И никто, кроме нас. Спасти адмирала Макарова.

Михайловский Александр Борисович

Не успела раскрасневшаяся от оказанного доверия Лисовая выйти, прижимая к себе папки с материалами, как в дверь снова постучали. Это был дас ист херр Кислюк. Значит он пришел давно и Вадим его придерживал ожидая исхода разговора с Лисовой. Так, так...

– Значит Кислюк Константин Владимирович, шестьдесят шестого года рождения, член ЛДПР, окончил педагогический университет в девяносто первом... Ну-с господин Кислюк, - я поднял взгляд, - или лучше товарищ? Родина нуждается в вас и в ваших знаниях... особо нуждается. Имея в виду ваше педагогическое образование, если мысль назначить вас должность директора школы для взрослых. Вон у Новикова две трети курсантов из матросов неграмотны,

рабочий персонал корейской национальности тоже надо бы русскому языку нормально научить и по грамотности до приемлемого уровня подтянуть. Что не ломали язык через твоя - моя, а разговаривали нормально. С ними нам неоценимую помощь оказывает товарищ Ким, но будет лучше если они нормально выучат язык и перестанут нуждаться в посредниках.

– Понятно, Павел Павлович, - Кислюк встал и прошелся по каюте взад - вперед, - только вот моя специализация немного далека от ликбеза. Но как директор...
– бормотал он себе под нос.
– Берусь! Только вот что, если верить Степанову, автору "Порт-Артура" в городе есть так называемая Пушкинская Школа для взрослых. Благоволением властей она не пользуется, Стессель третирует их как может. Вот если бы оттуда увести трех-четырех учителей начальных классов...

– А что, Константин Владимирович, Наместник Алексеев оставил мне Страшную Бумагу, по которой я могу мобилизовать любого, кто не завязан на оборону или государственные функции, а значит эту самую Пушкинскую Школу я могу забрать целиком и на корню. Я решу вопрос с Юрасовским, и завтра с утречка вы отправляетесь на "Страшном" в Порт-Артур... Чтобы там с тобой никто не спорил, возьми у Новикова сопровождение. Одного взводного и двух-трех морпехов, лишним не будет. Они там сейчас все офицеры, будет весьма солидно.

– Ну, тогда, Павел Павлович, пойду я готовиться. И к завтрашней поездке и вообще к возобновлению педагогической карьеры. Только вот еще что, было бы неплохо грамотным надбавку к жалованию установить, а за успехи в обучении - премии. Тогда и желания учиться будет побольше.

– Мы подумаем, Константин Владимирович, а сейчас извините - дела.

20 марта 1904 года, утро.

Узловая ж/д станция Омск.

Поезд литера А, Вагон Великих Князей.

Последний раз лязгнули вагонные буфера, состав встал. Проводник постучал в дверь, - Ваше Императорское Высочество, станция Омск, стоим один час. Великий Князь Александр Михайлович глянул на часы, по питерскому времени четыре пятнадцать, а сколько в Омске? Едем, едем, по три раза на дню часы переводить надо. Надо спросить местное время у любезного Карла Ивановича. А вот и он, Карл Иванович вошел, как всегда в наглухо застегнутом на все пуговицы мундире, Упавший через вагонное окно солнечный луч, сверкнув, отразился от толстых стекол сильных очков. Напоминание о неудачной попытке отремонтировать манометр корабельной машины.

– Доброе утро, Ваше Императорское высочество, - склонил Карл Иванович голову в поклоне и тот же луч-озорник высветил блик на его уже довольно обширной лысине, - Омск, будем стоять один час.

– Знаю, дорогой Карл Иванович, - Великий Князь взял со стола заполненные бланки телеграмм, - будьте любезны, пошлите Филимона, пусть отправит. И пусть проверит, нет ли нам чего-нибудь до востребования. Да и пусть купит свежих местных газет.

– Будет сделано, Александр Михайлович, Карл Иванович вздохнул и вышел в коридор, - Филимон?!
– донеслось до Великого Князя и пару минут спустя он наблюдал из окна взапуски припустившего к вокзалу лакея.

– Сандро, можно к тебе?
– в дверях купе стояла Великая Княгиня Ольга, одетая как для променада, - Не составишь

ли ты мне компанию прогуляться по перрону, а то хотела попросить Мишкина, а тот еще спит. Вчера, бесстыжий, допоздна резался с гусарами и кирасирами в карты, теперь его и из пушки не разбудишь.
– Ольга склонила голову, ожидая ответа.

– С превеликим удовольствием, Ваше Высочество!
– Александр Михайлович подумал, что действительно, неплохо было бы пройтись по перрону, нагулять аппетит перед завтраком.
– Да и погода-то какая?! Солнышко, весна!

– Да, весна, - согласилась Великая Княгиня, спустившись с подножки вагона, и взяв Александра Михайловича под руку, - Куда пойдем, Сандро?
– вдоль перрона уже редкой цепью стояли кирасиры с гусарами, как занавесом, отсекая праздную публику от литерного поезда.

– Давай до паровоза и обратно...
– внимание Великого Князя привлекла кучка воробьев, которые по весеннему времени, с азартным чириканьем, решали свои воробьиные дела, - Демократия!
– сказал Великий Князь с легкой усмешкой, кивком указав Ольге на воробьиное вече, - Шуму много, а толку?

Великая Княгиня слегка улыбнулась из под вуали, сегодня она выглядела уже значительно лучше. Александр Михайлович подумал, что хоть они с Ксенией и родные сестры, но совершенно не похожи, ни внешне, и ни по характеру. Ольга будто взяла у Марии Федоровны и Государя Александра III всю сталь их характеров. Взять только этот ее брак, другая бы давно или бы напропалую изменяла мужу, или валялась бы в истерике. А вот Ольга держится как железная. Только вот это ее, фактически, побег в Порт-Артур... да и тот, давешний, разговор. Значит, кипят и в этой милой головке страсти нешуточные.

Дошли до паровоза и повернули обратно. Солдаты в оцеплении, когда мимо них проходили Сандро и Ольга, становились во фрунт и прищелкивали каблуками, а она их приветствовала легкими кивками из под вуали. Александр Михайлович знал, что в Ахтырском гусарском Ольгу любили, чуть ли не боготворили, и офицеры и рядовые гусары. И вот сейчас он с легкой улыбкой наблюдал этот ритуал выказывания обожания своему "предмету". Но бог мой, что это, Филимон несется сквозь толпу публики, рассекая ее, как атакующий миноносец волны. Да что случилось то такого, туда бегом, обратно бегом... Прибежал, запыхался, дышит как твой паровоз, картуз на ухо сбился, хорошо не потерялся.
– Вот, Ваше Императорское высочество! Последняя была!
– и протягивает свернутую газету. Недоумевая, - А что же, такое, ради бога, такого в той газете?
– Александр Михайлович разворачивает хрустящий, пахнущий свежей типографской краской, лист. И остолбеневает! Прямо на развороте статья, крупными буквами заголовок "НОВОСТИ С ТИХООКЕАНСКОГО ФРОНТА". Под заголовком крупно четыре грубо отпечатанных фотографии и подпись "Вспомогательные крейсера, построенные в Северо-Американских Соединенных штатах", дальше статья. Мичман Н, уроженец нашего города, доблестно сражающийся с японцами на крейсере "Баян" прислал в нашу газету эти невероятные фотографии, и описание исторического боя, в котором была уничтожена японская эскадра...

Великая княгиня через его плечо смотрит на фотографии, и ее лицо медленно розовеет.
– Сандро, это оно?

– Я думаю, да!
– Александр Михайлович, резким движением сложил газету пополам, да так, будто драгоценная статья со всеми фотографиями могла выскочить и убежать. Потом сунул в потную ладонь Филимона цельный золотой червонец, - Держи, милейший, заслужил!
– и, оглянувшись, добавил, - Карла Ивановича в мое купе, скажи, как по боевой тревоге!
– прогулки были немедленно забыты, и Александр Михайлович с Великой княгиней, быстрым, но не нарушающим приличия шагом направились к вагону.