Идеалы осыпаются на глазах
Шрифт:
Софка вошла в кабинет, нацелившись переждать урок на задней парте. Не вышло. Мышь-младшая запланировала самостоятельную в печатных тетрадях. У Софки такой тетради не было; она даже маме не сказала, что тетрадь нужна. Решила, что перекантуется как-нибудь. Слишком много чести для этой мыши – покупать тетрадь на три месяца. Тем более, самостоятельных в тетради до сих пор не было. Софка уже расслабилась, решила, что так и доберётся до конца года. Но биологичка встала на дыбы:
– Нет тетради – нечего тут делать.
– Я могу подсесть к кому-то, – возразила
– Нет тетради – нечего тут де…
– Могу обычной тетради сделать задание, – перебила Софка, прекрасно понимая, что правда на её стороне – в конце концов, даже в книжном этой тетради не было в середине года! Можно было поспорить. Можно было отправиться к классной или даже к завучу. Но сил драться не было. Софка, как всегда, быстро почувствовала себя пустой, выпотрошенной в этих чужих, серых стенах.
– Покинуть помещение, Кораблёва!
Софа пожала плечами, подхватила рюкзак за лямку и пошла к выходу. Кто-то присвистнул вслед. Может, она неправа, надо было остаться? Может, эта тётка с рыжими волосами ругается только для проформы, на понт берёт?..
Да ну её.
Софка хлопнула дверью. Плутая мрачными коридорами, выбралась к подножию лестницы. На стене висело огромное расписание. Софа попыталась отыскать «11Б», но потерялась в мельтешении букв, групп и факультативов.
– Да ну его!
Махнула рукой, юркнула в раздевалку, сдёрнула свою куртку и направилась к входным дверям. Всё тут было не как у людей: воняло тряпками из туалета, пол был грязным, раздевалка – тесной, из-за решёток похожей на тюрьму. Входные двери – огромными, стеклянными, как пустые глазницы.
– Эй! Девочка! Ты куда?
Софа закатила глаза, жалея, что не поторопилась и не сбежала, пока никто не заметил.
– Ты куда?
– Домой. Живот болит, – буркнула она, стараясь не встречаться глазами с ещё одной рыжекудрой тёткой. Сестра биологички, что ли?
– Тебя медсестра отпустила?
– Классный руководитель, – выпалила Софа, дёргая тяжёлую дверь. – Мне очень плохо. Правда.
– Ты из какого класса? – крикнула тётка, но Софка уже выскользнула на улицу. Да, завтра придётся расплачиваться. А может, даже сегодня – когда её отсутствие вычислят, и классная позвонит маме. Дуболом, конечно, затянет: второй месяц в школе, а уже выгнали с урока, сбежала с остальных, обманула эту рыжую…
Софка тоскливо мотнула головой. Что ж за жизнь-то такая. Да ещё день рождения.
А ведь могла бы быть сейчас дома. У себя дома. В своей школе.
Софке стало жалко себя до слёз. Всё вокруг подёрнулось дымкой. Из ближайшего ларька донеслась знакомая мелодия, и Софа пошла на неё, волоча ноги, не представляя, как будет жить дальше – в этой серой и сырой, душащей всё мути. Три месяца. Три месяца… Как это долго, как это невероятно далеко.
Мама говорила, что моменты уныния неизбежны, и они проходят. Но знакомая мелодия говорила другое – это оказалась фонограмма сплиновского «Выхода нет».
– Ключ поверни, и полетели, – пробормотала Софа, всмотрелась сквозь слёзы в ларёк и поняла, что это
«Злачное место», – со злым удовлетворением подумала она, толкнула дверь и вошла внутрь. В лоб тут же стукнулась тупая зимняя муха, в нос ударил запах лапши.
– Супер, – горько проговорила Софа. – Просто супер.
Села на красный диванчик, кулаком вытерла нос. Подошла официантка – девушка в кожаной юбке и несвежей блузке. Спросила, жуя жвачку:
– Что вам?
– А что есть?
Официантка хлопнула на стол картонку с меню. Софа немного обалдела от обилия алкоголя, с трудом отыскала съестное; блинчики с ветчиной и сыром, как вы затесались в компанию фисташек и рыбы?..
Попросила нависшую официантку:
– Блинчики с ветчиной и сыром. И чай.
– Чая нет. Минералка.
– Тогда минералку, – безразлично кивнула Софа, сложила руки на столе и улеглась на них, не обращая внимания ни на парней в углу, ни на сквозняк. Какая разница. Вообще никакой разницы. Ни о чём.
Она очнулась, когда об столешницу со звоном ударилось что-то тяжёлое.
– Ваш заказ, – чавкнула официантка, подвигая тарелку с блином и бокал с пузырьками. «Минералка, – сообразила Софа, пристально разглядывая пузырьки. – Что ж…»
Она хотела встать, чтобы найти туалет и помыть руки, но плюнула и взяла вилку просто так. Наколола, откусила и попыталась прожевать, но не смогла – на вкус это было как есть ковёр. Тогда Софа подцепила расплавленный сыр, взяла бокал и, подражая Олегу из «Куклолова», отсалютовала своему отражению в стекле – на фоне талого снега, серого Чернова и полной безнадёги.
Затем залпом выпила минералку. Пузырьки ударили в нос, Софка закашлялась. Во рту стало так кисло, что пришлось срочно проглотить резиновый блин. Отдышавшись, Софа потянулась к рюкзаку за салфетками, но нащупала сигареты. Ага. Вот, значит, как… Ну, тут не школа. Тут за такое не выгоняют.
На всякий случай она поискала глазами знак с перечёркнутой сигаретой, не нашла и чиркнула зажигалкой. Зажигалку предусмотрительная Настя тоже упаковала в свёрток. Зажечь сигарету удалось быстро – спасибо Дуболому, насмотрелась. А вот затянуться оказалось сложней. Сначала выходил только кашель, но потом Софа закрыла глаза и попыталась как можно точней воспроизвести движения. Вот так… Ну-ка… Затянуться… Выдохнуть дым…
Через какое-то время Софка почти поймала ритм и даже ощутила сладкий химозный привкус, похожий на ананасовую карамель. Правда, удовольствия не было никакого, она не была уверена, что вообще курит, не а сосёт сигарету.
– С днём рождения, Софа.
И снова закашлялась, подавившись.
За окном, несмотря на утро, уже как будто смеркалось, и серое небо затягивало лиловой дымкой. На улицу, в вечный смог, не хотелось. Софа пригрелась, в динамиках по-прежнему крутился «Сплин», сонливость мало-помалу выдавливала тоску и злобу. Оставалась только плавающее, глухое уныние, как по потерянному навсегда. Перед глазами мелькали улицы Глазова, дом, школа…