Идеальность
Шрифт:
Но никого не было. Или блогер слишком хорошо затаился…
Вадик сутулился, одетый в потертую джинсовку — такие уже давно никто не носит — поверх яркой жёлтой футболки. Осмотрелся.
— Старый фонд, хрущевка, да? Я в такой как-то жил. Снимал с двумя геями. Не знал, что они геи. Но в целом не жалею. Хорошая жизнь была, студенческая, вольная. Ни о чём не думалось, ничего не боялись. Как-то выпивали брют. Купили на рынке за сто рублей, как сейчас помню. То еще пойло. Шутили на разные темы, в том числе гейские. Я говорю, значит, что за миллион рублей поцеловал бы гея без проблем. Вот прямо в губы, с языком.
Вадик ни капли не изменился. Его тягучая речь была бесконечна и притягательна. Он разулся, зашел в ванную, тщательно вымыл руки, затем переместился на кухню. Рюкзак плюхнул на стол и принялся извлекать содержимое.
— В общем, и я не миллионер, и им не обломилось… - закончил он.
– Скорая компьютерная помощь прибыла. Ноутбук. Роутэр. Где у тебя шнуры, дорогая? Вам же хватило ума не резать провода и отключать тариф? Давай сюда. Ага, сейчас проведем и всё будет по высшему, стало быть, разряду.
Лера будто никогда с Вадиком не расставалась. Будто только вчера вышла из его квартиры, а сегодня встретились вновь по какому-то будничному делу. Осталось вернуть жаркие поцелуи и лёгкое безумство тех дней. Вернуть всё, без финала — поправила она себя. Потому что финал был самым страшным событием в её жизни.
Недолгий роман, растянувшийся всего на пять месяцев, закончился отвратительно. Лера сломала Вадику нос. Обматерила. Сбежала из его квартиры, удалила номер, закрылась и оборвала все попытки пообщаться. А самое ужасное, что подробностей она не помнила. Воспоминания походили на размягченные куски бумаги, медленно опускающиеся под воду. Их можно было выхватить, но бумага расползалась по пальцам, и собрать воедино историю не получалось… Болели костяшки пальцев, там, где до крови была содрана кожа. В корзине для белья валялась окровавленная футболка. Шатался левый зуб (о том, как ударилась лицом о дверной косяк она внезапно вспомнила года три спустя). А еще было глубокое чувство ненависти к этому человеку. Будто Вадик сделался чужой, вредный. Будто надо было немедленно перестать с ним общаться… Она не помнила сути спора. В её состоянии могло произойти что угодно. Лера тогда срывалась по любой мелочи. Может быть Вадик просто переставил фотографию Насти (там, где ей три месяца, ямочки на щеках и хитрый прищур глаз) с одного места на другое, мало ли…
Пашка выступал посредником, пытался договориться, но неудачно. Потом случилось несчастье с могилой Насти, следом — реабилитационная клиника. Стало не до отношений с бывшими. Тут бы выкарабкаться. После клиники Лера не вспоминала о Вадике еще почти год. Если честно, она вообще ни о ком тогда не вспоминала. Общение с людьми свелось до минимума. Прошлое вырезали, подобно гниющей опухоли, и выбросили на помойку воспоминаний. Вадик тоже не напоминал о себе, и они увиделись много позже, когда Пашка попросил помочь с переездом их студии. Лера тогда удивилась, что не испытывает к Вадику никаких чувств. Он был незнакомцем, случайным прохожим, о котором можно забыть через пять минут после встречи.
Но сейчас она была рада его видеть. Даже почувствовала легкий укол совести. Это надо же, как понадобился — сразу вспомнила. Ведет себя, как молоденькая девушка с френдами, разбирающимися в компьютерах.
— Вот и готово! — торжественно произнес Вадик, бегая пальцами по клавиатуре ноутбука. —
— Кстати, о Пашке, — ответила Лера. — Настало время подробностей, как и просил. Дело ведь не только в интернете. Пашка пропал и не появлялся в сети с прошлой ночи. Сейчас почти полдень. Даже для моего вечно сонного брата это перебор. С ним что-то случилось.
— Например?
— Например, моя двоюродная сестра. Ты же её знаешь? Ната. Живёт в особняке в «Эльдорадо». Как бы тебе рассказать…
— Давай по порядку, чего таить?
Он смотрел на Леру большими красивыми глазами. Вадик не постарел за эти годы, а просто стал старше. Из долговязого юнца превратился в мужчину средних лет.
— У тебя всё в порядке? Пашка говорил, что приступы вернулись.
Черт, черт, черт.
— В этом и проблема, — пробормотала Лера, не зная с чего начать. — Они вернулись, потому что кто-то хочет, чтобы я снова свихнулась. Круто звучит?
Вадик кивнул, продолжая улыбаться. Лера неловко поёрзала.
— Знаешь, не ожидала, что вот так всё произойдет. Мне казалось, что мы с тобой уже давно стали чужими людьми. А ты пришел, и я чувствую, что ты не чужой, а близкий. Как будто мы всё еще вместе. Ну, то есть я вспоминаю все наши мелочи из жизни. Мы ведь обросли мелочами. Запахи, детали, какие-то вещи. Твоё кольцо серебряное на мизинце. Ты ведь всё еще его носишь. Я любила его крутить, когда лежала на твоём плече. Вот сейчас снова захотелось. Это глупо, правда?
— Немного. Особенно, если ты сейчас приняла лекарства, и они меняют твоё сознание. Как в тот раз, когда сломала мне нос.
— Ты злопамятный! — она хихикнула. — Шубин, какой же ты злопамятный! И там были не лекарства, а наркотики. Какая-то синтетическая херня!
— Каждый раз, когда сплю на спине, вспоминаю тебя добрым словом. А мой раскатистый богатырский храп будит людей в радиусе трех километров!
Они рассмеялись. Вадик встал с табурета, по-хозяйски осмотрел кухню, включил чайник и осведомился, где можно найти чай и сахар.
— Давай сделаем вид, что порог неловкости уже прошел. Рассказывай, и ни в чём себе не отказывай, — предложил он. — Я очень сильно сомневаюсь, что ты меня сможешь удивить.
— И всё же, извини за нос, — ответила Лера. — Я не хотела, правда. Не оправдываюсь, а просто констатирую факт. Не было возможности извиниться.
— Замётано. Я же приехал и принёс тебе интернет. Надеюсь, мои труды не пропадут даром.
— Будь уверен.
Её рассказ занял около получаса. Лера старательно избегала подробностей про связь с Денисом. Понятно было, что они любовники — а дальше Вадик пусть додумает сам, если пожелает.
А вот про Нату и про то, как Пашка забрался вчера в её дом, она рассказала во всех деталях. О чём смогла рассказать, разумеется.
Вадик сначала шутил, потом сделался серьезным. Полез в телефон, попробовал дозвониться. Нарвался на «абонент недоступен». Проверил два других номера, рабочих, которые Пашка вообще никогда не отключал. Тем не менее они тоже были недоступны.
— Это в стиле Пашки, — произнес Вадик задумчиво. — Полезть напролом. Чем он думал, интересно? Как бы он оправдал свой поступок, если бы наткнулся на Нату?