I wanna see you be brave
Шрифт:
На следующий день меня отправляют к неофитам-лихачам. Я слежу за их схватками невнимательно, вполуха слушая разговор Лорен и Эрика. Странно, что он оставил переходников именно в тот день, когда Макс попросил меня посетить лихачей. Такое чувство, что он специально за мной следует.
Когда в центр выходят две девушки, одна из которых — Эллисон, а вторую, шатенку с татуировкой волка на груди, я, почему-то, помню смутно, Эрик замолкает и переводит прищуренный взгляд на арену.
— Кто это? — шёпотом спрашиваю у Лорен, так, чтобы Эрик не слышал.
— Кора, — отвечает она, и тут я вспоминаю, где именно её видела — вместе с Эриком.
Они — приёмные брат и сестра.
Эрик внимательно следит за тем, как дерётся Кора: её отточенные резкие удары и качественные уходы кричат о многочисленных тренировках с братом. Эллисон тоже не промах, но всё же арбалетом она управляет лучше, чем собственными руками, и потому спустя несколько пропущенных ударов в бок, она падает, согнувшись пополам от боли. Эрик удовлетворённо хмыкает. Я обвожу имя Коры на доске.
— Спорим, что моя сестра уделает твоего молокососа одной левой? — неожиданно раздаётся прямо над моим ухом.
Я вздрагиваю. Чувствую, что Эрик подошёл совсем близко — тепло его тела обжигает мою приоткрытую поясницу.
«Он знает», — током прошибает каждую клеточку мозга.
— Понятия не имею, о чём ты говоришь, — небрежно бросаю я и делаю совсем маленький шаг к доске. Но Эрик снова приближается.
— Стайлз. Он твой брат, не так ли?
Я качаю головой. Краем глаза замечаю, что Лорен внимательно смотрит на нас, а не на очередную схватку своих неофитов.
— Тронь его хоть пальцем, и я скину тебя в реку раньше, чем ты успеешь схватиться за пистолет у себя на поясе.
Эрик посмеивается. Именно не смеётся, а издевательски хмыкает, словно заранее знает, что победа, так или иначе, будет за ним.
Ох, как же я ненавижу этого подонка!
— Вечером мы собираемся отвести всех неофитов поиграть в захват флага, — вместо того, чтобы оппонировать моей угрозе, произносит Эрик. — Не хочешь присоединиться?
— Обойдусь. — отвечаю я.
Ещё несколько долгих мгновений он стоит позади меня, не издавая ни единого звука; я даже не слышу, как он дышит. Но вскоре в спину снова дует прохладный вечер, и я позволяю себе бросить короткий взгляд через плечо — Эрик опять обратил всё своё внимание на арену.
Спустя несколько минут я обвожу на доске имя Юрайи.
Как и говорил Эрик, поздним вечером они отправились в город. Четыре даже не пытался уговаривать меня поехать с ними, потому что знал — если я что-то решила, меня уже ничего не переубедит. А ещё он обещал проследить за Стайлзом, за что я была ему безмерно благодарна.
Мне хотелось напиться — много, сильно и вкусно, — а затем завалиться в зал стрельбы и сделать из мишени решето, представляя на её месте голову Эрика. В моей родной фракции за такое накачали бы успокоительными. Но я плевать на это хотела — и тогда, когда была товаркой, и сейчас, когда моё тело украшено татуировками, а губы подведены слишком тёмной помадой сливового оттенка.
Бреду по шумной Яме, наполненной разгорячёнными лихачами, перекидываюсь с некоторыми из них короткими, ни к чему не обязывающими, фразами, с парочкой даже стукаюсь кулаками в знак приветствия. Один из них — Зик, помогающий маме донести до их апартаментов пакеты с новой одеждой.
Приобретаю в Яме бутылку вишнёвой настойки на последние талоны, которые остались у меня на этот месяц, и иду сначала к реке, чтобы сделать первые несколько глотков в кругу хоть какой-то компании. На мосту много лихачей — они громко смеются и балансируют на перилах, словно циркачи. Здесь, в Лихости, грань между отвагой и безрассудством видят немногие, но практически все стремятся её пересечь. Я передумываю устраивать посиделки у реки и сразу иду в зал стрельбы, на ходу откупоривая бутылку и делая большой глоток. Поило обжигает рот и язык, но это именно то, что мне нужно после всех пережитых событий.
Но стоит мне распахнуть дверь помещения, как я вижу, что здесь уже занято. Высокий крепкий мужчина в чёрной футболке стоит спиной ко мне, вытянув руки с пистолетом перед собой, и стреляет в мишень. Я замираю в дверном проёме, делаю ещё несколько глотков настойки и, когда выстрелы наконец стихают, громко кашляю.
— Ты обещала мне больше не пить в одиночку после того инцидента, — говорит Дерек.
Он с грохотом роняет на стол разряженный пистолет и поворачивается ко мне. Я прижимаю к себе бутылку, словно ребёнка, которого у меня могут отобрать.
— Называй вещи своими именами, Дерек. Это был не инцидент — я случайно прострелила себе ступню.
Дерек недовольно качает головой. Я иду к нему медленно, не разрывая с ним зрительного контакта. Вижу глубокую складку, пролегающую между его нахмуренных бровей, прищуренный взгляд его зелёно-карих глаз, лёгкое подрагивание его ресниц. Красивый. У Дерека было много поклонниц, но ни одна из них не задерживалась рядом с ним дольше одной ночи; и данный расклад устраивал обе стороны.
— Это не то, чем стоит гордиться, Джессика.
Он так редко называет меня по имени, что его голосом оно режет мой слух не хуже ножа. Я клоню голову в сторону.
— Ты знал что я буду здесь. — Дерек кивает, и я добавляю: — Зик?
— Да.
Я подхожу к столу, ставлю бутылку и хватаю пистолет, из которого стрелял Дерек. Беру новый магазин, перезаряжаю и встаю напротив мишени. Несколько выстрелов подряд с одной руки. Все пули проходят через центр.
— Амар учил своих неофитов стрелять с двух рук, — комментирует Дерек.
— Я сама научила себя стрелять с одной. Так удобнее.
— И опаснее.
— Заткнись, Дерек. И уйди, я хочу побыть одна …
Я переношу пистолет в левую руку, а правой хватаю бутылку и залпом вливаю в себя одну четвёртую её содержимого. Дерек не дёргается с места.
— А если собираешься остаться, то тогда пей со мной.
Я протягиваю Дереку настойку, и он принимает её. Делает сначала один большой глоток, жмурится, а затем выпивает добрую половину.
— Эй! — я бросаю пистолет и тянусь к бутылке, но Дерек уворачивается, пряча её за спину. — Отдай мне!