И никого не стало
Шрифт:
Гурий слегка сдавил ягоду, так, чтобы выступил сок, и осторожно положил её перед муравейником. Двое рабочих особей тотчас побежали на сладкий запах, вскоре подтянулись ещё несколько. Они забавно шевелили усиками, будто недоумевая, откуда взялось внезапное угощение и нет ли в этом подвоха.
Гурий бросил ещё одну спелую малину чуть поодаль, чтобы её обнаружил один из разведчиков и рассказал остальным. Хотя ягода не лежала на пути насекомых, цепочкой спешащих куда-то, не прошло и пары минут, как образовалась новая дорожка из муравьёв-фуражиров, готовых наполнить
От мысли, что благодаря небольшой помощи работягам теперь не придётся взбираться на куст лишние несколько раз, Гурий слегка улыбнулся.
– Надеюсь, вы, ребята, когда-нибудь научитесь писать книги и задокументируете наше существование, – прошептал он, бросая на землю третью ягоду. – А может, среди вас уже появились те, кто думает, будто и муравьи не достойны жизни?
Глубоко в малиннике или где-то за ним послышался шорох. Гурий замер. Он опасался даже повернуть голову и потому до боли скосил глаза, пытаясь увидеть источник звука. Судя по тому, как закачались и затрещали ветки кустов, это было довольно крупное животное – навряд ли взрослый медведь, но вполне возможно, детёныш. А рядом с маленьким медвежонком всегда должна быть мать. Бабушка Ева не уставала напоминать, что опаснее медведицы с выводком в лесу никого не встретить.
Гурий медленно потянулся к ружью, но прежде, чем он успел дотронуться до него, из-за куста выглянула серая желтоглазая морда. Взгляд крупного волкособа казался укоризненным, едва ли не обиженным, будто зверь был разочарован тем, что его не узнали по походке.
– Ну ты и гад, Мишка! – возмутился Гурий. – Не мог гавкнуть пару раз, а не подкрадываться?
Пёс то ли фыркнул, то ли чихнул, а затем игриво склонил голову и улёгся на бок, подставляя для почёсываний мохнатый живот. Потрепав густую шерсть, Гурий нащупал на шее Мишки ошейник и крепко закреплённую на нём записку. Он развернул её, не обращая внимания на ворчание животного, настроенного на нежности.
«Людмила пропала. Ищем восьмой день. Передайте Георгию, Жанне и Бакиру».
Гурий мчался домой так быстро, будто в письме был призыв о помощи, а не уведомление, хоть и печальное, но не требующее ничего. Мишка бежал рядом, недовольно потявкивая, но понимая, что сейчас не лучшее время подвернуться под ноги или дурашливо тяпнуть за штанину.
– Да сколько ж можно?! – взвыл Виктор Иванович и в сердцах ударил кулаком по останкам очередного карточного домика, который рассыпался от резкого хлопка двери.
Запыхавшийся Гурий, ни слова не говоря, протянул старику записку.
– Что случилось? – испуганно спросила прибежавшая на шум Ева, отряхивая с рук мелкие комья земли.
Лицо Виктора словно окаменело. Он, не моргая, смотрел на клочок бумаги, во взгляде не читалось ни намёка на какие-либо эмоции. Старушка заглянула ему через плечо и тихо ахнула, прижав ладонь к губам.
– Сообщу девочкам, – прошептала она и поспешила наверх.
Виктор Иванович медленно откинулся на спинку кресла. Записка с хрустом смялась в его подрагивающем кулаке.
– Вот так, мой мальчик. Так и приближается конец человечества.
– Может, она ещё жива! – воскликнул Гурий. – Прошла всего неделя, пока рано сдаваться!
По лестнице послышались неуверенные шаги – это спускались Диана и Белка, игнорируя попытки Евы поддержать их под руки. Старик мельком взглянул на них и снова опустил голову.
– Значит, Людмила погибла? – тихим голосом спросила Диана, садясь рядом с ним.
– Погибла? – Виктор мрачно усмехнулся. – Нет уж, голову даю на отрез, что её убили зелёные. Добрались-таки, сволочи!
Гурий со злостью ударил по колену кулаком.
– Да не верю я! Откуда здесь им взяться? Тётя Люда могла сломать ногу или упасть в овраг…
– Или её загрызли волки, – поддержала Белка. – Их так много в последнее время…
Виктор Иванович резко подался вперёд, его глаза горели таким гневом, будто он был готов задушить всех, посмевших спорить.
– Будь я проклят, если поверю в несчастный случай, – прошипел он. – Такого бойца и лидера, как Людмила, не было и не будет! Ей ни зверь не страшен, ни…
Старик вдруг поник, так и не закончив фразу, съёжился и обхватил голову руками.
– Потеряв её, мы всё равно что потеряли половину людей, – его севший голос был еле слышен.
Диана протянула дрожащую руку, чтобы дотронуться до спины Виктора Ивановича, но в следующим миг передумала и отдернула её. Белка и вовсе не поднимала глаз, как будто боялась навлечь гнев. Казалось, только бабушка сохраняла хладнокровие. Она наклонилась к старику, настойчиво заглядывая в его лицо, хотя он попытался отстранить её от себя и даже грубо прикрикнул. Но вопреки ожиданиям, Ева не стала подыскивать сочувственные слова, а принялась отчитывать его, словно это поведение было какой-то блажью.
– Прекрасно понимаю, что тебе тяжело принять её смерть, но хотя бы не накручивай себя и других! Посмотри на детей, им и так несладко!
– Где тут дети? – машинально вскинулась Белка, но тут же в смущении замолкла, не став, как обычно, напоминать, что и она, и Диана не первый год как совершеннолетние.
– Да, Людмила всегда была сильной и ловкой, – продолжала старушка, – однако не стоит забывать, что возраст рано или поздно берёт своё. Ей больше пятидесяти! Сердце не то, кости не те! Банальное давление может…
– Не может! – рявкнул Виктор Иванович и с такой силой шмякнул ладонью по столу, что в нём с треском надломилась какая-то тонкая дощечка. – С кем угодно, только не с ней! Эта женщина в одиночку расправилась с шатуном, имея один лишь нож! А какие она устраивала вылазки! Мы выносили огромные количества припасов под носом у патрульных дронов, и ни разу – слышишь, бабка, ни разу за все сорок лет, что я её знаю – не случалось ничего, с чем она не могла бы справиться. А дерьма случалось – захлебнёшься! И после всего этого ты думаешь, что Людмилу прикончил какой-то сердечный приступ?!