И тогда мы скоро полетим на Марс, если только нам это будет нужно
Шрифт:
В среду целый день было дождливо и пасмурно. И я никуда на улицу не ходил. Днём спал на диване, так как Сергей куда-то надолго уходил из квартиры. Принимаю ванну. Вечером от ужина не отказываюсь.
Четверг. 12 октября 2006 года. часов в 11 я просыпаюсь от включённого телевизора в кресле и замечаю, что небо-то светлое, то есть дождя вроде бы как не предвидется. И я решил поехать туда, куда привык ездить - в Павловск. В Павловский парк. Ведь в этом году я ещё туда не ездил - был в дурдомах. Если читатель-избиратель забыл, то я напомню, что годом раньше я ездил в Павловский парк с бомжовским баулом, который прятал в папоротнике, и на который клал на всякий случай записку с просьбой не трогать вещи бомжа. Теперь же я поехал налегке. Купив себе поесть на станции "Купчино", наконец разменяв
– думал в эту прогулку я.
– Наверное, не скоро. Забегая вперёд, отмечу, что это будет моя последняя прогулка в Павловском парке до написания этих строк в декабре 2010 года. и сколько ещё пройдёт времени до следующей моей прогулки там в будущем - я не знаю. И во время моей последней прогулки я мысленно прощался с моим любимым парком. В общем, я нагулялся в нём до усталости. А нагулявшись, на последней скамейке перед выходом из парка нашёл литр пива в полторалитровой бутылке. Чего-либо выпить в тот момент, не обязательно алкоголя, было очень актуально. Так что я сэкономил на бутылке пива, которую собирался сейчас покупать по выходе из парка на вокзале, словно Богу была угодна моя экономия денег.
Я вернулся в квартиру Сергея часов в 9 вечера. Уставший. От ужина отказываюсь. Ибо я боюсь быть нахлебником. Мне бы просто дожить до 19 октября. А уж с полученной финской визой я смогу попроситься у Насти дожить до отъезда в квартире на Набережной.
Часов в 10 вечера Сергей мне говорит:
– Вот 30 рублей. В 111 квартире нашего дома по этой цене продают маленькие флаконы с разбавленным водой спиртом. Я сам не могу пойти туда с деньгами за флаконом, потому что я уже брал там в долг и без отдачи долга мне больше не продадут. Тебя же там не знают. И тебе продадут.
Как бы мне ни хотелось не ходить никуда ни за каким спиртом, я понял, что я не в том положении, чтобы отказывать хозяину комнаты, в которой я находился, в такой просьбе. Я понял, что передо мной вспыльчивый человек, ломающий двери и метающий молотки, если что ему не по душе, псих, так что я боялся, что, если я откажу ему в просьбе сходить за спиртом, то он меня выставит из своей комнаты за металлическую дверь квартиры, или даже не поленится проводить меня до двери парадной и выставит на улицу, чего мне очень не хотелось. Во-первых, потому что я очень устал - особенно устали ноги-после давешней прогулки в Павловском парке, во-вторых, потому что на улице пошёл дождь, и мне никуда не хотелось идти в такую погоду. И я посчитал за м'eньшую для себя неприятность своё присутствие при распитии спирта Сергеем, чем сейчас же пойти вон.
– Я пойду с тобой и подожду тебя у парадной, где находится 111-ая квартира, - заявил Сергей.
И я подумал, брать ли мне с собой свою сумку с паспортом, которая стояла в комнате на полу у стены, или не брать? Ведь Сергей подумает, что я ему не доверяю, если я решу её взять с собой, и он может обидеться, типа: он-то мне доверяет, поселив меня у себя и даже уходя из квартиры, оставляя меня в ней одного. А я вдруг выкажу ему своё недоверие. Он так и выгнать меня может тогда! Сергей разгадал мои мысли, когда я кинул взгляд на свою сумку:
– Оставь сумку здесь, с нами ничего не случится: мы быстро сходим туда-обратно. Или ты мне не доверяешь?
– и он пристально посмотрел на меня, побудив меня ответить:
– Нет, доверяю.
– Ну, тогда пошли!
На улице, повторяю, шёл дождь. Я быстро купил у старушки из 111-ой квартиры спирта. Спустился на улицу, передал купленный флакон (0,25 литра) Сергею, и он тут же отхлебнул из него пару глотков. Мы возвращаемся в парадную Сергея. Едем на лифте до восьмого этажа. Выходим из лифта, который останавливается на лестничной площадке на полэтажа выше восьмого. Спускаемся. На один лестничный пролёт. И тут Сергей вдруг садится на ступеньку лестницы:
– Знаешь, ангел, я домой не спешу, - сказал Сергей и отхлебнул ещё разбавленного спирта.
