Идеальность
Шрифт:
Сладкая вата женских стереотипов, вязнущая на зубах. Пашка мельком прочитал статью, отмечая затёртые до дыр штампы. Ага, научись делать минет, и мужик тут же побежит мыть посуду. Отличные выводы. Встречай мужика в кровати, одетая в эротическое белье, и он точно никогда-никогда не будет на тебя ворчать. Аксиома.
В другом журнале («Космополитен Россия», десятый номер, 2012) закладка была на странице со статьей о том, как стать идеальной любовницей в отпуске. Похоже, Ната старательно пыталась соответствовать шаблонам красоты, расписанным в глянце. Не сказать, чтобы Пашка сильно удивился. Ната производила впечатление человека, живущего по шаблонам. В ней было мало естественности. Пожалуй, нормальную, обычную Нату Пашка не видел с детства. Лет с четырнадцати она стремительно начала превращаться в девушку из таких вот статей. В идеальную любовницу на отдыхе; в кокетливую жену, встречающую мужа на кровати; в даму, устраивающую мужику спонтанный секс в душе; в девушку, обожающую готовить блюда по рецептам Джимми Оливера.
А от настоящей Наты, видимо, давно ничего не осталось.
Ему быстро наскучило крутиться по комнате и читать закладки на стереотипные темы. Чтобы ни значили все эти стопки журналов на овальных столиках, логика в них была одна — Ната создала свой крохотный уютный островок глянца, мирок инструкций. Возможно, она здесь релаксировала по вечерам, набираясь информации. Этакий гламурный молитвенник. Вместо икон журналы. Вместо бога — секс.
В тетрадях были аккуратно вклеены вырезки из всё тех же журналов с всё теми же статьями. Ничего необычного.
«Семь поз для занятий сексом на природе»
«Как подобрать правильный крем для загара»
«Выбираем мясо на шашлыки. Почувствуй себя мужиком»
Кто-то собирает марки, а кто-то — вырезки со штампами, бывает.
Пашка потянулся за упавшей сигаретой и под одним из столиков заметил еще несколько журналов. Они были разные — по толщине и ширине. Не все глянцевые, да еще и сложенные кое-как. Наверное, поэтому он и обратил на них внимание.
Взял несколько штук. Старые номера региональных журналов. «7 дней», «Миллениал», «Life». Полистал. Закладок здесь никаких не было, номера шли вразнобой, годы издания — с две тысячи четвертого по две тысячи восьмой. Задолго до того, как Ната встретила Дениса.
Пашка сел на пол, скрестив ноги. Подтянул ближе всю стопку, начал листать, беспорядочно, пытаясь уцепиться взглядом за что-то общее. В заголовках, в содержании.
В одном из номеров «Кулинарного поединка», от две тысячи пятого года фигурировала статья о Веронике Подольской. Она открыла свой небольшой бизнес по производству кулинарных изделий. Часть заметки была вырезана, часть — обведена красным маркером.
В номере же «7 дней» от две тысячи седьмого была статья под заголовком: «Вероника Подольская: любое желание можно исполнить. Главное — захотеть». С фотографии на Пашку смотрела милая, чуть полноватая девушка с голубыми глазами и темными короткими волосами. В руках она держала поднос с кексами. Фото было обведено красным маркером.
Пашка взял еще несколько журналов, пролистал заголовки и — точно! — нашел заметки о Веронике, успешном кондитере и бизнесмене. Кое-где часть заметок аккуратно вырезали или обвели маркерами. В двух журналах лицо Вероники оказалось заклеено клейкими листиками.
Внизу стопки лежало три журнала «Дикая природа» от две тысячи девятого года. Что-то об охоте, ориентировании на местности, ловле рыбы… Всё чудесатее и чудесатее, как говорилось в одной сказке.
Пашка сфотографировал пару страниц с заметками о Веронике, отправил Лере.
«Это должно быть интересно. Ната очень любит Подольскую. С чего бы? Давай проверим»
Лера до сих пор не прочла ни одного сообщения. Хотелось верить, что она спит, но крепло чувство, что надо всё же заехать, проведать. Тем более, он отдавал отчёт что своими сообщениями вызовет у сестры ещё больший интерес к сёрфу в интернете.
Время летело стремительно.
— Засиделся, — буркнул Пашка, хотя еще не собирался уходить.
Стопка журналов под столиком разожгла в нём повышенное любопытство. Это как копаться в чужом белье, надеясь обнаружить среди чистых трусиков и лифчиков диск с домашним порно. Подобным занимались Пашкины работодатели. Теперь было понятно, почему им так нравилось это дело. Можно прикрываться терминами вроде «разоблачение» или «справедливость», но дело почти наверняка было в удовольствии от копания в чьём-то белье…
Пашка прочитал несколько статей о бизнесе Вероники. Уникальность состояла в том, что Вероника открыла свой бизнес через интернет. В те годы это было редкое явление. Не имея офиса, кондитерской лавки, магазинов, Вероника пекла кремовые торты, кексы, мармеладные плюшки на заказ дома и продавала их через интернет-площадки. За полтора года она вышла на оборот в семь миллионов рублей в месяц — что с учетом низких затрат можно было смело считать бешеным успехом.
Пашке было не интересно. Он в бизнесе понимал мало. Да, полноватая голубоглазая девушка почти десять лет назад подняла неплохие деньги. Но причем тут Ната? Зачем она хранит номера журналов со статьями о Веронике? Кто вообще хранит такое? Может быть, наблюдает за карьерой близкой подруги? Есть ли у Наты вообще близкие подруги?
Где-то в глубине дома скрипнула дверь. Или половица. Или еще что-то.
Звук этот разнёсся в тишине не хуже пистолетного выстрела.
Пашка уставился в дверной проём, прислушиваясь. Если Ната вернулась — а она вообще-то могла вернуться в любой момент — то дела плохи. И это уже не игра под названием «подсмотри за двоюродной сестрой». Это серьёзное преступление. По голове не погладят.
И о чём он только думает?
Звук не повторился. Может, показалось, но рисковать не стоило. Пашка быстро убрал журналы на место, вышел в коридор. В комнате за его спиной погасли лампы, и сразу стало понятно, что дом пуст и тёмен. Ночь сожрала его. Кроме собственного дыхания Пашка больше ничего не слышал.
Он стал медленно спускаться по лестнице, вглядываясь в провалы окон, сквозь которые в дом затекал густой рыхлый мрак. Под ногой скрипнула ступенька — звук был точно такой же, как услышанный недавно. Сердце прыгнуло в груди. Вот ведь…
Дом как будто отозвался еще одним скрипом. Где-то за спиной. С высоты второго этажа.
Пашка развернулся. Кто-то стоял наверху, у деревянных перил. Темный силуэт. Его, Пашку, обошли сзади. Переиграли.
А потом вспыхнул свет.
Яркий, слепящий свет танцпола вышибал из головы ненужные мысли.
Лера кружилась, прыгала, обнималась, хохотала. Как раньше. Как в прошлой жизни. Сколько времени когда-то она провела среди потных танцующих и пьяных тел? Сколько выпила, сколько сбила каблуков? Никогда и никому не сосчитать. Это время плотно упаковано в коробки и сохранено на жёстком диске памяти.
Вокруг тоже толпились, обнимались, прыгали и хохотали. Где-то у сцены потерялась Лизонька. Она крикнула, ткнув пальцев в людей: «О, чур мой мужик!» и растворилась в толпе. Почти наверняка её сегодняшний вечер закончится в чужой квартире, на чужой постели с каким-нибудь молодящимся сорокалетним мужиком.