Ибворк. Книга 2
Шрифт:
— Я вполне здоров и не нуждаюсь в твоей заботе, — резко ответил ему Грэкхэм. Видимо, Зузу подумал, что его Господин не в себе, коль делает такие непонятные заявления. Он властитель Зла, а тут, вдруг, начал беспокоиться о народе. Подчиненные не верили своим ушам.
Грэкхэм невольно улыбнулся. Да, что не говори, а шокировать подданных ему удалось. Но не это было его целью, и он неторопливо продолжал:
— Итак, я принял ряд решений, благодаря которым произойдут глобальные изменения в моей стране. Всем вам известно, как тяжело и долго я переживал гибель моей незабвенной супруги. Она являла собой баланс Добра в моей черной душе. Благодаря ей я правил Ибворком разумно и справедливо. Многие с тоской вспоминают об этих временах. Я неоднократно подумывал о том, что мне следует вновь жениться на Доброй девушке из Кровби, дабы восстановить хрупкий баланс Добра и Зла. Однако не всё так просто, как хотелось бы. Вся беда в том, что если все жители Ибворка, включая моих сыновей, могут вступать в брак по каким-либо причинам, будь то любовь, расчет, или же мой приказ, то я могу жениться только по любви. Этот закон утвердили мои далекие предки, и все действующие Правители Ибворка могли жениться лишь по любви. Силы Зла благосклонны к моему древнему роду, так как чувство любви не обходило ни одного из моих благороднейших предков, иначе род мог прерваться. Глядя на моих замечательных сыновей, я счастлив, что их мать была моей супругой, и подарила мне их. Но её уже нет, а в моем сердце живет печаль, тоска и безысходность. Я долго думал над переменами в себе, но не мог повлиять на них.
Грэкхэму пришлось прерваться, так как Дайнер подошел к нему и попытался остановить исповедь отца:
— Не стоит откровенничать перед поданными, — заметил он отцу. — Это недостойно Повелителя.
— Мне самому решать что достойно, а что нет! — взревел Грэкхэм и метнул молнии из-под бровей. — Сядь на место и не вмешивайся! Мне и самому нелегко прилюдно делать такие признания, но таков ритуал. Его нельзя изменить и избежать. Закон гласит, что действующий Повелитель ОБЯЗАН покаяться перед народом и с чистой совестью и открытым сердцем вступить в брак.
В тот же миг раздались многочисленные взволнованные голоса, сливаясь в громкий гул.
— О Боже!
— Вступить в брак!
— Может, нам это послышалось?
— Не может быть!
— Он влюблен!
— Какие перемены!
— Свадьба!
— Он решился!
Обрывки фраз заполнили Зал. Весь замок гудел, как растревоженный улей. Все бойко обсуждали услышанное, делали свои выводы и делились предположениями. Гвалт стоял невообразимый! Грэкхэм аж остолбенел от неожиданности. Он и не думал, что его заявление произведет такой ажиотаж. Придя в себя, он побагровел, и громким окликом прекратил весь это бедлам:
— Замолчите!
Его голос, отраженный несколько раз сводами Зала, затих вместе с голосами присутствующих. Все замолчали в ожидании объявления имени будущей жены Повелителя.
Обведя всех хмурым взглядом, Грэкхэм встал:
— Мое длительное противостояние этой девушке вначале ожесточило меня, но после я понял, что она всколыхнула в моей душе давно забытое чувство, умершее вместе с моей замечательной супругой. Я долго не мог признаться себе в том, что испытываю по отношению к этой девушке не ненависть, что было бы более логичным, а любовь. Эта девушка прибыла к нам из Обычного Мира, и зовут её Элизабет.
— Нет, отец, не смей делать этого! — раздался крик Джека. — Не ломай её жизнь! Признайся, что ты не любишь её! Ты просто не можешь любить её! Это невозможно!
Джек даже не заметил, как оказался возле отца. Молодой человек не осознавал того, что его кулаки крепко стиснуты, сжимая лацканы камзола отца. Медленным, но твердым движением, Грэкхэм разомкнул хватку Джека и оттолкнул от себя. Джек невольно попятился и вновь кинулся к отцу. Однако путь ему преградил Дайнер.
— Не смей! Прекрати эти глупые сцены. Они ни к чему не приведут. Что, в тебе опять проснулась любовь к этой девчонке? Не долго же ты скорбел по своей супруге.
— Отстань от меня, — вскипел Джек.
Внезапно на его плечо обрушилась железная рука Зузу. Сопротивляться было бесполезно, и Джек подчинился власти приспешника своего отца. Оказавшись в своем троне, он в панике стал искать любимое лицо Лиз. Неужели все, что она говорила о том, что любит его отца правда? Как такое может быть? Это было так мучительно для молодого человека, что он до боли стиснул зубы, чтобы не закричать от безысходности и горя.
