И тогда мы скоро полетим на Марс, если только нам это будет нужно
Шрифт:
На 12-ом отделении на меня подействовали прописанные ещё Сан Санычем на 7-ом отделении таблетки и уколы. Я чуть не сдох. Вот какое лечение он прописал мне, кому уже отменено принудительное лечение! А мой лечащий врач, он же заведующий 12-ым отделением, Николай Николаевич, отменив мне частично предыдущие препараты и добавив новые, моё самочувствие мне не то, чтобы облегчил, а вызвал во мне новые неприятные ощущения. Как же я страдал! А он, по-моему, и не знал, от какой именно таблетки или укола мне так плохо. И он начал экспериментировать со мной, меняя принимаемые мной лекарства на другие. И каждый раз, когда мне было совсем уже невмоготу принимать даваемые мне таблетки, я стремился попасть к Николаю Николаевичу в кабинет на приём, чтобы рассказать о своём состоянии-самочувствии. Что было невозможно сделать с первой попытки: надо было сначала все уши прожужжать медсёстрам
А ещё на 12-ом отделении вот что было плохо. Отделение почти не проветривается. В палатах окна вообще не открывают, даже когда воздух испорчен, а в коридоре лишь иногда. И курить выдают по расписанию всего 5 сигарет в день! А ведь будь у меня своё жильё, я бы всего этого не претерпевал! За что меня так мучили на 12-ом отделении, человека, уже выписанного с "принудки"! И гуляет 12-ое отделение раз-два в месяц, а то и ни разу!
В моём желании связаться с книжными издательствами по Интернету пока я потерпел фиаско. Я совершил ошибку, увлёкшись интернет-перепиской с одним-единственным издательством. Оно захотело издать мою Книгу, для чего я должен был заполнить и написать на их сайте много чего, чего я не смог сделать, по той причине, что какая-то кнопка на их сайте, которую я кликал (нажимал), не работала, а общаться со мной минуя сайт напрямую посредством электронной почты это издательство не захотело. Типа, это не их стиль работы с авторами книг. Но я не теряю надежды выпустить свою Книгу в свет!
Через 7 месяцев моего пребывания на 12-ом отделении 25 марта 2014 года меня переводят на 8-ое отделение, которое будет, я надеюсь, моим последним отделением в Дружносельской психиатрической больницей перед моей отправкой в психоневрологический интернат. Сколько мне его ещё ждать, я не знаю!
Моё пребывание на 8-ом отделении ДПБ
Сразу по моём переводе на 8-ое отделение, то есть на следующий день, меня вызвала к себе в кабинет (ординаторскую) мой новый лечащий врач Анна Ивановна Ласточкина. Она мне сразу понравилась. Она меня внимательно слушала, не перебивая. Задавала умные и логичные вопросы. Она заинтересовалась моей Книгой и обещала её прочесть в ближайшее время, что меня очень обрадовало. Впервые такое понимание и внимание ко мне со стороны лечащих врачей!
А на следующий день у меня состоялась очередная, до этого проводимая раз в год, медико-социальная экспертиза (МСЭ). Повела на неё меня просто врачиха 12-го отделения, с которой я совсем о жизни не общался, и которая, таким образом, меня совсем не знала, что у меня в душе и за душой, а не заведующий Николай Николаевич. Видно, ему было абсолютно на меня наплевать, на мою дальнейшую судьбу. А ведь эта очередная МСЭ должна была стать для меня последней, потому что мне сказали, что мне хотят больше не продлевать инвалидность на год, типа, хватит меня вызывать-дёргать, а сделать инвалидность бессрочной. На МСЭ за столом сидели знакомые мне по прошлым МСЭ женщины, целых 3, они меня узнали:
– А! Это бывший студент-юрист из университета! Помним, помним.
Вопросов эти женщины-члены МСЭ мне больше не задавали.
– Ну что, оформляем бессрочную?-обратились они к приведшей меня на МСЭ врачихе.
– Да, уж пора, - согласилась она.
– Всё! Можете идти, - обратились ко мне члены МСЭ. А врачиха осталась в зале, где проходила МСЭ ещё на какое-то время. Что она там ещё добавила про меня, я не знаю.
Через несколько дней Анна Ивановна сообщила, что уже прочла мою Книгу, и что она согласна со мной в том, как я поступил с пидорасом. Она объявила меня своим другом и принесла мне из дома свою электронную книгу, чтобы я не скучал. Она поняла, что я чахну-скучаю без чтения, а на её электронной книге оказалось много интересных для меня произведений. Кое-что она рекомендовала для прочтения (я её попросил порекомендовать мне). А ещё через неделю она купила мне сама такую же электронную книгу как и у неё и отдала мне свою микрокарту SD с записанными на ней произведениями, книгами для ума и сердца. Вот какой чуткой и внимательной ко мне оказалась Анна Ивановна! Мало того, она организовала мне поездки на больничных машинах в ближайший "крупный" населённый пункт-в Сиверский, где мне за мои деньги, то есть платно, сделают мой рот: поставят коронки и челюсти! (Деньги на зубы у меня отложились с моей пенсии.)
