I'm a slave for you
Шрифт:
– Я надеюсь, что ты выпустишь меня за ворота, – засмеялся Тео.
– Да… Да, простите, – залепетала Джеки.
Служанка не знала, что сподвигло ее на такой подвиг. Ей просто хотелось ощутить его прикосновение, его тепло. Пусть это всего на мгновенье, но ведь когда-то… Когда-нибудь он сможет полюбить ее? Ведь сможет?…
========== 20 - Это моя грязнокровка! ==========
Драко возвращался домой с заседания Совета Пожирателей. Обычно он просто трансгрессировал к самому поместью, где его встречали верные, услужливые слуги, но сейчас юноша хотел немного проветриться. Его голова была забита мыслями о Гермионе. Как только
«Она никогда не простит этого, никогда мне этого не забудет», – твердило что-то глубоко внутри. Громкий, гулкий голос раздавался в голове Драко, не давая отвлечься от проклятой грязнокровки. Несчастный юноша, ненавидимый любимой женщиной, присел на скамейку, одиноко стоявшую посреди зеленого сквера.
День неумолимо клонился к вечеру, и яркое золотое солнце потихоньку сползало вниз, за горизонт, окрашивая облака в нежно-розовый цвет. Легкие зефиры сменились по-осеннему холодными ветрами. Они поднимали пыль с многочисленных дорог и шныряли по улице, распугивая редких прохожих.
Малфой, одетый в легкий, облегающий костюм, слегка поежился. Не то, чтобы холод причинял ему дискомфорт. Взращенный в ледяных чертогах Малфой Мэнора, закаленный сырым подземельем Слизерина, он давно научился справляться с легким ощущением покалывания под кожей. Но иногда, в особенно тяжелые минуты, нам всем требуется тепло. Обжигающее тепло солнца, мягкое тепло камина, сладостное тепло другого человека…
Слизеринцу оставалось довольствоваться лишь скупым теплом своего плаща. Он поднял воротник и поплотнее укутался в черную материю, стараясь согреться. Когда-то давно Драко знал заклинание, способное согреть человека в самую страшную стужу. Но это было еще в школе, когда бедолаги-слизеринцы ютились в холодном подвале. Сейчас в голове Малфоя нет места таким заклятьям, как простые домашние чары.
Сейчас чертоги его разума – хранилище всевозможных приемов из книги с пометкой «Смертельно Опасно: Запрещенная Магия». Драко может заставить человека страдать в агонии, ослепить его, заполонить разум страшными видениями, обездвижить или убить самым болезненным способом, но, стыдно признаться, не может согреться в холодную погоду.
Все бытовые заклинания забылись за ненадобностью. Многое забылось еще с тех самых пор, как Драко окончил школу. Старые друзья мертвы, старые враги мертвы, учителя, что раньше имели всеобщее уважение, в лучшем случае – гнут спину за копейки, а в худшем – давно в могиле.
Драко погрузился в сладостные воспоминания о минувших школьных годах. Тогда он был по-настоящему популярен, впрочем, как и сейчас. Одноклассницы так и косились в его сторону. Лишь немногие из них осмеливались заговорить с ним, опасаясь Панси Паркинсон, так прочно занявшей место его «подруги»…
Малфой очень устал. Он проснулся достаточно рано, пробыл в поместье Лорда очень долго, обсуждая с коллегами возможное местонахождение Артура Уизли и его проклятой шайки.
Слизеринец уже больше года гоняется за бандитами, что именуют себя: «Орден Феникса». Ну что за идиотское название? Только этот псих – Дамблдор мог придумать что-то подобное. Раздосадованный мыслями о своей неудаче, Малфой устало прикрыл глаза, и Морфей принял
Драко очутился в большом зале Хогвартса. Мимо него сновали многочисленные ученики, скрытые под тяжелыми черными мантиями. Вот стайка пуффендуйцев с придурковатыми лицами прошла в паре сантиметров от юноши, затем две слизеринки, проходящие мимо, приветливо улыбнулись юноше. Его собственный факультет всегда уважал Малфоя младшего. Статус старосты и ловца слизеринской команды делали свое дело, а именно: зарабатывали уважение в глазах остальных учеников.
Слизеринец замер в проходе, совершенно неподвижно. Он повернул голову и увидел, что со стола Слизерина ему энергично машет Панси, подзывая сесть рядом. «Боже мой, Панси, как ты меня достала», – думал Малфой. Разумеется, он не понял, что все это лишь сон, что на самом деле он уже давно не студент, а Пожиратель, а надоеда – Паркинсон – давно умерла.
Как и учил отец, он выдавил из себя обворожительную улыбку и пошел к столу. Малфой свалился на скамейку прямо напротив Паркинсон. Он сидел спиной к остальным столам и не мог видеть, что же там творится. Дафна и Панси, увлеченно жестикулируя, что-то бурно обсуждали, обмениваясь короткими фразами и поглядывая куда-то вперед, за голову Драко.
Рядом с Панси молча сидел Забини, угрюмо изучающий свежую газету. Крэбб и Гойл звонко смеялись над чем-то, а светловолосая Дафна шептала что-то на ушко Паркинсон. Подруги переглянулись, и ГринГрасс тихо, так, чтобы слышала лишь их скромная серо-зеленая компания, пропела:
– Ну, посмотрите на нее, разве не страшила?
– Она и раньше никогда не была красоткой, а сейчас и вовсе превратилась в распухшую страшилу, – хихикнула в ответ Паркинсон.
Забини, услышав перешептывание двух подруг, лениво поднял голову и уставился куда-то вдаль. На его лице читалось явное недовольство. Блейза раздражало эта жужжащая беседа двух сплетниц, мешающая ему спокойно ознакомиться с новостями из внешнего мира.
– После того матча она от Уизли не отходит… – шепнула Панси, вновь повернувшись к Дафне.
Драко сильно сжал кулаки, так, что костяшки тонких пальцев побелели. Взгляд его холодных серых глаз был прикован к Панси, обсуждающей личную жизнь Уизли. Малфой, конечно, всегда был не прочь опустить рыжего болвана, но он совершенно не желал обсуждать его с Гермионой отношения.
– Она называет его Бон-Боном! Ты бы видела лицо страшилы, когда она видит эту сладкую парочку! – засмеялась Панси.
«Что? Бон-Бон? Грейнджер бы никогда не стала звать так даже собственного кота. Нужно быть полной… Постой-ка…» – думал ошарашенный Драко, внимательно слушая гадкую беседу.
Заинтересованный юноша развернулся назад, скрипнув деревянной скамейкой. За гриффиндорским столом творилось что-то странное. Куча когтевранцев, пуффендуйцев и самих гриффиндорцев толпились вокруг Уизли. Этот веснушчатый индюк гордо задрал свою страшную немытую голову и крепко прижимал к себе слегка полноватую блондинку. Лаванда Браун, весело улыбаясь, поглаживала живот Рона, глядя ему прямо в глаза. И, вдруг, под общий гомон, рыжий наклонился и поцеловал блондинку. Толпа, окружавшая их, забрасывала Рона всевозможными вопросами о прошедшем матче и с жадностью глотала его скупые и плохо оформленные ответы. «Ох, посмотрите, наш золотой мальчик тоже здесь», – подумал Драко, глядя на Поттера, смеющегося вместе с Джинни.