Идеалы осыпаются на глазах
Шрифт:
– Нет, конечно!
– Вот мама испугалась за тебя, начала искать.
– Но она не звонила мне, – прошептала Софа. – Неужели я бы не взяла трубку…
– А ты сама ей звонила?
Софка промолчала.
– Вот видишь.
Софа закрыла глаза, съёжилась на стуле.
– Но почему я должна звонить? Она же мама! Она же должна… заботиться обо мне.
– Разве она не заботится?
– Она заставила меня уехать с ней. С ним.
– Всё дело в этом?
– Да!
– Не всё в жизни получается, как хочешь, – вздохнула Алина. – А кроме того, близкие люди обычно идут друг другу на уступки.
– Вы хотите, чтобы я была послушной овечкой, забивала на свои желания и подстраивалась под маму? – взвилась Софка.
– Я хочу, чтобы ты допила чай и легла спать, – ровно, чуть прохладно ответила Алина. – Больше всего тебе сейчас нужно просто поспать.
Софка молча встала. Хотелось прижаться к кому-то. Отчаянно хотелось, чтобы её обняли, чтобы пообещали, что всё будет хорошо.
«Перебьёшься».
Алина показала ей диван, подождала, пока Софка заберётся под одеяло. Тело ныло, будто её били. Знобило. Тянуло спину – может быть, всё-таки продуло в электричке. «Приедет с первой электричкой…»
Софа с тоской подумала о завтрашнем дне и уткнулась в подушку. Секунду спустя диван прогнулся под тяжестью: Алина села рядом.
– Утро вечера мудрёнее.
– А что с Настей? – вдруг вспомнила Софа; перед глазами мелькали перелески, где-то на краю сознания издевательски смеялась Жанна и хихикала Настя. – И школа…
– Завтра воскресенье. Утром всё расскажешь про Настю, хорошо? Спи. Спи, Соня.
Голос Алины убаюкивал – Софа как будто опять окунулась в пятый класс, в солнечное детство. Уплыла в сон.
Глава 7. Я верю в происходящее лишь частично
В туманах тонут города,
В туман уводит поезда,
Гудит застывшая вода
Под слоем льда.
И в этой тихой белизне,
В полубреду и в полусне,
В своей стране, к своей весне,
Остыв, устав,
Над коркой льда, над кромкой льда
Летит состав.
Софа открыла глаза и увидела пятна от заливов на потолке – кривые, серые. Почти такие же были над её старой кроватью в Глазове. Но она не в Глазове: пятна-то другие. Или…
В Глазове. У Алины. Она вчера сбежала из дома. Настя. Максим.
Мама.
Софа полежала, не двигаясь, надеясь, что, если замереть, мир встанет на место. Мир не вставал. Чужие пятна по-прежнему глядели с потолка: нос, рот, прищурившийся глаз. В квартире подрагивала чужая, незнакомая тишина. За окном засветились фары, гавкнула собака. И снова всё стихло. Софка сообразила, что ещё раннее, раннее утро. Может быть, даже ночь.
Она осторожно поводила глазами туда-сюда. От этих простых движений опять разболелась голова, но зато в поле зрения попал циферблат светящихся часов. Половина седьмого. Сутки назад в это время она спала в своей постели в Чернове.
В соседней комнате послышались какие-то звуки: кажется, тапки зашоркали по полу, щёлкнул выключатель. Под дверью пролегла жёлтая полоска. Софа застыла; свет выключился. Сонный вздох – и снова тишина.
Софа вспомнила, что Алина сказала: мама приедет сегодня, с первой электричкой. Так ведь это значит – в семь тринадцать. Через сорок минут!
Она резко села в постели. Повело. Чугунный шар скатился от виска к затылку.
Воскресенье. Сегодня же воскресенье. Первая электричка в девять. Значит, можно ещё спать.
…Но не спалось. Болела голова, может быть, от голода. Чужая квартира царапала непривычными запахами, откуда-то сочился сквозняк. Софа плотней укуталась в плед, разглядывая комнату. Глаза привыкли к полумраку, да и из-за стекла уже потихоньку пробивался первый утренний свет – смотреть было легко.
Она не раз представляла себе квартиру классной. Однажды, когда Алина заболела, они все вместе купили ей торт, принесли домой, но не прошли тогда дальше порога. Софа помнила, как поражена была, увидев за спиной одетой в футболку и шорты Алины Алексеевны полный бардак: незакрытые дверцы шкафов, валявшийся зонтик, неряшливо свесившиеся с тумбочки цветы.
Вчера прихожая показалась ей более аккуратной; хотя вчера было не до того, чтобы рассматривать.
Дверь в соседнюю комнату (та, где Софка спала, была проходной) открылась так резко, что Софка подпрыгнула на диване. Алина, не обратив внимания, быстро прошла в кухню, приглушённо разговаривая по телефону. Софа сжалась. Решила, что не будет высовываться из постели, пока Алина не позовёт. Она и так тут – нежданная гостья, как снег на голову. Нечего с утра пораньше шляться по чужому дому.
Но Алина окликнула её уже через пару минут: заглянула в комнату, улыбнулась:
– Я же вижу, что не спишь. Вставай, надо поесть хоть что-то. Ты ведь вчера вообще ничего, наверно, не ела?
Софа вскочила, одёрнула футболку, прижала к груди вчерашний халат.
– Доброе утро. Можно… умыться?
Алина кивнула в сторону ванной, скрылась в коридоре. Софка не выдержала и спросила:
– Мама звонила?
– Да. Сказала, уже едет.
У Софки пропал голос; внутрь, протолкнув через горло, опустили горький кубик льда. Не то что бы она успела успокоиться на счёт вчерашнего. Но, пока это не прозвучало, можно было притворяться перед собой, что всё это сон и бред какой-то, можно было отодвигать от себя случившееся, не думать…
Софка поплескала водой в лицо, выдавила пасту, почистила пальцем зубы. Вытерлась. Из зеркала на неё посмотрел натуральный монстр: с опухшими глазами, всклокоченный, полтора дня не чёсанный. Софа высунулась в коридор, цапнула свой рюкзак и снова закрылась в ванной. Достала расчёску. Кое-как привела себя в порядок, натянула колготки и платье. Так стало как в скорлупе – спокойнее; почти боевая готовность.
С кухни уже пахло поджаренным хлебом и кофе.
– Я могу чем-то помочь?
– Можешь сковородку помыть, – не отвлекаясь от телефона, ответила Алина. Одной рукой она размешивала в чашке сахар, другой – вовсю набирала что-то. Софка почему-то даже не думала, что учителя тоже сидят в мессенджерах. Хотя вообще-то есть же у них чат класса… Хотя сегодня ведь воскресенье.