Ряды приглашенных шумели и раскачивались, как неспокойные волны бурного океана. В той стороне, где стояла Элизабет, слышались восхищенные возгласы девушек-танцовщиц. Элизабет, хоть и добивалась такого исхода дела, все же оказалась не готова к происходящему. Она замерла, как статуя, не веря своим ушам. Словно во сне, она увидела, как Джек пытался поговорить с отцом. Затем она почувствовала, как кто-то торопливо пихает её в спину. Впереди стоящие маги стали расступаться, пропуская девушку вперед. Ничего не понимая, Элизабет оказалась посреди Зала. Девушки вытянули её туда и вновь скрылись в толпе. Волна стыда окатила Элизабет. У нее было чувство, будто она обнаженная оказалась посреди торговой площади. Все вокруг громко переговаривались, обсуждая её, от чего ей становилось еще хуже. Её взгляд был прикован к Джеку. Его лицо выражало такое страдание, что Элизабет уже сто тысяч раз пожалела о том, что ввязалась в эту авантюру. Да, она, бесспорно, хотела добраться до Седьмой Книги, и она знала, что она хранится в сердце Грэкхэма. Но она даже не представляла, что в этот момент ей будет так страшно, одиноко и горько от всего происходящего. Боль Джека ранила её в самое сердце. Она очень сожалела о том, что так сильно обидела его, но изменить уже ничего не могла. Девушка зажмурилась, как будто яркая вспышка ослепила её. Открывать глаза она не спешила, потому что ей не хотелось видеть улыбающегося лица Грэкхэма, удивленного Дайнера и лица Джека, искаженного гримасой безмерной боли.
Будто сквозь туман, Элизабет увидела, как к ней подошел Грэкхэм и протянул ей руку. Она не могла даже шелохнуться, и продолжала стоять, как вкопанная. Холодная ладонь Грэкхэма настойчиво стиснула её пальцы, и, как марионетка, Элизабет проследовала за ним к трону. Желая показать подчиненным значимость этой девушки, Грэкхэм усадил её в свой трон, а сам встал рядом. Блуждающим взглядом Элизабет обвела всех присутствующих и неуютно поежилась. Незаметно для нее самой, её взгляд сместился влево и остановился на сидящем в соседнем троне Джеке. Он больше не смотрел на нее. Его остекленевший взгляд, отрешенный от действительности, замер, устремившись в дальнюю стену Тронного Зала, скользя поверх голов приглашенных. Его глаза наполнились слезами, которые грозили перекатиться за веко, чтобы заскользить по щеке. Сердце девушки болезненно сжалось. Она хотела броситься на шею любимого и молить о прощении, но долг диктовал свои правила. Элизабет с каменным лицом замерла на троне.
До её затуманенного сознания доносились овации подданных, поздравления Дайнера и Тамрэты, громкие хвалебные речи в её адрес. Только на сердце была боль. Она готова была умереть, лишь бы все это оказалось неправдой.
Громкий голос её будущего супруга, обращающегося к подданным, вывел Элизабет из оцепенения:
— Я так понял, что гибель супруги моего младшего сына, повредила его сознание. Поэтому я хочу, чтоб он был так же счастлив, как и я, и хочу сделать еще одно объявление. В день моего бракосочетания с Элизабет, мой сын Джек женится на молодой и прекрасной колдунье, дочери высокородного мага Белкновского, на замечательной Лили.
Элизабет чуть не задохнулась от этого заявления. Как ножом оно полоснуло её по сердцу. Она сделала несколько глубоких вздохов, чтоб восстановить сбившееся дыхание. Лиз в смятении посмотрела на Джека. Его отрешенный взгляд не выражал ничего. Ни один мускул не дрогнул на лице молодого человека. Узнав, что его любимая станет женой его отца, ему было уже абсолютно все равно, что будет с ним самим. Грэкхэм подошел к нему, чтобы, как показалось окружающим, поздравить сына. На самом же деле, Элизабет услышала злобный шепот Грэкхэма:
— Так значит, ты давно уже вспомнил Элизабет, Ковгэнса и всю свою жизнь до Ибворка. Хорошо же ты прятался под маской скорби по Джуди. Ну, ничего, сынок, я посмотрю, как тебе и твоей любимой будет тяжело в день свадьбы. Меня это позабавит. Если бы я не полюбил её, то, наверняка, уже сейчас она была бы мертва. Так что ты должен быть счастлив, что моя любовь спасла ей жизнь. Ты прав, эта девушка необыкновенная. Не любить её невозможно.
Злобный хохот Грэкхэма заставил Элизабет вздрогнуть. Более мерзкого смеха она, как ей показалось, не слышала никогда в жизни. Девушка приложила ладони к ушам, пытаясь отстраниться от всего услышанного, и в тот же миг почувствовала, как голова закружилась, и она мягким комочком скатилась без чувств на пол.