Идеи и интеллектуалы в потоке истории
Шрифт:
88 Опубликовано в книге: Кто сегодня делает философию в России. Том III
(сост. А. С. Нилогов). М., 2015. С. 148-161.
317
случае направление с выросшей общественной значимостью
поднималось бы, расцветало, получало авторитет и известность. А
этого нет и в помине.
Ситуация усугубляется тем, что в XX веке мощное развитие
получили социальные науки, особенно такие, как социология,
экономика,
вытеснили философов с позиций «влияющих на умы элиты», причем
приходится с грустью признать, что во многом это заслуженно. От
знающего эмпирический материал и владеющего теорией социолога и
политолога мы вполне можем ожидать услышать что-то новое,
полезное, значимое, меняющее наш взгляд на те или иные вещи. А
теперь допустим: появляется философ на кафедре или на телеэкране.
Положа руку на сердце — ожидаем ли мы услышать что-то помимо
давно стершихся, захватанных и замусоленных высокопарных слов и
мыслей?
Можно ли считать русскую философию избыточным продуктом
русской литературы?
Один из потоков русской философии действительно рождался и
жил в более широком потоке русской литературы и литературной
критики. Главными фигурами здесь являются Достоевский и Толстой.
Но к тому же ряду принадлежат и Погодин, Писарев, Белинский,
Добролюбов, Герцен, Чернышевский, Мережковский, Розанов, Бахтин,
Пастернак, Солженицын, несмотря на огромные различия в идейной
направленности, масштабе дарований и т. п. Конечно же, дело здесь не
в «избыточности», а в слабости и полузапрещенности философской
деятельности, вплоть до откровенных репрессий по отношению к
свободной мысли как в царское, так и в советское время. В этих
условиях литература была главным каналом разговора с публикой об
общественных, нравственных, мировоззренческих вопросах.
Наряду с этим, развивалась, но со своими остановками и провалами,
академическая «профессорская» философия. До сих пор самой яркой
фигурой здесь остается Владимир Соловьев. Он был не чужд
литературе, писал стихи, но здесь, скорее, поэтическое творчество как
бы выплескивалось из его мощной и добротной философии (притом,
что я почти по всем пунктам с ним не согласен). Несмотря на
репрессивность и удушающий режим советской эпохи,
в академической традиции появлялись такие крупные фигуры, как
Лосев, Асмус, Копнин, Ильенков, Мамардашвили. Никакой
включенности в литературный процесс здесь уже не было.
318
Как следует относиться к такому феномену,
философии в рамках массовой культуры?
Вопрос непростой. С одной стороны, у каждого профессионального
философа не может не вызывать раздражение жонглирование
сакральными для нас именами мыслителей, фамильярное
бравирование упоминанием дорогих для нас понятий и категорий.
Вообще говоря, такова типичная, ожидаемая и социологически хорошо
объясняемая реакция сидящих в своей «башне из слоновой кости»
представителей абстрактного и «высоколобого» рода занятий на то,
что «башню» эту вдруг стали ломать, а редкие и бережно хранимые
священные реликвии пустили в расход на рекламу, пиар и дешевое
позерство, хоть на телеэкране, хоть в личном блоге.
С другой стороны, «дух веет где хочет». Мировоззренческие,
нравственные, экзистенциальные проблемы никуда не пропали, они
волнуют, пусть по-новому, каждое приходящее поколение. Кто-то
пропустит мимо ушей отвлеченные идеи и незнакомые имена, а кто-то
залезет в «Википедию», потом, глядишь, возьмется за серьезную
статью, книгу, поступит на философский факультет. Не нужно
исключать опять же действия социальных закономерностей: массовая
культура всегда рождает и контрдвижение — против всего расхожего,
низкопробного, против «попсы» и проч. В соответствующих
сообществах, кружках молодежи символом престижа и членства
нередко становится чтение необычных, малоизвестных книг, в том
числе и философских. А бывает и так, что взявшись за книгу вначале
ради личного самоутверждения, молодой человек втягивается и уже
начинает всерьез интересоваться философией.
Поэтому, коротко, ответ таков. Массовая культура захватывает,
перемалывает и выплевывает все без исключения. Никакие запреты
(помимо значащихся в законах о печати и СМИ) здесь и не возможны
и не нужны. Относиться к такой «популяризации» философии следует
снисходительно, без раздражения. Просто самим делать свое дело
честно и всерьез.
Довольны ли вы реакцией российских интеллектуалов на выход
вашей книги "Колея и перевал: макросоциологические основания
стратегий России в XXI веке" ?
Скажу так: уровень моего довольства средний, но с
оптимистическим взглядом на судьбу книги в будущем. Большим
громким событием в интеллектуальной жизни России книга не стала
— никаких иллюзий по этому поводу быть не может.