– Я решил ночевать здесь, на лестнице. Если же ты хочешь, чтобы я всё-таки пошёл домой вместе с тобой, то вставай передо мной на колени и проси меня об этом.
И Сергей развалился на лестнице, облокотившись свободной от флакона рукой на более высокую ступеньку, чем та, на которой он уселся. Я сначала было подумал, что Сергей так шутит. Но прошла минута, а он всё лежит на лестнице, прошли 5 минут - он по-прежнему не встаёт.
– Я не спешу! Становись на колени передо мной и просись в квартиру, - и Сергей снова отхлёбывает из флакона.
Только по прошествии пяти минут я стал думать, как же мне быть? Я сразу вспомнил, что в квартире 172 за железной дверью осталась моя сумка с паспортом. Сергей угадал, о чём я вспомнил:
– А твоя сумочка-то с паспортом у ме-е-ня-я! До-о-ма! И если ты не выполнишь мою просьбу и уйдёшь сейчас, то я выброшу твой паспорт к чёртовой матери. Нет! Я сожгу его!
– и он ухмыляется, захлёбывая спиртом.
И я думаю: сохранить лицо и уйти, значит, потерять паспорт. Сохранить паспорт, значит, потерять лицо. А чести у меня нет! Нет и не было от рождения! Так что её я не потеряю, встав на колени. Но нет, надо подождать: может, этому гаду надоест валяться на лестнице. Сергей снова угадывает:
– И не надейся! Я не встану до утра. Так что можешь ложиться на ступеньки тоже! Ну что тебе стоит? Никто же не увидит! Соглашайся! Ну же! Ну!
Я мнусь на лестнице стоя. Думаю, что если я в столь поздний час - а уже шёл одиннадцатый вечера - позвоню в звонок соседних квартир и попрошу вызвать милицию, то злодей-Сергей улизнёт в свою квартиру и сделает что-нибудь нехорошее с моим паспортом. И сорвётся мой план уехать после 19 октября в Германию! Но нет, этого я не могу допустить! Я сделаю, что просит гад. Но сначала покурю для храбрости перед этим действием. Я пока что не царь, а скорее, блаженный, так что это действие, унижение, мне даже к лицу, оно прекрасно дополняет серию отвратительных пертурбаций, происшедших со мной. Но нет, встав на колени, я не унижусь, а стану ближе к Богу, то есть наоборот, возвышусь, - думаю я в тот момент и сейчас. Это Бог посылает мне очередное испытание. Но я не могу сказать, что я его с честью вынесу: у меня нет чести, как я уже написал!
С такими мыслями я встал на колени и сказал Сергею:
– Что, доволен? Пойдём же теперь домой!
– Ну, так и быть!
– и он встал и пошёл вперёд меня открывать дверь своей квартиры. Войдя в свою комнату, он сразу же включил телевизор. Я же сел в кресло с мыслью: - Больше я так унижаться не хочу и не буду. Это вредно для моей нервной системы. Когда я в следующий раз буду покидать эту квартиру, то я её покину навсегда. Но раз уж я с таким трудом, с таким внутренним эмоциональным напряжением, вошёл в эту квартиру сейчас, унижаясь, то я постараюсь её покинуть как можно позже, стараясь усидеть в ней как можно дольше. Только если Сергей начнёт меня выгонять с помощью рукоприкладства или метания в меня молотков, вот, только тогда я покину его квартиру. Навсегда. Додумавшись до этого, я постарался переключить своё внимание на телевизор, чтобы не думать больше об унижении, выкинуть его из головы. На время. До воспоминания о нём в своей Книге, в которой, я решил, я не буду утаивать этого унижения, а выставлю за него счёт государству. Виновнику моего столь бедственного положения. И я ушёл с головой в телевизор, как будто ничего не произошло.
Допив флакон, Сергей также принялся вникать в происходящее на телеэкране. Где-то в час ночи мне показалось, что Сергей заснул, и я выключил телевизор. Но я не рассчитал крепости Сергеева сна - он прснулся и говорит мне, лёжа на диване:
– Ангел! Иди-ка лучше сюда и по моги мне раздеться! Помоги мне снять штаны. И вообще, хватит тебе сидеть в кресле, иди и ложись рядом со мной! Или ты боишься, что я голубой? Да, я голубой! По вашему: пидор. Но ты меня не бойся! Ты вот лучше оцени мою доброту: тебя никто не приютил, ни родственники, ни родная мать, а только пидор, да к тому же псих!.. ты нужен мне! Иди же ко мне и расплатись со мной за мою доброту! Ведь за всё в этом мире нужно платить. Иди ко мне и ложись рядом - никто не увидит, как никто не видел твоего стояния на коленях. Ты никому не нужен сейчас, только мне! Ну хватит там сидеть и молчать, как будто я со стенкой разговариваю!