И тогда мы скоро полетим на Марс, если только нам это будет нужно
Шрифт:
От такой откровенности со мной Сергея я и не знал, как ему возразить получше. Вот что я придумал:
– Побойся Бога! несчастный!
– Ха!..
– был ответ Сергея на моё упоминание Бога.
– Ха-ха-ха!
Я демонстративно сидел в верхней одежде и кроссовках, всем своим видом давая пидору понять, что со мной этот номер не пройдёт, и я жду, когда он откроет мне дверь. А он всё не открывал. От нечего делать я звоню с кухни в третий раз своей матери:
– Алё! Мама! Если бы вы знали, где я сейчас нахожусь! У пидора! Который хочет меня отпид'oрить. Мне здесь очень плохо. Он меня не выпускает на улицу, спрятав ключ от железной двери. Я не знаю, чем закончится наше с ним противостояние.
– Всё сказал?
– Да.
И моя мать повесила трубку.
– Ах вот ты как называешь меня!
– вышел из комнаты Сергей.
– Я к тебе ласково и гостеприимно, а ты не хочешь повернуться ко мне жопой! Хоть разок! Знай. Что я тебя не выпущу, и нам лучше договориться, и сделать ЭТО полюбовно.
Я понял, что мне остаётся только ждать, когда Сергей смилостивится меня отпустить, поэтому я прошёл в комнату со включённым телевизором и снял куртку. А то мне стало уже жарко в ней, ведь уже топили в доме. На табуретке, выполняющей функцию прикроватного столика, стояла бутылка водки с водкой или спиртом. Я сел в кресло и начал смотреть телевизор, Сергей начал пить:
– Будешь? Прими для храбрости!
– предложил мне он.
– Нет уж, спасибо, - ответил я.
– Зря отказываешься! Так было бы легче.
Не желая смотреть, как пьёт пидорок, Сергей, я снова ушёл на кухню. Сел на табуретку. Минут через 5 на кухню приходит Сергей с бутылкой водки или спирта в руках:
– Выпей!.. Ну давай же, соглашайся на то, чтобы я тебя... это... чтобы я тебе сделал ЭТО.
– Нет, - был мой ответ пидорасу и я ушёл опять в комнату.
Сергей следом за мной. Сразу ко мне он не подходит, а заинтересовался каким-то сюжетом по телевизору. По окончании телесюжета он опять начал домогаться меня. На этот раз он присел на корточки передо мной, сидящим в кресле, и похлопал, и погладил меня по коленке всё с теми же словами: "Ну давай же!", "Соглашайся!", "Раздевайся", "Выпей".
Я не выдержал и снова ушёл на кухню. Но телефонной трубки, оставленной мной там, я не обнаружил. А ведь я уже хотел было позвонить в милицию. Моё такое желание, видимо, Сергей предвидел, и поэтому унёс трубку с кухни. Тогда я открыл окно на кухне и закричал: "Милиция! Вызовите милицию! А в ответ тишина. После паузы я снова кричу тоже самое. На этот раз ответом мне был отвратительный смех. Я кричу ещё раз. А в ответ откуда-то донеслось:
– Да заткнись ты там!
Я вошёл в комнату, надеясь взять из своей сумки мобильный телефон и позвонить в милицию. Но сумки на привычном месте на полу не было.
– Я спрятал твою сумку! Так что с мобильного ты не позвонишь. А искать свою сумку и рыться в моих вещах я тебе не позволю: только через мой труп! Ну-ка, попробуй, убей меня! Возьми нож и убей меня.
Я понял, что Сергей только того и ждёт, чтобы я не сдержался и ввязался с ним в драку или же схватился за нож. И тогда он сможет обороняться от меня. В результате он меня покалечит или убьёт. Но нет! Этого я не допущу! Со мной Бог! Боже, что же мне делать?
– взываю я к Всевышнему.
– Спокойно, только без паники. Боже не дай мне совершить ошибки!
– далее я прочитал про себя "Отче наш". Так я помолился.
На всякий случай я посмотрел, где на кухне лежат ножи. На какой случай?
– Если мне придётся защищаться. Но остроконечных ножей я не нашёл. Странная какая-то кухня!
– подумал я.
– Неужто мать прячет ножи от сына?! Я обнаружил только тупоконечный да тесак, уж не знаю, для чего он, ведь я совсем далёк от кухонного хозяйства, но которым можно только рубануть по голове. Но я же не хочу убивать Сергея! Даже несмотря на всё, что было. Ведь это же будет нарушением Божественной заповеди: "Не убивай". Да, наброситься сейчас на Сергея с тесаком нельзя, ведь он ещё не насилует меня, - так я размышляю, - а где эта граница, когда я пойму, что мне можно схватиться за тесак, мне подскажет Бог! Боже, ты свидетель, я не хочу его убивать. Пусть живёт с миром. Но если пойдёт на меня войной, то дай мне силы и мужества вынести это испытание! Да, ангел, - говорю я сам себе.
– С нами Бог! Эммануил!
После молитвы мне стало как-то спокойнее, типа: Бог не допустит ЭТОГО в отношении меня.
Я вернулся в комнату в боевом расположении духа и уселся смотреть телевизор. Сергей тоже его смотрел и попивал спирта (теперь я уже знаю, что там у него в бутылке спирт). По телевизору показывали американцев из США.
– Не люблю америкосов!
– таков был Сергеев комментарий телесюжета. Далее показывают евреев из Израиля.
– Н-н-ненавижу жидов!
– воскликнул Сергей вторично.
Интересно, - думаю я, - чем именно они ему насолили, что он их так не любит? После этого телесюжета Сергей встаёт с дивана, подходит ко мне , хлопает меня по плечу, и, опершись на моё плечо, склоняется ко мне лицом, а с губ его стекают слюни. Я боюсь, как бы его слюни-нюни не оборвались и не капнули мне на джинсы, и я отклоняюсь корпусом назад, чтобы Сергей снял с меня свою руку. Но рукой я не дотрагиваюсь до его руки во избежание борьбы: вдруг он напряжёт руку, а я буду продолжать её сталкивать со своего плеча. Руку он положил мне левую на моё правое плечо. Когда пидор убрал свою руку и опять присел передо мной на корточки, смотря мне в лицо, то я встал, и он упал на свой зад на пол. Я прошёл мимо него на кухню, стал прыгать во всю на кафельном полу и стучать по стене сначала кухни, а потом коридора - смежным стенам с соседними квартирами - крышкой от кастрюли, надеясь, что таким образом я вызову соседей на площадку перед дверями квартир 171, 172, 173. На площадку вышла соседка из одной из этих нечётных квартир, той квартиры, что окнами на Новочеркасский проспект, а не во двор.
– В чём дело?
– спрашивает она меня через закрытую железную дверь.
Я ей объясняю ситуацию, что меня в квартире запер её хозяин Сергей, он меня не хочет выпускать. А хочет изнасиловать, потому что он нажрался спирту в отсутствие матери, и у него поехала крыша - произошло изменение личности.
– Вызовите милицию, потому что я сам не могу: Сергей спрятал телефоны, свой и мой, - закончил я своё обращение к соседке.
А пока я говорил с ней через закрытую дверь, Сергей сидел в комнате, пил и кричал мне через открытую комнатную дверь:
– Бес-по-лез-но! Ха-ха-ха! Пусть менты приезжают! Я их не пущу!
После того, как соседка пообещала вызвать милицию, я вернулся в комнату. Сергей опять подошёл ко мне, склонился надо мной, погладил-потрепал меня по плечу, я при этом сам себя успокаиваю: - Спокойно, Лёша, ещё нет повода хвататься за тесак. Терпи, Лёша, скоро приедет милиция! Бог на твоей стороне, он тебя не бросит!
– вот так я думаю, а Сергей спрашивает меня, поглаживая по коленке:
– Ангел, зайчик, котик! Скажи, как тебя ласково называли твои женщины? И я тоже буду так тебя называть.
Я снова молча встаю и перехожу на кухню. Беру крышку кастрюли и снова бью ею об стену в коридоре, смежную стену с той квартирой, откуда выходила соседка - на всякий случай, чтобы она уж точно вызвала ментов, а заодно и о металлическую дверь, стараясь привлечь внимание к драме, происходящей со мной в 172-ой квартире. А время между тем идёт. Уже давно вечер. Менты пришли часов в 9. звонят в дверь. Я подхожу к двери. В глазок вижу ментов. Я им через закрытую дверь говорю то же, что давеча рассказал соседке, а Сергей, попивая спирт сидя в кресле кричит мне из комнаты: