I wanna see you be brave
Шрифт:
— Вы решили устроить саботаж? — восклицаю я.
Отец выходит вперёд. Прикладывает палец к губам и шикает на меня, как делал в детстве, когда я непроизвольно повышала голос и начинала визжать. Дверь за мной закрывается. В комнате нет лишнего кислорода — все окна плотно закрыты и зашторены.
— Что происходит? — шёпотом спрашиваю я.
— Ты помнишь, что видела в диспетчерской? Камеры по всему городу, — начинает Четыре. Я киваю. — Их нет только в одной фракции — здесь.
Ну разумеется. Мой отец и Джоанна никогда бы не позволили Эрику и Максу сюда лезть.
— Они наверняка
— Я не понимаю, — честно признаюсь я.
И тогда в объяснения вступает отец:
— Принцесса, ты не хуже меня знаешь, что мы не сможем научить большинство даже держать в руках пистолет. Особенно товарищей. А лишнего времени у нас нет. Я не могу сидеть на месте, пока Стайлз в опасности. Мы выдвинемся на рассвете в грузовиках Товарищества и нагрянем к Эрудитам. Идти напрямую к Лихачам — самоубийство, но если мы перережем им доступ к бомбам и другим технологиям, они станут слабее. И тогда у нас хотя бы будет один шанс на то, чтобы победить.
На лице отца нет ни капли сомнения. Он хватает лежащий на самой вершине кучи автомат и протягивает мне.
— Ты с нами?
Я молча беру оружие из папиных рук, перекидываю ремень через голову и левую руку так, чтобы автомат висел на груди в положении, удобном для мгновенного использования.
— Разумеется, — киваю я.
Лихачи бесшумно поднимают руки над головами, сжимают ладони в кулаки и принимаются скандировать одними губами: «По-бе-да! По-бе-да!». В их жилах, как и в моих, горит предвкушение битвы. Неожиданно в голове всплывает отрывок из песни правдолюбов, которую я слышала лишь единожды, но запомнила навсегда:
Лихачи злейшие из пяти,
Рвут друг друга на части…
Но вот только они никогда не видели другую сторону медали. Ту, за которую моя фракция может считаться самой лучшей: сила духа, самозабвенная отдача коллективному порыву, бешеный азарт.
Это именно та сторона, за которую лично я готова умереть.
Или убить.
Комментарий к Глава 16
http://vk.com/club75865569
Внешность Лоры Хейл - Меган Ори.
http://nebotd.fredmunro.com/babes/2953-Meghan%20Ory.jpg
========== Глава 17 ==========
Три дня. Сегодня, в шесть утра, в то время, пока товарищи и эрудиты спят в общежитиях, мы надеваем красную и жёлтую одежду, забираемся в грузовики, прячем в мешках с крупами и коробках с яблоками оружие и направляемся в квартал Эрудиции — и так начинается четвёртый день.
С начала войны, которую мы не начали, но так легко поддержали, прошло слишком мало времени для того, чтобы сдаваться, и так много для того, чтобы продолжать делать вид, будто ничего не происходит.
Мы пересекаем ворота и снова оказываемся в Чикаго. Раннее солнце пробирается в крытый кузов и заставляет меня щуриться. Глаза закрывать нельзя — тут же провалишься в сон из-за раннего подъёма. Рядом со мной сидят Зик и Четыре — зажали с двух сторон, словно боятся, что я вдруг решу натворить глупостей. Кто-то из бывших лихачей — нынешних товарищей — пытается завести песню, но его тут же обрывает мой отец. Он смотрит на незнакомого мне мужчину и качает головой, а затем произносит:
— Не сейчас, Дейв. Когда прибудем к кварталу Эрудиции, вот тогда — пожалуйста.
Дейв поджимает губы и опускает глаза вниз на свои руки. Напротив меня сидит Лу. Когда наши взгляды пересекаются, он улыбается. Я отвечаю тем же — на большее у меня не хватает сил. Когда грузовик наезжает на кочку, нас всех подбрасывает, и я хватаю Четыре за руку, чтобы не завалиться вперёд. Машина выравнивает ход, люди в кузове хмыкают и переглядываются, словно это маленькое происшествие помогло всем снизить уровень напряжения. А я почему-то не выпускаю ладонь Четыре из своей даже после того, как грузовик перестаёт вилять по дороге.
Четыре крепко сжимает мои пальцы в ответ. Кожа на его ладонях грубая от мозолей, но очень тёплая.
— Ты не думаешь, что план не сработает? — шепчет он мне на ухо.
А я только об этом и могу думать.
— Не знаю, — я пожимаю плечами. — В смысле… Они знают, что мы рано или поздно придём. Надеяться на эффект неожиданности слишком опрометчиво, но если это то, во что верит мой папа — то я за.
Четыре кивает и хмурит брови. Я чуть подаюсь вперёд и замечаю Трис по левую его руку. Она держит его ладонь между своими двумя и любовно поглаживает тыльную сторону подушечкой большого пальца. Я забираю свою руку, ту, что тоже держала ладонь Четыре, только другую, назад, и обхватываю свой корпус. Под ложечкой неприятно тянет, и я вспоминаю один похожий день чуть больше двух лет назад, когда я так же ехала в кузове грузовика. И нервничала точно так же. День моей Церемонии Выбора. Наверное, именно тогда всё и началось: механизм будущего, которое я сама себе построила, запустился.
Стайлз рассказывал мне однажды про эффект бабочки: теоретически, если отправиться в прошлое и прихлопнуть комара, то события в будущем могут измениться до неузнаваемости.
Вот я остаюсь в Товариществе. И Айзек переходит сюда. И Стайлз тут. И мы, кажется, счастливы. И нет никакой войны.
Вот я иду в Лихость, но не отвечаю на резкое замечание Эрика. Игнорирую его. Привыкаю. И вот мне удаётся найти ключик к его сердцу, которое, на самом деле, доброе. Тоже счастье? Возможно. И нет никакой войны.
Вот мама жива. И тут уже не важно, есть война или нет. Главное, она рядом.
Я не замечаю, как закрываю глаза и вырубаюсь. Мне снится что-то неопределённое, больше похожее на диафильм:
кадр 1: кто-то, чьего лица я не вижу, приставляет дуло пистолета к папиному затылку.
кадр 2: я бегу к нему, но расстояние становится только больше.
кадр 3: кто-то стреляет мне в спину.
кадр 4: земля под ногами плывёт, в копчике разливается дикая боль. Я падаю.
— Эй!
Кто-то хватает меня за плечи и слегка трясёт уже в реальности. Я распахиваю глаза. Все в кузове смотрят только на меня, напротив сидит Айзек — именно он разбудил меня. Он убирает мне за ухо выбившуюся прядь волос и спрашивает, в порядке ли я.