И вновь продолжается бой!
Шрифт:
– Устал сынок?
– спросила его мама в машине, сидя на пассажирском сидении и с тревогой поглядывая на него.
– Не то слово...
– фыркнул Андрей, выворачивая за машиной охраны - Если бы знал, что Леонид Ильич мне такую подляну устроит, притворился бы больным. До сих пор язык болит. Я думал меня порвут эти акулы пера... Вы то как? Показали вам Кремль?
– глянул он на маму и сестрёнок.
– Да! Показали - сразу зажглись сестрёнки - Там так красиво! А Царь-пушка какая здоровая и ядро. Неужели из неё правда стреляли? А колокол этот, сломанный... Просто огромный!
– возбуждённо и перебивая друг друга зачастили они - А ты оказывается всех знаешь и тебя все знают и так запросто разговариваешь с ТАКИМИ людьми? Кто бы мог подумать полгода назад, что мы будем свободно гулять по Кремлю и смотреть парад на Красной площади, сидя рядом с генералами и министрами? Фантастика!
– Она самая...
– грустно вздохнул Андрей.
– Пообедаешь и уедешь?
– погладила его по руке мама.
– Ага...
– просто кивнул он - Я же символ. Я же знамя перестройки, мать её...
– Не ругайся сынок - построжела она - Я горжусь, что именно ты стал этим знаменем. Ты достоин этого и ты сможешь. Вон сколько всего ты сделал... Всё меняется в стране и только в лучшую сторону и всё это благодаря тебе. Не спорь!
– резко остановила она попытавшегося возразить сына и громко продолжила - Это полностью твоя и только твоя заслуга. Ты рискнул всем, пожертвовал своей жизнью и только чудом смог выжить. Не отмахивайся, мне Гриша всё рассказал и орден "За личное мужество" под номером один, за смелость и отвагу тебе заслуженно дали. Далеко не каждый мальчишка в 17 лет решиться отстреливаться от бандитов до конца и сможет тяжело раненым, теряя сознание от кровопотери, застрелить своих похитителей и сбежать из их логова. Это настоящий подвиг и прими это, как данность. А потом, когда ты лежал в госпитале? Ты смог очнуться и отбиться от подготовленного диверсанта, пытавшегося тебя убить. Смог донести важную информацию о предателях работающих на врагов государства, лично Генеральному секретарю компартии, будучи всего лишь простым мальчишкой из провинции, а этого не смог бы сделать вообще никто. А ты взял и сделал! И я горжусь, что ты мой сын и был бы жив отец, он бы тоже гордился. А ты знаешь, как тебя уважают ребята из охраны и как винять себя за смерть Вики? Мы все так радовались за вас и вдруг такое...
– она неожиданно расплакалась.
Андрей включил аварийку и прижался к обочине. Следующая за ним машина охраны притормозила следом, через пару секунд и идущая впереди машина прижалась к обочине. Из них выскочили озабоченные телохранители и подбежав к их машине стали оглядываться вокруг ища опасность. Один из них заглянул в машину и увидел Андрея успокаивающего маму. Сзади сидели его сестрёнки и квадратными глазами смотрели на всё происходящее. Наконец мама немного успокоилась и Андрей махнул, что можно ехать дальше. Всю дорогу до дома они молчали, только слёзы непроизвольно бежали из глаз Андрея, изгоняя всю ту боль, точку и отчаяние, копившиеся в его сердце весь этот месяц.
Как-то вдруг, он осознал, что совсем не один в своём горе и вокруг много людей искренне за него переживающих. И мама, и сестрёнки, и родня, и даже ребята из охраны и ансамбля. Всё, что раньше было, как в тумане, стало всплывать в памяти. И недоговорённости ребят и девчат во время гастролей, их попытки вывести его из того состояния, в которое он сам себя загнал. Попытки Жанны выковырять его из той защитной скорлупы, которой он себя окружил, всеми принятые за её домогательства и попытки сблизиться. Стали понятны изредка ловимые им взгляды и шепотки за спиной. Нет он вовсе не железный. Он из плоти и крови и его сердце, сердце молодого парня переживающего потерю родного, любимого и ставшего неожиданно близким человека, бывшего смыслом его жизни. Он не бился в истерике, как от него ждали другие. Не устраивал шоу с показными переживаниями. Он мужик и выставлять на всеобщее обозрения свою боль не будет. Вдруг, совсем неожиданно в его голове стали складываться стихи и включив поворот он вновь прижался к обочине. Выхватил из бардачка блокнот и карандаш, принялся записывать сначала слова, а затем и ноты... Родилась новая песня.
Выскочившие из машин телохранители сначала рассредоточились вокруг, а когда осознали чем занимается объект охраны, только понятливо переглядывались, контролируя всё вокруг. Наконец Андрей дописал и посмотрел вокруг.
– Извини мам - виновато посмотрел он на неё и стоящих вокруг телохранителей - Просто...
– замялся он.
– Дома споёшь?
– вопросительно посмотрела на него мама.
– Не знаю...
– отвернулся тот - Она такая..., не для всех. Чисто мужская.
– Ну и пусть!
– положила она свою ладонь на его руку - Я же твоя мама, мне можно.
– Хорошо...
– немного подумав кивнул он - Поехали к маме Гале.
Но к маме Гале врачи их не пустили, у той случилось какое-то обострение и их попросили приехать дня через два, не раньше. Повздыхав и немного расстроившись вышли из больницы. Глянув на часы Андрей решил домой не ехать, а сразу поехать в Министерство культуры к Фурцевой. Иначе не успеет вернуться в город, а опаздывать в таких случаях Андрей не любил. Объяснил всё маме и поцеловав её, пересел в машину охраны, а за руль его копейки сел один из телохранителей второй машины. Помахал ручкой семье и родственникам во второй машине и поехали в министерство. Приехали рано, но зато успели сходить в буфет, который работал даже в праздник и хоть немного перекусить. Чему как Андрей, так и ребята из охраны весьма обрадовались. У парней хоть и были с собой термосы с чаем и бутерброды, но горячее и есть горячее. Без пятнадцати четыре он сидел в приёмной Фурцевой, ожидая товарища министра. Наконец подошла и Екатерина Алексеевна, увидев ожидающего её Андрея нисколько не удивилась и только приветливо улыбнувшись поздоровалась.
– Тяжёлый день Екатерина Алексеевна?
– спросил её вставший Андрей.
– Что-то забегалась, как лошадь...
– вздохнула та устало - Всё скачками, всё бегом.
– У вас есть минимум полчаса привести себя в порядок. Примите душ, выпейте чашечку кофе, пока девочки делают вам причёску. Не бойтесь опоздать, всю вину за опоздание я героически приму на себя!
– улыбнулся Андрей.
– Ты серьёзно Андрей?
– чуть растерянно посмотрела на него Фурцева.
– Абсолютно - твёрдо, не отводя взгляда ответил Андрей - Поверьте вам необходимо привести себя в порядок и чуть успокоиться. Нам мужчинам нравится смотреть на красивых, спокойных и утончённых женщин, а вы именно такая, когда не спешите.
– Слова не юноши, а мужа...
– удивлённо оглядела его с ног до головы Екатерина Алексеевна - Ты меня в очередной раз удивил Андрей. Хорошо, я прислушаюсь к твоему совету.
– Я с вашего позволения отлучусь, это тут рядом и присоединюсь к вашему кортежу по дороге - внимательно посмотрел он на Фурцеву - Если вы не возражаете?
– Я не против - немного подумав кивнула согласно головой Екатерина Алексеевна - Если не секрет, куда хочешь заскочить?
Андрей отвернулся и немного помолчав ответил: - К Вике. Всё равно будем мимо проезжать.
– Прости Андрей - положила она руку ему на плечо - Не хотела тебя обидеть. Вечное женское любопытство, будь оно неладно...
– Ничего страшного Екатерина Алексеевна, так я пойду?
– Иди конечно...
– кивнула она и убрала руку, молча глядя вслед уходящему юноше.
Они подъехали к кладбищу и ребята пошли с ним. Он к Вике, они к бывшим сослуживцам. Подошёл к могиле Вики, открыл оградку и сел на скамейку за стол глядя на её фотографию. Могила была убрана и лежали свежие цветы, видимо Виктория Петровна или кто-то из родственников ухаживают. Андрей смотрел на фотографию любимой не отрываясь и вспоминал. Память о любимой, это то, что останется с тобой навсегда и никто не сможет её у тебя отнять, даже смерть. Теперь он это знал точно.
– Андрей нам пора!
– тронул его за плечо его личный телохранитель Виктор - Машина Фурцевой через пять минут подъедет.
– Спасибо дядя Витя!
– встал Андрей - Я догоню.
Когда Виктор потихоньку пошёл к машине оглядывая всё вокруг вместе со своим напарником, Андрей повернулся к портрету Вики и произнёс: - Скоро опять приду, с дедом и бабушкой. Может мы и маму Галю по дороге захватим. Не прощаюсь солнышко...
– и прикрыв оградку быстрым шагом стал нагонять телохранителей.