Идеальность
Шрифт:
— Мамочки мои! — сказал он, увидев приближающуюся Леру. Морщинистое, побитое жизнью лицо растянулось в улыбке. Дядя Витя сжал Леру в крепких объятиях. От дяди Вити пахло одеколоном. — Как же тебя занесло? Столько лет прошло! Я думал уже того, померла где-нибудь!
— Не дождётесь! — ответила за сестру Лиза, выхватила Леру из объятий и потащила за дверь, в узкий коридор, стены которого были обклеены афишами разных лет, рекламными плакатиками и этикетками от бутылок алкоголя.
Слегка оглушенная и растерянная Лера скользила взглядом по лицам и надписям. Узнавала старых диджеев, умерших рок-звёзд, затасканных реперов, вспоминала вечера, которые проводила здесь; память
Коридор вывел в холл, где с одной стороны был гардероб, а с другой две девушки на ресепшене мило улыбались, не узнавая. Когда-то даже гардеробщица тётя Рая выдавала Лере одежду без номерка, потому что хорошо её знала. Времена изменились. Прошлая жизнь утекла безвозвратно.
За спинами девочек, за прозрачной стеклянной дверью Лера увидела танцпол, барную стойку, зону со столиками, релакс-зону. Всё в бледно-синем цвете, искрящееся и мелькающее. Людей было немного. Кто-то танцевал. Вечер еще не вступил в свои права. Пройдет час-другой, и на танцполе будет не протолкнуться.
— Добро пожаловать! — сказала одна из девушек. — Вы бронировали или просто так?
— Мы, родная, постоянные посетители! — ответила Лиза, достала фляжечку и сделала несколько глотков. — Позови-ка нам Толика… В смысле Анатолия Владимировича. Очень нужен!
В голове проснулась старая Лера — радостно заулыбалась.
Толик, Анатолий, блин, Владимирович. Он же — Вирус. Владелец клуба. Старый, старый друг. Не сосчитать, сколько раз он держал Лерины волосы, пока она блевала в туалете. Сколько раз подвозил домой. Сколько — отпаивал кофе по утрам. Какой же с ним был шикарный секс! Неизменно — под кайфом. Таблетки, алкоголь, марки, курево. Что угодно. Яркие звёздочки из глаз, вертолёты в голове, тени, пожирающие сознание. Улётные ощущения. Настолько яркие, что даже сейчас, спустя семь лет, не утратили свежести и заставили испытать кратковременное чувство неловкости от того, что было.
Отворилась неприметная дверь. В холл широким шагом вошёл Толик. Уставился на Леру, хмуря брови. Или не узнавал, или делал вид. Моргнул. Изменился в лице. Бросился, распахнув объятия, как охранник дядя Витя, сгрёб маленькую, тощую, костлявую Леру в своих огромных натренированных лапищах.
— Неужели! Лерка! Блин! Сколько лет! Я уже думал…
У неё закружилась голова от знакомых запахов (всё та же дорогая туалетная вода, Aqua DiGio или как там её?), а ещё от чертовски знакомых объятий и прикосновений. От его пальцев, шарящих по её телу, сжимающих плечи, пробежавшихся по позвоночнику, по шее, ухвативших за подбородок.
Лера и Толик встретились взглядами, и Лера поняла, что его глаза — это глаза Дениса. Такие же тёмные, глубокие, мудрые не по возрасту. Денису было тридцать четыре. Толику — чуть за пятьдесят. Лера хотела бы, чтобы Денис дожил до этого возраста. Он бы наверняка тоже был бы крутым мужчиной, держащим себя в форме, ухаживающим за собой, умным, нежным и ласковым.
— Пойдем! — шепнул на ухо Толик. — Нет — побежим! Сейчас же, за мной! Лизка, не отставать.
Ему не составило труда потащить Леру на себе — она едва казалась носками туфель пола — и прихватил заодно Лизу, которая весело махала ошарашенным девчушкам с ресепшена.
Сразу за дверью — коридорчик, со стеклянной стеной, открывающей обзор на сцену клуба. Потом еще одна дверь — кабинет Толика. Знакомый до дрожи в области живота.
Толик усадил Леру на кожаный диван, Лизу — в кресло. Сам рухнул за рабочий стол. Раньше на столе валялись кипы папок, какие-то книги, сотовые телефоны. Сейчас кроме
— Немедленно! За мой счёт! Отмечаем возвращение! — ревел Толик, шевеля мясистыми пальцами, на каждом из которых красовалось массивное кольцо. — Я уже не верил, Лерчик! Думал, всё. Пропала наша девочка. Растворилась с концами! — он поднес к уху телефон, отдал кому-то несколько распоряжений (накрыть столик в вип-зоне, приготовить блюдо «13-А» и «11-В», подготовить шампанское и вино, а ещё? Чтоб два раза не вставать, тащите коньяк). Потом спросил чуть тише, с нотками обиды в голосе, обращаясь к Лере. — Ты чего трубку не брала, а? Зараза ведь. Я с ума сходил. Ни дозвониться, ни поговорить толком. Приезжал три раза. Под дверью стоял. Не открыла.
Действительно, не открывала никому, не отвечала на звонки и письма. Закрыла сообщения в соцсетях. Не выходила на улицу. Не выходила даже из комнаты — особенно, когда кто-то стучал в двери. С кровью вырезала себя из внешнего мира. Стандартная практика, когда сходишь с ума. Та Лера до сих пор сидела в темнице и боялась выбраться.
— Прости. Ты же знаешь, что случилось. Так было лучше.
— Так не было лучше, — ответил Толик. — Это фраза-паразит. Люди думают, что ею можно оправдать любые поступки. Мы могли бы помочь тогда, понимаешь? Все вместе.
Лера неуверенно пожала плечами.
— Этого уже никто не узнает, — сказала она. — Так зачем ворошить прошлое?
— Правильно! — подхватила Лиза и отвинтила с фляжки крышечку. — Вирус, милый, давай жить настоящим! К чёрту старое. Лера здесь, с нами, живая и здоровая. Ей срочно, до безумия, нужно проветрить голову и прийти в себя. Хотел помочь тогда? Давай помогай сейчас!
Толик смотрел на Леру, будто размышлял, стоит ли ему улыбнуться или нет. Он изменился. Прибавилось морщин вокруг глаз. Седина заскользила в некогда чёрных до блеска волосах. Стареющий атлант, дитя прошлого века. Как будто старший брат Дениса. Удивительно, что Лера не подумала об этом раньше. Видимо, это где-то на уровне подсознания. Шаблон идеального мужчины, которого каждая девушка ищет всю жизнь.
— Знаете что, девочки, — сказал Толик. — Гулять, так гулять. На всю ночь. Да? И не отказываемся. Иначе я обижусь. Лерка, обижусь на всю жизнь!
Лиза подняла над головой флягу:
— Мы согласны! С таким мужчиной, хоть на край света.
— Гулять, так гулять! — улыбнулась Лера. — Веди нас, дорогой друг!
Пашка писал сестре: «Тут сотни журналов!».
И еще: «Глянцевые журналы. С две тысячи десятого. Разные. Гламур, Космополитен, Вумэнс Хэлф. Много всего. Обалдеть. И тетради, в которых вырезки. Штук двадцать точно. Или даже больше»
Они лежали аккуратными стопками, рассортированные по годам и месяцам, на овальных столиках вдоль стен. Высокие стопки модных журналов. За каждым столиком — зеркало, создающее странный и завораживающий эффект, будто журналов в комнате в десятки раз больше, чем есть на самом деле. Тетради — одинаковые, на девяносто шесть листов, Формата А4, с тёмно-синими обложками — аккуратно стояли под столиками, будто стеснялись блестящих соседей.
Пашка разглядывал обложки, листал, не понимая, для чего это и зачем это. Что за культ глянца в тесной комнатушке? Кое-где из журналов торчали аккуратные цветные закладки. Пашка взял журнал, «Ты — женщина», шестой выпуск, 2015. Открыл на закладке. Двадцать шестая страница. Броский заголовок: «Твой мужчина — твоя собственность». Меньшим шрифтом: «Двенадцать способов сделать так, чтобы мужчина считал тебя богиней».