Однажды я возвращаюсь из Сиверского от стоматолога, и меня сразу же зовёт к себе в кабинет-ординаторскую Анна Ивановна:
– Алёша! Неси свою электронную книгу. Я хочу тебе перекачать ещё несколько хороших книг.
Я ухожу в свою палату и возвращаюсь в ординаторскую с электронной книгой. Анна Ивановна начинает копировать на неё новые книги. Я сижу напротив неё и жду. Вдруг на столе моего врача звонит телефон. Анна Ивановна берёт трубку, а из трубки я хорошо слышу-узнаю голос тёти Надины! Такое совпадение! Они разговаривают, и тут Анна Ивановна говорит улыбаясь:
– А Вы знаете, кто сейчас сидит в кабинете напротив меня? Алёша!-и передаёт мне трубку.
После взаимного приветствия тётя Надина мне говорит, что всё заказанное мной в разговоре с ней по мобильному телефону она уже готова нести на почту, чтобы отправить мне посылку. И тут я вспоминаю, что я как всегда заказывал сало (мясом-то в больнице не кормят!):
– Тётя Надина! Выложите сало! Когда придёт Ваша посылка, мне больше нечем будет отгрызать корочки с него!
– это было главное, что мне сейчас нужно было сказать моей тёте. Я передал трубку обратно Анне Ивановне, и что я слышу!:
– Надежда Викентьевна! У Алёши компьютер в очень плохом состоянии, в нём не только программы надо налаживать, но и "железо" менять: в его нетбуке USB-порты шире USB-штекеров, так что придётся вскрывать компьютер и менять их, и я считаю нецелесообразным сдавать его в сервис. Лучше ему купить новый компьютер. Не могли бы Вы ему прислать денег?
Тётя Надина спросила:
– Сколько? Хватит ли 15 тысяч рублей?
– А Вы не могли бы прислать Алёше 20 тысяч?
Тётя Надина ответила типа: "Ну, если надо столько, то пришлю 20".
Вот такая у меня тётя! А ведь для неё это совсем не маленькие деньги. Она же пенсионерка! Сам бы я и не смел подумать просить у неё таких денег. Вообще никаких денег. Она ведь мне и так шлёт посылки, купила радиоприёмник, mp3-флешку, телефоны (два, потому что у одного сломался аккумулятор от редкого использования), двое наушников (тоже ломаются), несколько микрокарт SD, флешку (флеш-накопитель), четверо джинсов (потому что всегда было не ясно, когда меня выпишут, и они понадобятся; а я в больнице всё толстел и толстел, и не влезал в купленные ею джинсы, хотя тётя Надина меня обмеряла, когда приезжала ко мне на свидания с большими продуктовыми передачами. Но вот, в четвёртые джинсы, наконец, я влез, и они мне понадобились ещё до моей выписки из больницы и отправки в интернат, чтобы ездить в Сиверский в платную стоматологию. Но теперь я замечаю, что попав на 8-ое отделение, я начал худеть! Так что, возможно, скоро влезу в третьи штаны.)
Также в телефонном разговоре Анна Ивановна сказала тёте Надине, что отпустит меня с ней в Петербург в недельный отпуск, когда та заедет за мной в больницу в середине лета (Раньше тётя не сможет вырваться ко мне, потому что сейчас она в Москве у своей дочери Анки занимается внучкой Александрой, Анкиной дочерью, которую водит в школу; а в первой половине лета тётя Надина объединит всех своих трёх внуков, двое из которых в Петербурге, и куда-нибудь уедет отдыхать с ними).
В середине апреля пришли бумаги из медико-социальной экспертизы (МСЭ). Согласно им мне была присвоена бессрочно вторая нерабочая группа инвалидности, причём я признан дееспособным. Как же это плохо для меня - нерабочая группа! Это означает, что я не смогу устроиться на нормальную работу! За что? За что? За что же мне такое наказание?! За боязнь экспертов медико-социальной экспертизы (МСЭ) принять ответственное решение. Неужели всю оставшуюся жизнь мне придётся провести в каком-то интернате без работы! Разве это справедливо? Это же нарушение моего конституционного права на труд! Неужели из-за этого запрета на работу я не смогу зарабатывать деньги и не смогу завести семью! Разве это справедливо! Разве это справедливо! Разве это справедливо! Как же так!