I wanna see you be brave
Шрифт:
Я выравниваюсь, нащупываю за спиной мешок, где спрятан автомат, и говорю, что да.
Оказывается, мы уже почти приехали. Как только я протираю глаза и прекращаю дрожать, несколько человек затягивают песню товарищей. Один из них принимается бренчать на банджо.
Если нас ещё не остановили, значит, всё идёт по плану. Я гляжу на тех, кто молчит; поочерёдно заглядываю в лица своих старых и новых знакомых и пытаюсь понять, о чём они думают.
— Прекрати на меня пялиться, — заявляет Эрика, когда мой взгляд останавливается на ней.
— Прости, —
Эрика прыскает. Лу, сидящий рядом, отдёргивает её за локоть и смотрит с укором. Я не знаю, были ли они близко знакомы до всего, что произошло в их фракции, но, кажется, Эрика его уважает, потому как перестаёт морщиться и переводит взгляд на банджо в руках мужчины, сидящего с краю.
— Внимание, — произносит водитель весёлым голосом. Я привстаю и вытягиваю шею, чтобы увидеть его в зеркале заднего вида. Он широко улыбается и смотрит точно перед собой, на дома Эрудиции. Он — товарищ, его улыбка искренняя, но взгляд бегает в поисках того, за что можно зацепиться. Волнуется. — Приехали. — Добавляет он и жмёт на тормоз.
Нас слегка заносит, но все остаются на своих местах. Каждый тянется к спрятанному оружию, и я хватаюсь за своё.
— Нет, — произносит папа шёпотом. Он кладёт руку мне на плечо. — Сначала выходим без него, с ящиками и коробками. Здесь могут быть мирные жители. Мы не должны их пугать, и, уж тем более, открывать по ним огонь. — Последнюю фразу он произносит громче, так, чтобы все слышали. — Понятно?
Я киваю и пихаю автомат обратно в мешок с зерном. Там же находится и оружие Зика. Мы все по очереди вываливаемся из кузова грузовика, нарочно пихая друг друга и запинаясь о собственные ноги. Смеёмся. Я щекочу Зика, несущего мешок, из-за чего он врезается в проходящего мимо эрудита. Все вокруг выглядят слишком уж весёлыми и беззаботными — переигрывают. Но это именно то, какими все привыкли видеть товарищей.
— Мы выглядим как кучка ошалевших от наркотиков сумасшедших, — шепчет мне на ухо Зик, а затем чмокает в щёку.
— Заткнись, — произношу я сквозь зубы и бегу вперёд. Настигаю Лу и толкаю его в бок. Он хватает меня за руку и притягивает к себе, обнимая за плечи, словно старого приятеля.
Здания Эрудиции высокие, каменные и нависают надо мной, словно хотят задавить. Я непроизвольно сутулюсь и сильнее прижимаюсь к Лу, который, кажется, чувствует это, потому как наклоняется и спрашивает, в порядке ли я.
В последнее время слишком часто люди задают мне этот вопрос. Демонстрация слабости — это не то, что должно быть присуще члену фракции Лихости. Особенно её лидеру.
— Да, — говорю я и снова натягиваю улыбку.
Но она тут же меркнет, когда мы подходим ближе к штаб-квартире. На входе стоят люди в чёрных одеждах. Охрана, вооружённая до зубов, преграждает нам путь. Это лихачи. Я узнаю каждого из них в лицо, а одного даже знаю по имени: Бойд. Мой старый друг Бойд теперь на стороне врага. Сам? Или всему виной злосчастная сыворотка?
Я выбираюсь из объятий Лу и оборачиваюсь на отца. Он качает головой — рано.
Главное, чтобы потом
Отец выходит вперёд, в его руках здоровенный ящик с яблоками. Он останавливается перед охраной, ставит ящик на землю, разводит руки в стороны и говорит:
— Друзья, зачем вам оружие? Мы всего лишь принесли еду!
Его поза расслаблена, а голос безмятежен. Я бы поверила.
— Зачем вы привезли её сюда? — подаёт голос лихач с рыжими волосами, собранными в низкий маленький хвост. С каждым разом, как он делает вдох или выдох, оружие на его груди подрагивает, и это по-настоящему меня нервирует. — Продукты велено довозить до склада.
— Нам не хочется войны, друзья мои, — отвечает папа. — Просто скажите Джанин, что мы здесь, примите эти замечательные подарки природы, и мы поедем домой.
Лихачи перебрасываются взглядами. Буквально мгновение, но мне этого достаточно для того, чтобы понять — они не под сывороткой. А значит, скорее всего, узнали хотя бы одного из нас: меня, Четыре, Зика или Амара.
Отец поворачивает голову вполоборота. Это сигнал. Зик роняет мешок на землю, я наклоняюсь и вытаскиваю оттуда автомат, дуло которого тут же направляю на лихачей у дверей. Все вокруг делают то же самое, включая отца.
— Я попрошу снова, и это будет последний раз, когда я попрошу по-хорошему, — произносит он. Разница в его голосе улавливается моментально. Разговаривать грубо и сухо у него в привычке. Это мой папа-лихач. — Скажите Джанин, что мы здесь.
Я выхожу вперёд и встаю бок о бок с папой. Мой автомат направлен точно в голову Бойду. Он предал не только свою фракцию — он предал меня, своего друга.
— Как ты мог? — спрашиваю я, не выдерживая.
Бойд качает головой.
— Ты не понимаешь… — начинает он, но я его прерываю:
— И не хочу понимать. Пустите нас внутрь, живо.
Один из лихачей опускает оружие и прислоняет освободившуюся ладонь к уху. Я замечаю там какое-то чёрное устройство.
— Мисс Метьюс, — произносит он. — У нас гости.
Радио-передатчик. Ещё несколько секунд лихач, видимо, слушает ответ, а затем говорит, уже обращаясь к нам:
— Она ждёт вас, только без оружия. И лишь двое могут пройти.
Услышав это, папа тут же передаёт мне свой автомат. Я отрицательно качаю головой.
— Нет. Я пойду с тобой.
— Джессика, не глупи, — мягко произносит он. — Если это ловушка, то будет лучше, если у них, — отец кивает в сторону остальных, — останется хоть один настоящий лидер.
Я поджимаю губы. Понимаю, что отчасти папа прав, но всё равно не хочу отпускать его одного.
— Я пойду с вами, мистер Стилински, — подаёт голос Айзек. Он делает шаг вперёд. — Если вы не против.
Отец соглашается, и тогда Айзек опускает свой автомат на землю и идёт вслед за ним. Я успеваю сказать им обоим, чтобы были осторожны, прежде чем двое лихачей исчезают вместе с ними в дверях штаб-квартиры Эрудиции. Четыре подбирает оружие Айзека и перекидывает его через голову. Я смотрю ему в глаза, мысленно спрашивая совета: