, не Драко ли попросил своего слугу быть таким нерасторопным? Может, так домовик выказывает свое неуважение? Мерлин, ну неужели было мало того, что чистокровные волшебники заносились перед Тео? Теперь еще и домовики?
Внезапно, Теодор услышал, что позади него кто-то бежит. Бежит прямиком к нему, не жалея ног. Вот он уже слышит чье-то громкое, жадное дыхание прямо у себя за спиной. Вдруг, прямо рядом с ним останавливается Джеки – светловолосая служанка Драко. Она приветливо улыбается.
Их глаза встретились. Они почти одного цвета. Зеленые, бесконечные и глубокие, словно крона летней листвы. Теодор замер, не понимая, что должен сказать или сделать.
– Добрый день, сэр.
Джеки улыбнулась еще шире, и ее щеки, густо усеянные веснушками, залились пунцовой краской. Пуффендуйка глядела на Теодора таким нежным и невинным взглядом, что юноша невольно поежился от стыда перед ней.